Волшебство принадлежит моменту. И только ему.
Меня научил этому один хороший человек.
– Ваши глаза… напоминают зимнее солнце. На него больно смотреть, ослепительно больно. Но ещё больнее – не видеть. Бывали ли вы когда-нибудь на полюсах? Мне доводилось. Это место, где просыпаешься с осознанием, что рассвета – не будет. Не случится ни завтра. Ни послезавтра. Ни через неделю. Кругом извечная ночь. Несменяемая. И кажется, что ты не живёшь – спишь наяву. Долгие-долгие месяцы.
Краткий нечаянный полувдох. Юноша стоит перед высоким витражным окном, мягко очерченный по контуру его светом. Руки сцеплены за спиной почти болезненно, будто пытаясь сдержать в тонких, режущих костяшками пальцах ворох неверно поднятых к поверхности течением раздумий воспоминаний. И тут же расслабляются на выдохе. Неуловимо ведёт плечом. Чуть поворачивает голову, словно с невысказанным намерением, но не оборачивается. Лишь слушает: шорох ткани, задетой не его дыханием, шелест штор, подёрнутых случайно подслушавшим ветром, эхо далёких шагов, передающихся в вибрации надёжно оградивших их архитектурных конструкций… Словно мир за стенами – не их мир. И есть только они. Здесь. Сейчас.
И больше ничего.
– Сейчас ваши глаза закрыты, что полуночное солнце. Но если бы вы пожелали их открыть… что бы вы – увидели?
Это было долгое путешествие. Много дольше, чем космические перелёты на другие планеты, когда плутаешь – в метеоритных осколках, но чудится – в собственных тревогах и сомнениях, не успевая и глазом моргнуть, как за бортом хвосты комет сменяются пестрящими вывесками, а мелкая россыпь гложущих сознание неясных волнений так и остаётся ручной кладью, всюду носимая с собой, подобно пыли прежних – ныне отчаянно далёких – мест, налипшей на носок ботинка. На сей раз он не покидал лона родного Проциона, нежно укачиваемый на волнах Фельберта – его давно позабытого друга, преданной первой любови, единственного и всепрощающего родителя. Моря, что его взрастило. Корабль шёл, мягко прорезая предрассветный туман, едва будоража задумчивую рябь волн, держа курс в вотчину домена Дансефай.
Занятное название. В подводном мире, где звуками полнится сущее, которого посмеют коснуться колебания китовьих песен, звучало – всё. Звучало это слово. Быть может, перезвоном забвенного волшебства? Причудливым и иллюзорным смехом фей? Их сотканными из лунных прядей танцев? Или капелью посреди зимы? Именно меж ним и звенящим монетами Балад-аль-Валидом затерялся в архипелаге непримечательный островок, названный в дань частоте, на которой бьётся сердце. Затерялся – его родной дом.
Однако в сей момент политика – интересовала стоящего на носу брига одинокого левиафана менее всего. Не больше, чем пятна солёных брызг на неизменно белоснежной рубашке. Вопреки столь раннему часу, когда всяк живой – будь он ночной или дневной житель, предпочитает предаться сну, а быть может, исключительно в угоду мистическому обаянию сего момента, молодой человек пристально вглядывался вдаль. Покрытые конденсатом очки, небрежно удерживаемые двумя пальцами за дужку, безвольно повисли в руке, опущенной вдоль тела. Сейчас – когда рядом ни единой живой души – в этом непроницаемом щите, его самом надёжном барьере не было необходимости. Вторая кисть вцепилась неровно, почти тревожно, в изъеденную морем древесину фальшборта. Что то ждёт его там, за линией, где океан сливается в нежном поцелуе с небом? И ждёт ли?
В века цифровых технологий он обратился к ней – в самом обычном бумажном письме. В самой старомодной и привычно неловкой манере.
«Миледи… госпожа Рурх.
⠀
Прошу прощения за смелость, с которой смею Вам писать. Позвольте представиться, моё имя – Лани Кохола. Я принадлежу тому же племени, что и Вы, даром, что моя ипостась более… водная. Кроме того, я являюсь разработчиком и формальным главой крайне скромной в своей численности (но не в некоторых рекламных слоганах и продуктах) компании «Покойники» XV. Всё прочее же, полагаю, станет известно при встрече, на которую, осторожно попытаюсь предположить, Вы всё же согласитесь, и косыми росчерками – здесь.
⠀
Прежде чем переходить к сути и сердцу сего письма, я бы хотел выразить почтение Вашим трудам, но в первую очередь – той их стороне, что остаётся для многих неявной. Я отнюдь – привычен (пусть и каплю самонадеянно) ориентироваться в том, что на виду сокрыто. В людях, которые «просто делают своё дело», не выставляя сие на всеобщее обозрение, в тех, кто молча и незаметно – помогает другим. Делая этот мир самую малость лучше. Чище. И эта малость – порой невообразимо много значит для иных. Я искал отзывы не на фирменных сайтах-агрегаторах, а на тихих форумах, где всё больше жалуются да скорбят, но – искренне. Я слушал своих попутчиков в поезде, не единожды бывая в ваших краях. Мне даже доводилось самому наведываться в Ваши владения – одну из клиник, иметь удовольствие и любопытство наблюдать за персоналом, за простыми людьми, за теми, кто приходит – за помощью, чтобы составить достаточное представление. Нет, не о том, что Вы за человек – я не столь самоуверен. Но о том, что Вы нужный мне человек.
⠀
Я тоже хочу помогать другим.
⠀
Не столь давно… в пределах нескольких месяцев, полагаю, я написал одну программу. Она способна воздействовать напрямую на сознательное и бессознательное, считывать оттуда практически всю информацию и даже в некотором роде… «перепрограммировать» её? Это очень сложно описать на бумаге и даже при встрече, тем более создавалась она изначально с совсем иной целью, нежели означенная в письме, а потому – я бы хотел показать. Осмелюсь заявить со всей внутренней убеждённостью и без капли лести, что мне было бы важно знать именно Ваше о ней мнение. Помимо указанных выше причин, которые, если быть откровенным, составили около восьмидесяти процентов моей мотивации, я также заинтересован и заинтригован в некотором роде Вашей компетенцией. Полагаю, если плоды моих трудов и в самом деле можно обратить на пользу другим, если этим можно излечивать условные души и их болезни, Вы бы смогли меня сориентировать в плане направления дальнейших разработок на данном поприще. Как минимум, я был бы чрезвычайно признателен за Ваше участие. И, предположу, немало осчастливлен таким сотрудничеством. Даже если волей Вашей, моей или самой судьбы оно выдастся недолгим, я хочу… хочу – вот так просто и без иносказаний – попробовать.
⠀
Ответного письма не нужно. Я отплываю с острова Хертц утром следующего дня и буду в порту Одды через неделю. Этого времени, осмелюсь допустить таковую вероятность, должно быть достаточно, чтобы обдумать моё предложение и приведённые здесь мысли со всей серьёзностью и ответственностью. И Вам, и мне. Не отвлекаясь на пустые расшаркивания, не мучаясь подбором корректных междометий. При большом желании скажете их мне при встрече. Если согласитесь, разумеется. Настаивать я не намерен, и в случае отказа без лишних прощаний покину Ваш горизонт. А до тех пор… прошу оставить мне моё право на надежду. И признателен, что дочитали до этого момента. Боюсь, я немало сумбурен в спешке, но когда внутри нечто зовёт и тянет за океан, туда, где простирается невидимая пелена безвестности, очень сложно сосредоточиться на красивых словах и аккуратно подобранных речевых оборотах. Надеюсь, Вы понимаете.
С бережно выношенным уважением
и благодарностью за то, что делаете этот мир на толику светлее,
грезящий наяву синий кит».
Отредактировано Лани Кохола (2024-09-20 09:19:07)