От середины недели Белинда никогда не ожидает подвоха — обычно, в такие мрачные дождливые дни мир словно замирает, и не только за пределами больницы в Одде, но и внутри неё. Больничные белые стены живут своей неторопливой жизнью — проводятся плановые осмотры и операции, по третьему разу протирается пол около регистратуры на первом этаже, а из одного служебного помещения в другое неторопливо прогуливаются двое айти-специалистов привычного прокурено-недовольного вида, таща в руках коробки с оборудованием.
Белинда же, изредка выпархивая из своего кабинета, периодически осматривает происходящее в клинике и оценивает обстановку на рабочих местах, убеждаясь, что нет ничего, что требует ее срочного вмешательства.

Но с первой же серьезной грозой сразу после обеда приходит первый форс-мажор, заставляющий отменить все дела и активно включиться в помощь врачам, которые тоже вынуждены, отложив плановые операции и процедуры, броситься встречать одну за другой кареты скорой помощи.
Крупная авария в центре Одды — но Белинда, вылетая из кабинета и на ходу застегивая халат, не поддается панике, это не в ее духе, а ментальные всплески чужих голосов уже передают ей информацию о последовавших за аварией взрывах. Или это было до аварии?..

Впрочем, женщина отметает лишние мысли, ставит ментальный блок на восприятие чужих эмоций и старается максимально абстрагироваться от эмоциональной составляющей.
Клиника оживляется — и это пусть привычный, но напряженный рабочий гул, который, конечно же, выматывает как физически так и морально, но абсолютно весь штат клиники к этому готов — Белинда сумела сформировать надежную команду из опытных специалистов, способных действовать быстро и с холодной головой.

Шесть часов над операционным столом, итогом которых становятся множество жизней спасенных, и несколько потерянных, не проходят бесследно, и печатью тяжёлой усталости и даже некоего опустошения — впрочем, тоже обволакивающего привычно, ложатся и на плечи всей операционной бригады, и на медсестер, и на с виду такие хрупкие плечи Белинды.
Руки не дрожат, движения ни на мгновение не сбиваются, но когда она едва успевает снять перчатки и одноразовую медицинскую шапочку, чтобы выйти из операционной и сделать небольшой перерыв, как с первого этажа приходит экстренный запрос.

Женщина, хуман, множественные травмы и пулевые ранения, большая потеря крови уже на месте происшествия.

— Везите. Быстрей. — она коротко кивает вошедшей в этот момент ассистентке, и выбрасывая использованный одноразовый халат, заляпанный чужой но уже подсыхающей кровью, начинает быстро готовиться к следующей операции.

...заканчивают под оглушительные, непрекращающиеся раскаты грома, и на сегодня эта пациентка, судя по всему, последняя из тех, кто сумел подойти к самой границе смерти и сделать шаг назад. И она продолжает делать этот шаг, словно в замедленной съемке, на протяжении следующих суток — замерших в тягостном ожидании того, погаснет ли жизнь в искалеченном теле или нет.

Гроза тоже ожидает — и ощущение времени в палате смазывается, как будто бы прошла всего пара часов, а не двадцать четыре.

Очнется неизвестная девушка или нет? Документов при себе у нее не оказалось, поэтому установлением личности заниматься пока не стали — для лечения Белинде требовалась только информация о расовых особенностях.
Когда установленные около больничной койки сканеры показывают, что пациентка очнулась, Белинда, будучи крайне заинтересованной тем, что в Одде ей пришлось лечить кого-то столь хрупкой и нечасто встречающейся здесь расы, спускается до этажа с палатами лично.

Она открывает дверь нужной палаты очень вовремя, и успевает остановить уже вставшую с койки и недавно прооперированную. Накинутая сверху куртка не может скрыть множественные перевязки и уже начавшуюся сочиться из под наложенных бинтов кровь. Белинда хмурится, понимая, что придется снова применять магию — какая же это ювелирная работа относительно человеческого организма.
— Вам нужно лежать, — она не спешит резко подхватывать девушку, потому-что по виду ее кажется, что она чем-то очень сильно взволнована, и меньше всего Белинде сейчас нужна еще большая тревога, — Пожалуйста, давайте присядем, Вы были очень сильно ранены, и организму нужно время, чтобы восстановиться.

Она аккуратными движениями все же берет незнакомку за локти и старается увести в сторону койки, одновременно проговаривая стандартную в таких случаях информацию:
— Меня зовут Белинда Рурх, я главный врач этой клиники и я лично Вас оперировала. Позвольте сначала Вас осмотреть, раз Вы пришли в себя, и если Вы готовы немного обсудить то, что привело к подобным травмам, я внимательно выслушаю.

Отредактировано Белинда Рурх (2024-05-18 20:21:21)

Подпись автора

Разрастаясь как мысль облаков о себе в синеве,
время жизни, стремясь отделиться от времени смерти,
обращается к звуку, к его серебру в соловье,
центробежной иглой разгоняя масштаб круговерти

Неизвестно, правда ли незнакомка собиралась сбежать, или это был просто невнятный порыв, побуждающий в приступе паники и осознавания себя в незнакомой ситуации встать и идти, но когда Белинда усадила девушку на кровать, та перестала предпринимать попытки к бегству, что уже радовало.
Незнакомка волновалась — Сова всегда чувствовала состояние своих пациентов, и что-то ей подсказывало, что причиной волнения была вовсе не проведенная операция, с которой, как раз таки, было все хорошо.

Если незнакомка ляжет и будет отдыхать, то все будет отлично, но как раз это-то и вызывало сомнения.

Когда она начала говорить, Сова нахмурилась — и как это понимать? Помутнение сознания?

Нет, не похоже.

Сова знает, как смотрится со стороны спутанность сознания после наркоза, и может с уверенностью отвечать, что это не она.

Незнакомка говорит странные вещи, от которых внутри вязким комком начинает собираться странное и неприятное ощущение, и самое ужасное — если девушка перед ней не врет, а ложь — последнее, о чем сейчас можно было подумать…

…неприятное ощущение неотвратимости какого-то странного и иррационального события, которое точно не должно было случиться в любой другой ситуации — будет только усиливаться.

— Что это за люди? Что Вы им сделали? — голос Белинды все еще спокойный и размеренный, в каком-то плане даже убаюкивающий, но тут сказывается профессиональная привычка. И выдержка — разговаривать с пациентами на любые, даже самые страшные темы, даже если внутри разворачивается ад.

Незнакомка замолкает, и Сова не торопит, дает ей время чтобы собраться с мыслями, настроиться на разговор, который оказывается не из простых, и продолжает слушать. Вопрос про некоего Деона Харта ставит в тупик. Белинда и правда ожидала всего, что угодно, но не вопроса про абсолютно незнакомого ей человека.

— Такое имя я не слышала, но я могу уточнить у другой операционной бригады или посмотреть по базе. Если это Ваш знакомый…в любом случае, с Вами никого не было. Вы же пролежали без сознания сутки. И все же, — Сова смотрит на девушку внимательным ответным взглядом, — Кто Вы? Как Ваше имя?

Конечно, Белинде важны были ответы. И отпускать только прооперированного человека она не имела права как врач, ответственный за чужую жизнь, которая еще недавно висела на волоске и рисковала оборваться. Поэтому Сова вздыхает, и все тем же спокойным голосом, в котором, впрочем, уже слышны звонкие нотки волнения, произносит:
— Так, я сейчас еще немного Вас подлечу, чтобы кровотечение не открылось. Позволите? — и мягким движением она помогает девушке лечь на кровать, чтобы снять старые бинты,  обработать раны и наложить новые, — Это не займет много времени, а то в таком состоянии Вы все равно далеко не уйдете.

Перед тем, как снять бинты, Белинда не забывает вымыть руки и обработать их антисептиком, и лишь после этого обрабатывает раны, а после — аккуратно ведет ладонью, стараясь их не касаться, и большая часть из них стягивается, переставая кровоточить, а мелкие раны превращаются в зажившие рубцы.
На ранения на животе Белинда все равно наносит повязку уже меньшего размера и потоньше:
— Еще немного нужно походить, чтобы избежать заражения. Основное мы зашили во время операции, часть повреждений, вызванных Вашими неосторожными движениями я подлечила сейчас, но лучше перестраховаться. Можете аккуратно встать, — Сова поднимается с кровати и отходит к умывальнику чтобы вымыть руки повторно, — У Вас обезвоживание и общая слабость организма, и это то, что я не могу поправить магией. Впрочем…если ситуация и правда так серьезна, как Вы сказали, в первую очередь надо позаботиться об этом.

Сова встает посреди палаты и смотрит на незнакомку пронзительным янтарным взглядом:
— Вам нужно рассказать мне, что за люди могут заявиться в мою больницу за Вами.

Целительная магия — отлично

Подпись автора

Разрастаясь как мысль облаков о себе в синеве,
время жизни, стремясь отделиться от времени смерти,
обращается к звуку, к его серебру в соловье,
центробежной иглой разгоняя масштаб круговерти

Незнакомая пациентка по началу говорит все такими же загадками, и Сова терпеливо ждет, продолжая параллельно фиксировать общее состояние больной — после операции ей бы желательно вообще не волноваться, а учитывая причины, которые и вызвали эту операцию, так и вовсе бы оказаться в спокойной обстановке, плотно пообедать и продолжить отсыпаться, но даже тех оброненных девушкой фраз хватает, чтобы понять то, что ни о каком здоровом обеде речи и быть не может.

Слова продолжают звучать в тишине больничной палаты, и постепенно обрастать каким-то смыслом, а в голове Белинды одна за другой всплывают новостные сводки за последнее время.

В какой-то момент она понимает, что информации у нее недостаточно, и жалеет, что так много времени тратит на то, что происходит внутри клиники, и так мало на то, что остается за ее стенами, как будто бы вовсе ее не касаясь.

А сейчас касается напрямую, и если верить словам чудом избежавшей смерти девушки, то внешний мир, агрессивный и безжалостный, совсем скоро должен ворваться в ее больничный мир, четко отлаженный и контролируемый на каждом шагу, но как будто бы не готовый к подобным вторжениям.

— Честно сказать, последнее время я мало слежу за тем, что происходит в мире, но я слышала о том, что Вы рассказываете, — Сова кивает, параллельно занимаясь повязками и обработкой ран, радуясь тому, что даже в таком случае ей не противятся и дают оказать хотя бы такую помощь.

Когда Адель встает, взгляд Белинды все так же направлен на ее фигуру, оценивая, насколько она в состоянии передвигаться и вообще держаться на ногах. Раны, конечно, прооперированы и стянуты магией, но общее недомогание, обезвоживание и голод в течение суток и более никто не отменял.

Открывает ключом медицинский белый шкафчик, достает блистер обезболивающего и направляется к кулеру с водой, стоящему в углу, чтобы наполнить стаканчик и принести мисс Харт. Протягивает стакан и затем сама смотрит в запотевшее от ливня окно, силясь увидеть хоть какой-то просвет.

— Правоохранительные органы с запросами?.. — она протирает ладонью стекло и не успевает закончить мысль, как взгляд ее оказывается прикован к подъехавшему к центральным воротам клиники черному внедорожнику, из которого выходят двое серьезных мужчин в костюмах, и сразу же направляются ко входу. Белинда кивает на машину и слегка севшим голосом спрашивает:
— Я так думаю, стоило их помянуть, и они тут как тут. И пока они не поднялись, я скажу вот что.

Сова прокашливается, быстро собираясь с мыслями, и голос ее становится еще более сдержан и серьезен, а брови над сверкающими янтарем глазами нахмурены:
— В клинике есть охрана и магическая система защиты, активируемая мною из кабинета. Но для этого мне, во-первых, нужно попасть в кабинет, а во-вторых, я не могу активировать ее сразу же при этих джентльменах, иначе будет сразу понятно, что мне есть кого скрывать — вас, мисс Харт. Я могу попробовать Вас спрятать, но где гарантия, что они не станут Вас искать?

И добавляет, чтобы было понятно:
— Вы моя пациентка, и я хочу чтоб Вы понимали, что я несу ответственность за каждого, кого лечу. Поэтому отдавать Вас так просто я не собираюсь. Тем более после того, что Вы мне рассказали.

Подпись автора

Разрастаясь как мысль облаков о себе в синеве,
время жизни, стремясь отделиться от времени смерти,
обращается к звуку, к его серебру в соловье,
центробежной иглой разгоняя масштаб круговерти

— Все, кто был прооперирован сутки назад, практически одновременно с Вами, находятся на этом этаже в соседнем левом крыле, — Сова еще не успела ознакомиться с историями болезни каждого из прибывших, так как половину из них оперировала не она, и уж тем более не может сказать, как зовут каждого из этих пациентов.

Что уж скрывать, имена, в общем-то, Белинду не волновали вообще, да и пациентов своих чаще всего она узнавала исключительно по истории болезни, не утруждая себя необходимостью запоминать сотни проходящих мимо нее мужских и женских имен.

Сова встречается ответным взглядом с чужими серо-голубыми глазами и думает о том, что наверное, она настолько спокойна по причине того, что находится сейчас в своей клинике. Это — ее крепость, ее второй и даже более родной дом, в котором она чувствует себя уверенней всего, и кто знает, как бы она отреагировала, если бы что-то подобное с ней случилось в другом месте.

Хотя, в другом месте у нее бы не было необходимости защищать то, что ей дорого.

— Пойдемте, — Белинда выскальзывает в коридор, одергивая расстегнутый медицинский халат, и уверенно направляется по длинному коридору в соседнее крыло здания, разделенное от этого крыла двумя массивными железными двустворчатыми дверьми и лестницами, уходящими на первый и третий этажи.

Второе крыло здания ничем не отличалось от первого, являясь его братом близнецом, только как будто бы в зеркальном отображении, и Сова кивает на несколько одинаковых дверей, ведущих в палаты, останавливаясь около первой из них:
— Шесть палат, сутки назад у нас был аврал в связи с аварией в городе, в каждой палате по четыре человека, я разрешаю Вам проверить их все.
Сама параллельно подходит к первой двери ближе, чтобы посмотреть на прикрепленному к двери съемному планшету с перечнем находящихся в палате пациентов:
— В каждой из палат часть пациентов в тяжелом состоянии и без сознания, и часть из них пока не приходили в себя, и документов при них тоже не найдено.
Белинда бегло осматривает список пациентов в первой палате, и информирует Адель о том, что здесь есть два человека без документов, но обе — женщины, а значит нужно двигаться дальше.

В это время ее личный телефон глухо звенит в кармане, и Сова, удерживая планшет одной рукой, проверяет звонок. Звонят с ресепшена.

“Мисс Рурх, тут пришли из полиции, спрашивают Вас”, — голос Аманды, немного наивной и до одури правильной в своих действиях девушки-администратора раздается в динамике, который Сова предусмотрительно ставит на громкую связь, чтобы мисс Харт тоже слышала, — “Господа спрашивают, не поступала ли к нам девушка с рыжими волосами. Я сказала, что ее прооперировали и перевели в десятую палату на второй этаж.”

— Все верно. — голос Белинды ни разу не дрожит, и она являет собой образец невозмутимости, — Проводи, пожалуйста, уважаемых полицейских в мой кабинет на первом этаже. Я сейчас спущусь.

Если, конечно, господа “полицейские” станут ждать, и не пойдут сами на второй этаж, в выше обозначенную десятую палату в правом крыле здания, что, судя по всему, они  и решили сделать, о чем можно было заключить из раздавшихся в телефоне голосов и взволнованного окрика Аманды.

Подпись автора

Разрастаясь как мысль облаков о себе в синеве,
время жизни, стремясь отделиться от времени смерти,
обращается к звуку, к его серебру в соловье,
центробежной иглой разгоняя масштаб круговерти