Задание оказалось… неожиданно мерзким.
Нет, они понимали, что тех, кто не смог пережить изменения, следовало уничтожить, пока они не причинили вреда всем этим… людишкам. Они понимали. Только вот понимание этого всегда оседало наимерзейшим привкусом бессилия на языке. И ничего сделать с этим чувством они не могли. И даже то, что они старались подарить несчастным легкую и безболезненную смерть, спокойствия им не добавляло. Скорее… причиняло боль. Острую, колючую и безысходную, избавиться от которой не было никакой возможности.   
Да, она затихала, сворачиваясь в тугой клубок где-то там, глубоко внутри, растворяясь в потоке звуков, запахов и вкусов, окутывающих их. Они не замечали ее… до следующего раза. До того момента, как следовал приказ найти и обезвредить очередного несчастного, лишившегося разума и разворотившего свою личину. И тогда боль просыпалась, проникая в каждую клеточку их существа, пробуждая ненависть и бессилие.
И каждый раз в тот миг, когда костлявая, увенчанная кривыми, острыми когтями ладонь сжималась, ломая хрупкие косточки шейных позвонков и сминая трахею, клеймо под тонкими жгутами белесых «волос» ощущалось пылающим ожогом. Да, они сами пришли в «Азраил». Сами разрешили изучить себя и сами же подставили шею, позволив нанести иероглиф. Сложная вязь магических линий навсегда смешалась с их аурой, растворившись в ней и создав уникальный отпечаток, по которому их теперь узнавали.
Иллюзия безопасности и благополучия. Призрачная химера, позволившая им жить относительно спокойно. Они ненавидели  знак и не могли отказаться от него. Меченые. Несвободные. Вынужденные следовать чужим правилам, сдерживая свои инстинкты.
Сумрак просторного зала окутал высокую худощавую мужскую фигуру, затянутую в черный костюм-тройку. Острый наконечник изящной трости издал резкий звук об пол, когда мужчина небрежно опустил ее, позволив соприкоснуться с гладкими плитами. Чуткие пальцы, чуть задев черный с едва заметным серебристым узором шейный платок, заменяющий галстук, тронули дужку зеркальных темных очков, поправляя. Приглушенное, рассеянно-мягкое сияние светильников оказалось для них довольно ярким, раздражая слишком чувствительные глаза. Музыка оглушала, вызывая волну раздражения. Потоки воздуха жарким привкусом вожделения оседали на коже, покрывая ее липкой пленкой. Едкие, перенасыщенные благовониями, курительными смесями и психотропными препаратами запахи забивали обоняние.   
Хотелось развернуться и уйти, но… вместо этого темный эльф неспешно спустился по широким ступеням и, небрежно постукивая тростью по полу впереди себя, направился в сторону бара, ловко миновав не только танцпол, но и извивающуюся в танце щупальцатую девицу.
- Нет, не желаем, - качнул головой эльф, устраиваясь на высоком стуле за барной стойкой. – Вина «Светлейший князь", красного, с плантаций империи Торис. Выдержки 4700 года. – Он повернулся к бармену, привычно всем корпусом. – Без каких либо добавок, милейший.

Отредактировано Кийтал Наршерри (2023-06-13 15:12:14)

Надо отдать должное, заказ исполнили... быстро. И даже холеную морду бармена при этом не перекосило. Но... "сенсоры" темного говорили об обратном. Обслуживающий его верзила, а те завихрения воздуха вокруг мужской фигуры отчетливо донесли эльфу о возможном росте его собеседника, был недоволен. Легкий флер недовольства едва заметной нитью вплетался в окружающие звуки и запахи, оседая вязкой горечью на языке Наршерри. Это раздражало скрывавшуюся в глубинах сознания эльфа тварь. Однако Кийтал даже не изменился в лице, бережно обхватывая пузатый бокал ухоженными пальцами и лениво покачивая его, чтобы жидкость омыла дорогое стекло. Мягкий шелест вина о стенки фужера, терпкий, с оттенками жаркого лета и спелой травы аромат, коснувшийся трепещущих ноздрей. Он улыбнулся, чуть приподняв уголки губ и сделал маленький глоток, чтобы насладиться букетом.
- Восхитительно... - мурлыкнул Кийтал, прижмурив скрытые стеклами очков глаза. - Империя Торис по праву славится своими винами.
Наршерри, сделав еще один глоток, растекшийся приятной тяжестью, отставил бокал на стойку и чуть подавшись вперед выпрямился, прислушиваясь к голосу мужчины. Бархатный, щедро сдобренный едва уловимыми нотками соблазна голос бармена проникал в каждую клеточку худощавого тела темного, вызывая желание окунуться в поток наслаждения? Едва ли. Твари, сидевшей под черепной коробкой эльфа не было дела до развлечений в горизонтальной плоскости. Это было слишком... банально. И до безобразия обыденно.
- Покурить?... - зачем-то переспросил Кийтал, поморщившись, когда приторный микс из благовоний и табачного дыма  коснулся трепещущих  крыльев носа, оседая на чувствительных рецепторах налетом вязкой пыли и забивая их. - Нет, пожалуй откажусь от сего сомнительного удовольствия.
Новый глоток искрящейся бардовыми переливами жидкости, и вновь сложный, но хорошо узнаваемый букет рассыпался по нёбу, заставляя Наршерри довольно жмуриться.
- Франц Кафка? - насмешливо вздернул идеальной формы бровь темный. - Вы полагаете мне есть дело до выдумщика и того символизма, которым он напичкал свое произведение,  с окраинного мирка, который даже магией своей распорядиться не может, продолжая гробить себя смертельными технологиями?
Кийтал тихо фыркнул, чуть склонив голову и позволяя густым прядям упасть на лицо. Брезгливо-насмешливая улыбка скользнула по точеным губам и растаяла, будто ее и не было. Тварь была недовольна напоминанием о том, чего она лишилась, прорвав истончившуюся защитную оболочку мира Аркхейм и навсегда оставшись в нем. Быть чьей то собственностью было... унизительно. Но куда больше иномирный хищник ценил собственную безопасность. Клеймо давало ему иллюзию благополучия и пока это так оставалось, тварь не собиралась ничего менять, предпочитая изучать тот мир, в котором оказалась.
- Вот как? - пожал плечами эльф, качнув пальцами, в которых был фужер. Вино, описав медленный круг, застыло, окрасив стекло кровавыми сполохами. - Демиург Удовольствия... И чем я заслужил ваше внимание? - Кийтал усмехнулся. - Я всего лишь обычный темный эльф. Не более того...
Называть свое имя он не спешил, справедливо полагая, что сути оно не изменит. Да и не нужно это сейчас.
Куда интересней был тот факт, к чему может привести их с первого взгляда совершенно безобидная беседа.

- Инструмент, верно. – кивнул Наршерри, отставляя пустой бокал на стойку. – Только вот пользуются этим инструментом не всегда во благо. К сожалению.
Он качнул головой, и несколько темных прядей, отливающих благородной зеленью, упали на лоб. Слова демиурга даже не удивили эльфа. Казалось, он даже не заметил толком тех акцентов, которые выставил Фрейя в своей фразе. По сути, ему было все равно, что подвигло находившееся за стойкой божество ответить именно таким образом.
- Совершенно ничего плохого, божественный. – усмехнулся  Кийтал, замирая на несколько мгновений. Прикрыв глаза, он вслушивался в размеренный гул толпы, наполнявшей «Долину семи врат». Каждый голос, каждый жест, заставляющий  шуршать одежду, биение сердец и тихий смех отзывались азартным возбуждением в теле твари, расцвечивая ее ауру багряными сполохами. – Однако, я предпочитаю читать такие истории в реальности.
Короткая усмешка скользнула по губам и пропала. Да, он действительно предпочитал читать  истории в реальности… выезжая на раскопки или же разыскивая очередную магическую безделушку, умытую столетиями интриг и  реками крови. Артефакты способны рассказать многое, если уметь правильно их читать, и рассказы эти во многом превосходили все то, что писалось в книжках. Ему было интересно. До сих пор.
- Повтори… - Кийтал толкнул бокал к Фрейе. Фужкр легко проскользил по стойке, прежде чем оказаться в пальцах демиурга. – По делам. Нет не столь давно. И задерживаться не планирую, ибо на длительное общение с главой здешнего «Азраила» не настроен.
Изящная кисть Наршерри вдруг потекла. Смуглая кожа поблекла, обесцвечиваясь, пока не стала смертельно белая. Пальцы удлинились, кожа усыхала, обтягивая тонкие кости и превращая руки темного в корявые лапы. Ногти сменились  «стеклянными» когтями, растеряв свой привычный пигмент. Частичная трансформа.
- Как ты думаешь, скольких твоих клиентов я успею порешить, если слечу с катушек, отведав твоих возбуждающих добавок, прежде чем за мной явятся ликвидаторы «Азраила»? – очки, тихо стукнув дужками по столешнице, легли на стойку. Тварь приподняло голову, складывая костлявые руки на стойке. Слепой взгляд скользнул по лицу божества, пристально изучая его. Багровая вязь татуировки проступила на бледном лице. – Я ведь слышу их, каждого, кто находится сейчас в твоем заведении. Каждый вздох… биение едва уловимое биение сердца… Я слышу их… Они даже понять ничего не успеют…   
Ноздри темного трепетали, отсеивая десятки запахов и выбирая те, которые казались ему наиболее привлекательными. Будущие жертвы… Аура твари наливалась алыми сполохами, растекаясь вязким и тяжелым привкусом чуждой силы.
- Хотите проверить, Фрейя? – бархатный шепот белесой твари рассыпался сладкими нотками предвкушения. – Или?...