[indent] Нимерия глядела на него хищно, долго, неотрывно, не мигая, как умели только монстры вроде неё. И нельзя было в её глазах прочитать ни разумной мысли, ни чёткой эмоции: все смешалось настолько, что, казалось, жёлто-зеленая радужка отражала пустоту. Обычно в эти моменты Аргентис напрягался и волновался ещё больше: логическая матрица просчитывала слишком много вероятного нимерийского дерьма.
[indent] — Ой, да не ссы, все ровно будет.
  [indent] Сколько раз после таких обещаний она начинала дебош? Да хер его знает, никто и не считал, наверное… Никто, кроме Аргентиса. Ровно три тысячи пятьсот тридцать два раза.
— Че ты нам сразу про лучший свет не сказал? Мы теперь думать должны, как нам в лучшем свете ему показаться и при этом не голой.
[indent] Совершенно кошачьей, размеренной походкой эонийка прошла к импровизированному шкафу (на самом деле одному из отсеков во внутреннем корпусе Аргентиса) и потянула за ручку. Куполообразная дверь медленно поехала наверх. Внутри обнаружился хаотичный склад шмотья из латекса и кожи и… пара традиционных кимоно.
— Оками, значит. Что ж…

[indent] Аргентис сообщил ей точный адрес, и теперь они с Джи-Эс-13855-Кабуки-01 сидели в маленьком душном такси. Водитель-хуман, старый противный пердун, чересчур часто поглядывал в зеркало заднего вида и все пытался травить нелепые анекдоты.
          — А такой не слышали? Встретились как-то в банке демиург, дархат и эльф…
          — Послушай, дя-дя,— прошипела Нимерия с плохо скрываемым бешенством. — Завали ебало, блядь, пока мы тебе башку не прострелили. И вруби кондиционер.
         Лицо таксиста изумленно вытянулось и слегка побледнело. И немудрено: от ослепительной эонийской красавицы в шелковом кимоно явно не ожидали услышать матерные угрозы.
          — Э-э… Нету к-кондиционера, — растерянно проговорил мужик после затяжной паузы.
          — Ну хоть магнитола у тебя есть?
          — Угу.
          Местное радио транслировало электронную попсу. Хуман проявил неожиданную клиентоориентированность, предложив переключиться на «Дух Лиреи», национальную эонийскую волну, но Нимерия отказалась и потребовала увеличить громкость до максимума. Пошленькие песенки про любовь и секс классно звучали и запоминались с первого раза, а рэп про социальное неравенство, драки, алкоголь и наркотики не только оглушал битами, посылавшими по коже мурашки, но и трогал за душу. Джи-Эс никак не реагировала на потрясающую аббератскую музыку, и Нимерия не без досады убедилась в том, что она просто бесчувственное запрограммированное бревно. С киберчленом.
          — Ну, скоро там? У нас уже задница болит!
          — Подъезжаем! — отозвался мужик, пытаясь перекричать музыку, орущую не только в салоне, но и на улице, благодаря открытым окнам.
          Нимерия бесстыдно задрала подол кимоно, проверяя крепление бластера на бедре. Она послушалась Аргентиса и не стала тащить с собой катану, но приходить безоружной — даже к «дорогим друзьям» — было для неё сущей дикостью.
          — Дальше не могу. Там парковка элитная, с шлагбаумом, меня не пустят.
          Нимерия молча сунула ему археи, вышла из машины и с демонстративным недовольством хлопнула дверью. Отвернувшись, она уже не видела, как у таксиста задергался глаз.
          Пока они с Джи-Эс обходили парковку, хтэния безбожно пялилась на дорогие тачки. Некоторые из них были покрыты флуоресцентной краской. Многие оснащены воздушными двигателями вместо колёс. Нимерия украдкой подумала о том, что в такой машине прикольно трахаться.
          Но ещё больше её впечатлил сверкающий стеклянный небоскрёб, где находился элитный клуб и штаб хозяина кибергейши. На фейсконтроле стояло четверо здоровенных громил, ко входу стекались солидные дядьки с холеными, богато одетыми эскортницами. Нимерия сдавленно хмыкнула. На фоне других гостей заведения они с Джи-Эс-13855-Кабуки-01 выглядели как провозвестницы культа целомудрия.
          — Приглашение есть? — хмуро зыркнул на них охранник.
          — Вы оскорбляете нас подобными вопросами, — Нимерия опустила глаза, картинно прикрывая нижнюю половину лица рукавом кимоно. Она входила в роль благородной госпожи так же резко и внезапно, как выходила из нее. — Мы пришли, чтобы встретиться лично с Оками-сама. От имени его старого друга Аргентиса.
          Теперь глаза охранников скользнули по Джи-Эс, и от Нимерии не укрылось, как они едва заметно переглянулись.
          — Горо, проводи дам к оябуну.

Далее  — совместно с Оками-сама
          Нимерия досадливо выдохнула, но решила доиграть роль до конца.
          — Отвернитесь. Не при вас же подол задирать.
          На секунду показалось, что охранник сейчас ехидно улыбнётся и кивнёт, но нет.  Вместо этого он указал на стену возле поста, на которой проступили очертания двери и она в следующее мгновение бесшумно скользнула в сторону, открывая взору небольшое помещение для переоблачения с зеркалом, вешалкой и полочками.
          — В этом нет необходимости. Вы можете разоружиться в приватной обстановке, но настоятельно рекомендуется оставить все вооружение здесь, если желаете, чтобы встреча состоялась. Любая попытка пронести оружие на встречу будет расцениваться как нападение и повлечет неприятные последствия. Пока вы гостьи этого дома, никто не посмеет причинить вам вред.
          — Джи-Эс, разоружись.
          Кибергейша покорно достала катану и опустила в кофр.
          — Джи-Эс — андроид. В подарок Оками-сама. У неё конфиденциальное сообщение для оябуна, мы должны пойти вместе.
          — Исключено! — вежливо возразил один из охранников и вопросительно посмотрел на Горо. — Я должен доложить Кодзи… А вы пока можете разоружиться.
          Беловолосая эонка чинно прошла в помещение и почти сразу же оттуда выскочила с энергетическим бластером в руках. И требовательно глянула на Горо, едва оружие коснулось ложемента.
Горо утвердительно кивнул, крышка кофра начала закрываться и всколе щелкнули замки. На матовой поверхности проступил силуэт ладони.
          — Прикоснитесь. Это запрёт замок и никто, кроме вас, не сможет его открыть. И... Кодзи не видит причин мешать вам пройти на встречу, но настоятельно рекомендует соблюдать дистанцию и не приближаться к оябуну ближе, чем его поверенная Азуми. Это в интересах вашей безопасности и сохранности послания, — Горо многозначительно улыбнулся, вложив в слово столько двоякого смысла, что нельзя с уверенностью сказать, забота это или угроза неминуемой расправы в случае нарушения правил.
          После, когда формальности были закончены, а безопасность сторон не вызывала сомнений, люди Борёкудан склонились в традиционном поклоне и отступили в сторону, не мешая пройти дальше.
[indent] Потребовалось пройти совсем немного и миновать две двери, чтобы оказаться перед третьей, деревянной, с белой рисовой бумагой инкрустированной между реек. Горо, двумя руками отодвинул сёдзи. То, что оказалось за дверью, никак не походило на гротескный техномагический интерьер. Всё натуральное, из живых природных материалов, начисто лишенное синтетики и, почти, электроники. Дорогое удовольствие для техногенного мира у которого совсем не осталось незастроенных участков суши.
          Сразу по центру комнаты сидела женщина в традиционных одеждах, сжимая в руках необычного вида музыкальный инструмент, который Нимерия не спутала бы ни с одним другим. Чуть поодаль за ней, на небольшом возвышении, за напольным столиком уставленным яствами и напитками восседал невысокий, крепко сбитый мужчина с желтыми глазами. Его торс был оголен и не скрывал пёстрых татуировок. Подняв руку, он жестом пригласил гостий войти и указал на место посреди комнаты.
          — Комба ва, — поприветствовал Оками, пристальным, немигающим взглядом изучая собеседницу. — Я ожидал старинного знакомого, а не известную преступницу вместе с кибер-убийцей. Странный и необдуманный поступок, кто бы ни был его организатором. Напасть на оябуна в его же доме, что может быть глупее? — мужчина демонстративно рассмеялся, показывая, что не боиться смерти. — Или не осталось достойных противников и ты решила сделать себе имя… посмертно? — он покачал головой. — Я просто теряюсь в догадках… Может быть, прежде чем попытаться, ты расскажешь о своих планах?
          Хтэния медленно выдохнула, собирая в кучу остатки самообладания. Они с Джи-Эс-13855-Кабуки-01 не успели даже поздороваться — только поклонились — а этот горячий, но занудливый тип вывалил уже все свои подозрения, не давая и слова сказать. У Нимерии зачесались руки — безумно хотелось вмазать ему по роже, попутно разъясняя, куда следует засунуть свои фраерские замашки. И добавить, что за такие наезды на Тартарусе в жопу ебут без обоюдного согласия.
          Она и сама толком не понимала, что именно её так разозлило: беспочвенные претензии или сама странная, непривычная реакция оябуна на неё. Не похоже, чтобы тот был падок на красивых женщин — тогда смотрел бы иначе, не так цепко, сосредоточенно. Очарованный мужчина видит мутно, наполовину явь, наполовину образ из грез. Бесстрастный мужчина видит каждую деталь, особенно — компрометирующую, и тогда становится ещё равнодушнее. Нимерия ощущала себя как мошка под микроскопом.
          «Неужели гей? Или его только андроиды возбуждают?»
          Не то чтобы эонка на него претендовала, но ей нравилось, когда её хотели. Нравилось настолько, что любая другая реакция с оттяжкой била по самолюбию.
          Она склонила голову, якобы расправляя полы красного кимоно, расшитого журавлями, а сама тайком скользнула взглядом по татуированному торсу Оками. Аргентис знал, что хтэния испытывала давнюю неизлечимую слабость к плохим парням. Как-то раз он даже застал её в постели с двумя огромными, лысыми, бородатыми урками, сплошь забитыми надписями и узорчатыми рисунками. И в крайне неприличной позе. Вероятно, это зрелище нанесло непоправимую травму его хрупкому искусственному сознанию, поскольку потом говорить на эту тему корабль категорически отказывался. Нельзя сказать, что он одобрял её увлечение бандитами, но любимый типаж точно успел выучить.
          Либо он издевается, либо это шанс в награду за успешно выполненную миссию.
          «Держи себя в руках и будь милой».
          — Да нахер нам сдалось на тебя нападать? Не для того мы на входе сложили оружие, — очень мило оскалилась эонка, изо всех сил стараясь держать лицо и следовать плану. И велела Джи-Эс проиграть сообщение Аргентиса.

Отредактировано Нимерия (2023-03-07 01:37:19)

[indent] Нимерия вздохнула — тихо, едва заметно, с тоской и томлением. Рука сама потянулась к выбитому на коже узору — в такие моменты хтэния не думала вообще — но скрежет лезвия, зависшего в миллиметре от её запястья, заставил её остановиться.
          — С-сука, — раздосадованно процедила она сквозь зубы. — В смысле… прощенья просим.
          Азуми, тихая и незаметная, стояла неподвижно, а лезвие острейшего танто едва не касалось белоснежной кожи. Ещё миг, и виброклинок бы отсёк кисть, но рефлекс хтоника позволил вовремя остановиться, как впрочем и рефлекс кибернетического организма. Женщина смотрела в пустоту прямо перед собой немигающими глазами, не произнося ни слова, но шум и возня за спиной вынудили Оками обернуться.
          Быстро поняв суть произошедшего, он постарался сгладить ситуацию, пояснив:
          — Прикосновение к оябуну без его ведома и согласия наказывается отсечением коснувшейся конечности. Это же правило распространяется и на женщину оябуна. Только её мужчина имеет право прикасаться к ней.
          Коротко кивнув своей защитнице, добавил:
          — Всё в порядке, Азуми, я разрешаю гостье осмотреть ирэдзуми.
          Нимерия плавно провела подушечками пальцев по горячей коже, ощутила на хребте дракона застарелый шрам и двинулась дальше — погладила чешую карпа Кои, коснулась лепестков пионов, шлема и меча Кинтаро. От Оками исходил аромат сандала и табака — дорогой, но сдержанный, не грешащий чрезмерностью, и она не желала выходить из этого обволакивающего облака. Так пахла сила. Так пахла власть.
          — Мы не видим здесь женщину оябуна. Только его самого, — промурлыкала эонийка под ухом мужчины. Такой холеный, уверенный, спокойный… Это было гораздо сексуальнее показной агрессии, которая была не редкостью на Тартарусе. Планета-тюрьма меняла даже эонов, и они, как и сама Нимерия, постепенно утрачивали национальные черты. Хочешь выжить в неволе — смирись и мимикрируй.
          Она осторожно положила ладони на плечи якудза — не двигая, лишь согревая. Пробуя, как тонкий лёд в первые дни заморозков, прикидывая, насколько далеко позволено зайти. Ей не нравились рамки, в которые её загоняли статус Оками и присутствие воительницы, но она не решалась их нарушить, боясь испортить исход дела.
          — Аргентис и впрямь не сказал нам всей правды о тебе. Иначе мы бы прибыли сюда гораздо раньше.
          Тень сдержанной, досадной и грустной улыбки промелькнула на лице Такеши, оставшись незамеченной Нимерией, но её пальцы, лежавщие на шее мужчины, ощутили, как напряглись его его мышцы. И она отдернула руки.
          — Женщина — это слабость мужчины. Она делает его уязвимым, через неё можно влиять и шантажировать. Оябун Трёхлистного лотоса не должен иметь слабостей, которые позволят влиять на его решения. У меня есть прекрасные наложницы, но чтобы стать женщиной главы клана, недостаточно красоты и умений в постели. Женщина должна обладать качествами и волей сопоставимыми с теми, что есть у мужчины. Характер, сила, умение идти до конца, умение жертвовать малым во благо большего, расчетливость и… покорность. С последним проблем нет, я могу приказать, и любая бросится вниз с верхушки небоскреба, но к чему мне безвольные куклы, если нужна надежная правая рука, уверенность в том, что прикроет спину там, где другие не смогут, сумеет постоять за себя…

          Неопределенно хмыкнув, Такеши повернул голову в бок и улыбнулся. Лицо его было естественным и расслабленным. Внутренне он уже представил, как будет коротать вечер с гейшами, оплетая их тела сотнями замысловатых узоров шибари, и наслаждаться их стонами от ударов кожаной плети, пока горячие чресла будут обнимать его возбужденное естество. Она могла бы быть той самой сильной женщиной, но… Хтэния. Непредсказуемая и опасная, тот ли это человек, которого хочется видеть рядом с собой не только в роли телохранителя или игрушки для сексуальных утех?
          — Такую женщину ты не найдёшь в аббератских теплицах, Оками-сан. Не сыщешь и на Лирее. Не годятся на это чистые, кровью не запятнанные, жизнью не битые. Только те, кто уже прошёл через огонь. Сгорел — и возродился.
          Нимерия отодвинулась от него, села на прежнее место. Опрокинула очоко без закуси.
          — Тяжело одному в мире. По себе знаем. Как на арене… А вся жизнь наша — одна сплошная арена. Каждый хочет тебя убить, и каждый день ты сражаешься за право существовать. У других воров хотя бы крыша есть, а нас крышевать боятся, брезгуют. Легавые, суки, как кого из наших поймают — издеваются, лупасят, насилуют. Или учёным сдают, а это хуже в сто крат.
          Оками медленно обернулся. Отвёл руку в сторону и едва заметно напряг кисть, раскрывая пилон на лучевой кости. Короткий алый клинок появился моментально и беззвучно. Так же моментально и беззвучно исчез, едва мужчина опустил руку.
          — Я понимаю, о чём ты говоришь, Нимерия-сан. Только у каждого своя арена. Следуй за мной…
          Небрежно накинув на плечи верхнюю часть кимоно, оябун поднялся на ноги и направился к стене. Не оборачиваясь, словно отмахиваясь от назойливой мухи, он отдал команду и цифровая иллюзия растворилась, являя взору высокие стеклянные стены с видом на город под ногами и небольшие, двустворчатые двери на балкон. Распахнув их, Такеши вышел под моросящий дождь, ожидая, когда Нимерия приблизится.
          — Оглянись вокруг, посмотри наверх, что ты увидишь? А если посмотришь вниз?
— Другой мир. Новый, не до конца известный и понятный, — отозвалась девушка и встала рядом, зябко передернув плечами. Было заметно, с каким восхищением, словно завороженная, она смотрела на неоновые вывески и билборды, провожала глазами космические корабли и городские дроны. — Это твоя арена?
          Не поворачивая головы, Такеши молча кивнул.
          — Размер поля битвы не имеет значения, поскольку все события разворачиваются вокруг нас. Для кого-то угол арены возможность прикрыть спину, а для кого-то смерть. На вершине мира уже нет “крыши”, только небо и холодная пустота космоса над головой. Когда ты столь велик, то уже сам становишься крышей…
          Оками усмехнулся, взял со столика пачку сигарет и золоченую зажигалку. Закурил, привалившись плечом к холодному парапету.
          — Если хочешь, ты можешь остаться. Под листьями лотоса места хватает всем. Даже небольшой общине хтоников на нижних подземных ярусах города. Здесь всего два простых правила: Запрещено трогать тех, кто носит знак лотоса и сотрудничать с властями без особого на то разрешения. В остальном, мир мало чем отличается от любого другого и нужно быть готовым ответить за свои слова и поступки.

[indent] — Благодарим тебя за откровенность, Оками-сан. Твой рассказ был подробен и увлекателен, — эонийка потянулась за соевым соусом для онигири, и распахнутое кимоно окончательно спало с её плеч. — Но не находишь ли ты, что без доли наглядности он будет неполным?
          Вопрос прозвучал совершенно буднично. Так, словно она поинтересовалась о погоде на Абберате летом. Но один-единственный секундный взгляд выдал в Нимерии искру неподдельного любопытства и азарта. Да, она старалась не нарушать законов вежливости, но при этом оставалась собой — хтоником, порождением хаоса, которое делает то, что хочет. Ведь этот искренний, почти бесхитростный флирт не входил в планы Аргентиса. 
          — Любознательность - не порок, и ранее Нимерия-сан продемонстрировала хорошие познания в эонийской культуре. Удивительно, что данный аспект остался за пределами изучения… — Оками был тактичен и дипломатичен. Сопоставляя услышанное, он делал выводы и выстраивал предположения, которые подтверждал или опровергал по мере поступления новой информации.
          — Наглядности? Возможно, ты права. Это часть визуально-эстетического искусства, которое нужно именно видеть, чтобы оценить. В моей коллекции есть несколько полотен древних мастеров и, после трапезы, могу их вам показать. Но полотна, увы, выглядят не столь эффектно. Это как сравнивать настоящую статую с нарисованной…
          Отложив в сторону приборы и отодвинув тарелку, Оками снял со своего пояса веревку, что удерживала нижнюю часть кимоно и несколькими ловкими движениями, сложил в четверо, демонстрируя перед собой на раскрытых ладонях.
          — Если позволишь, Нимерия-сан, я могу продемонстрировать малую часть этого искусства. Сложи ладони вместе и вытяни перед собой.
          Ритуально склонив голову, Оками приподнял ладони с лежащей на них веревочкой чуть выше уровня глаз. Увлечённо прикусив губу, хтэния с неожиданной покорностью выполнила приказ. Но бесенята у неё во взгляде пустились в бешеный пляс: дорвалась, добилась, довела! В каждом движении читалась живая, непосредственная манера довольной кошки, она даже ерзала так же, словно перед прыжком, в нетерпении. И без того короткое кожаное платье грозило задраться совсем. Сложенная верёвка соскользнула с ладоней оябуна и повисла в ложбинке между большими и указательным пальцами Нимерии. Несколько мгновений мужчина сосредоточенно смотрел на кисти и пальцы, что-то оценивая, словно художник или скульптор перед работой, а потом его руки пришли в движение.
          Накинув одну петлю на большие пальцы, стал поочередно пропускать нить между другими, пока не достиг мизинца. перекрестив верёвку, завязал аккуратный узелок, оплёл запястья и вновь зафиксировал узелком. пропустив хвосты веревки в петлю у больших пальцев, стал перекидывать нити зигзагом в сторону локтя, фиксируя в точках пересечений одинаковыми по размеру и форме узелками. при этом, вязь проходила вдоль соприкосновения мышц, не мешала, не давила, но начисто лишала возможности пошевелиться. В какой-то момент мужчина подтянул один из последних узелков и стало понятно, что выбраться из этого красивого капкана невозможно. Нимерия дернулась, попытавшись — напряглись, заиграли тренированные мышцы, раздался тихий выдох, сдавленный утробный рык, но тщетно. И хоть внутри могло быть беспокойно и тревожно, но получившийся небольшой узор на кистях и предплечьях был красив, симметричен и геометрически выверен, подчеркивая красоту женских рук, словно перчатки.
          Оками отстранился, положив ладони на собственные колени.
          — Мне ещё далеко до истинных мастеров, но для понимания шибари этого достаточно. Это лишь малая часть, но подобный узор можно распространить на всё тело.
          — И стоит, если хочешь по-настоящему пленить хтоника, — улыбнулась Нимерия. — Мы могли бы разорвать эти путы зубами, но нам жаль портить твоё тонкое искусство. Слишком красиво, чтобы быть уничтоженным.
          Мужчина неопределенно пожал плечами. Шибари было тем искусством, что не могло существовать вечно. Рано или поздно верёвки срезали, пленника или женщину освобождали и прекрасный узор переставал существовать.
          — Видишь ли, Нимерия, — вкрадчиво проговорил оябун. — Я не пытался тебя удержать. Даже сейчас ты можешь испытать сложности если попытаешься избавиться от пут, что уж говорить о полноценном обездвиживании с использованием современных материалов.
          Он покачал головой.
          — Это и отличает искусство от необходимости: красота эфемерна и коротка, тогда как необходимость груба и не всегда эстетична…
          Доев остатки на своей тарелке, оябун пристально посмотрел на гостью. потянулся к её рукам и снял петлю, что удерживала вместе больше пальцы рук.  Мгновение и весь узор распался, высвобождая руки и возвращая гостье свободу движения.
          — Надеюсь, Нимерия-сан, данная демонстрация позво…
          Дверь распахнулась и в помещение вошел Кодзи. Судя по всему, этот человек являлся начальником личной охраны главы клана.
          — Господин Такеши, —  проговорил кобун. —  Глава пятьдесят седьмого уровня просит аудиенции… Сказать ему, что вы заняты?
          Оками нахмурился. В его власти было заглянуть в чужой разум, но грош цена лидеру, который полагается лишь на свои ментальные способности. Он мог бы с лёгкостью отправить просителя прочь. Но также он видел и осознавал, что гостья чувствует себя неуютно, скованно и, в некотором смысле, начинала скучать от официоза.
          Будучи прозорливым человеком, Такеши решил убить сразу двух зайцев сразу.
          — Сообщи Кэзу, что я встречу его.
          Повернувшись к Нимерии, оябун учтиво улыбнулся.
          —  Прошу меня простить, дела. Надеюсь, ты не откажешь мне в возможности провести эту встречу в твоём присутствии. Попутно, я предлагаю тебе узнать немного больше о здешнем мире и насладиться временем проведенном на барных ярусах нашей цитадели. Напитки, закуски и прочие маленькие мелочи за наш счёт…
          Кивнув Кодзи, Такеши дал понять, что готов встретиться с одним из младших представителей клана, хотя и понимал, что скорее всего придется решать некий спорный вопрос.

          На то, чтобы собраться, у оябуна не ушло много времени. Скрывшись за стенкой, он оказался в гардеробной, где достаточно быстро облачился в строгий черный деловой костюм с белой рубашкой. Надел часы и прочие дорогие аксессуары, после чего вернулся в основную залу, где его уже ожидали черты бойца Борёкудан и неотлучная спутница Азуми.
          Шествуя по коридорам, Оками не торопился, всем своим видом показывая важность, но Нимерия знала тяжесть и гнёт, который мог испытывать мужчина, ведь её точно так же под конвоем выводили на арену. А это была его арена.
          Она шла рядом, неся небрежно сложенное кимоно на согнутом локте — к чему теперь притворяться хорошей девочкой? И смотрела. На запонки с тёмным перламутром и вены на руках, проступающие под кожей, на странный циферблат киберчасов, на ботинки из кожи ската, явно сшитые на заказ, и непроницаемые очки-авиаторы. И в этих мелочах видела пленительную тщательность, эонийскую умеренность. Мужчины Тартаруса любили вычурность и ею грешили. Показателем статуса были золотые цепи и перстни, дорогое и крупное оружие, власть утверждалась драками, стычками и поединками, жили по понятиям и одновременно без правил. Строгий иерархичный порядок Борёкудан, униформа и спокойная, собранная мужественность вышколенных псов Оками резко отличалась от того, к чему привыкла Нимерия. Она не знала, как себя вести, и оттого металась. Оябун принадлежал к криминальному миру, как и сама хтэния, но ни королём, ни урком вообще не был — и разговаривать с ним следовало иначе, более осторожно, балансируя на тонкой грани аристократических раскланиваний и расслабленных неформальных бесед. Но сегодня, сейчас, непредсказуемость мужчины и неразгаданная природа силы, таящейся в нем, её дразнила.
          А еще ему безумно шел костюм.
          Несколько коридоров, повороты и пути, которыми ходят лишь избранные, и вот один из бойцов клана распахнул неприметную дверь за портьерой, за которой оказалась комфортабельная VIP ложа с мягкими диванами обитыми темным бархатом, обильно накрытым столом и рядом пилонов для танцев, на случай если гости изволят насладиться ими в приватной обстановке. Два боковых пилона пустовали, тогда как вокруг центрального вращалась молодая, стройная и гибкая девушка. Такеши хватило всего одного взгляда, чтобы оценить мастерство, после он потерял к ней всякий интерес. Однако его гостья смотрела на танцовщицу дольше, чем позволяют приличия, и нельзя было при этом сказать, что пялилась по-мужски — скорее оценивала. С долей презрения, разумеется.
          Где-то по ту сторону высоких полупрозрачных перил шумел и гудел танцпол, ухали басы необычайно ритмичной музыки, мелькали разноцветные неоновые огни и яркие вспышки софитов тонули в белёсой дымке десятков смок-машин.
          — Нимерия-сан, — Оками повернулся к гостье. — Когда дела будут улажены, я разыщу тебя. А пока прошу воспользоваться возможностью и насладиться развлечениями.
          Жёсткий, безвыборный намёк прозвучал довольно дипломатично, и эонийке ничего не оставалось, кроме как покориться. Впрочем… это было явно приятнее, чем просто ждать за дверью.
          Оябун кивком подозвал одного из телохранителей. Тот молча выслушал, подошел к гостье хозяина и, зажав черную пластиковую карту между пальцев плотно сомкнутых ладоней, протянул девушке, попутно отвесив низкий поклон.
          — Карта позволяет расплачиваться со счета клана, так что можешь не ограничивать себя.
          — Спасибо, Оками-сама. Твоя щедрость не знает границ. Но будь уверен, мы не станем злоупотреблять твоим гостеприимством.
[indent] Хтэния улыбнулась, взяла карту и пропала в потоке тел, извивающихся в ярких огнях софитов и густой искусственной дымке.

* * *

           Вопреки желанию пуститься в пляс, Нимерия отправилась в казино. Танцевать нужно на пьяную голову, а играть - на трезвую, если хочешь заработать. На Тартарусе ей не раз хотели дать в морду за неприличный куш, и не раз она проебывала все свои деньги, потому что была под наркотой.
           После трех или четырёх каток на автоматах хтэния просекла, что это чистой воды лохотрон, и подошла к столу, за которым играли в клубный покер.
           — Делайте свои ставки, господа. Минимальная — 5000 археев.
          Солидно одетые мужики и тётки в бриллиантах с крайне серьёзными лицами называли заоблачные цифры:
          — Шестьдесят тысяч археев.
          — Пятьдесят тысяч.
          — Сто тысяч.
          Нимерия поправила волосы и кокетливо опустилась на обитое бархатом кресло. Она обожала строить из себя красивую дурочку.
          — Десять тысяч.
          — Ставки приняты.
          Крупье раздал карты.
          — Не угостите нас? — девушка потерла пальцем рубин на перстне, вновь активируя артефакт, и одарила сидящего слева и лениво курящего хумана лучезарной улыбкой.
          — Как можно отказать такой обворожительной даме? — он вынул из позолоченного, украшенного самоцветами портсигара длинную сигариллу, Нимерия игриво подхватила её губами. Щёлкнула зажигалка.
          — М-м, божественно, — она закатила глаза, затянувшись. Незнакомец довольно хмыкнул и невзначай, будто случайно коснулся её руки.
          — Не смей флиртовать с моим мужем, сучка, если не хочешь умереть с катаной в твоей блудливой йони, — светским тоном обратились к ней на эонийском. Хтэния выглянула из-за плеча соседа. Далеко не первой свежести, но все ещё отчаянно молодящаяся женщина, по всей видимости, была из местной диаспоры эонов, у неё был аббератский акцент и выкрашенные в чёрный волосы.
          — О, узнаем эту зависть. Ты не ревнуешь, а бесишься, потому что вышла в тираж и уже не можешь продавать свою старую пизденку по прежней цене. Но не переживай, дорогая, твой обрюзгший толстопузик нам нахер не сдался, — с выражением глубочайшего почтения на лице отозвалась Нимерия на том же языке.
          Карточка клуба покоилась у неё в декольте: не хотелось раскрывать свои козыри раньше времени. Пускай эти зарвавшиеся богачи решат, что наивная платиновая блондиночка в коротком платьице — просто эскортница, ищущая себе папика, и совершенно не опасна.
          Игра началась. Первые четыре круга Нимерия даже не старалась выиграть, чем вызывала снисходительные взгляды и улыбки остальных.
          — Пас.
          — Пас.
          — Пас.
          — Кто бы сомневался.
          Игроки постепенно выбывали по мере того, как суммы ставок росли. Лидирующие позиции были у пожилой эонийско-хуманской четы, красавца-дархата с волосами цвета темного золота, холеной темноволосой женщины-этнарха и мордастого, явно связанного с криминалом гнома. Нимерия повысила ставку в два раза, уравняв суммы с соперниками.
          — Чек!
          — Пара дам.
          — Хорошо, но мало. Пара королей.
          — Сегодня просто не наш день, дорогой.
          — Туз. И девятка.
          Именно тогда на неё впервые взглянули иначе — как на достойного соперника и на возможную угрозу.
          — А вы не так просты, как кажетесь, дорогуша.
          — Поздновато же вы это поняли.
          — А я сразу догадался, что она тёмная лошадка.
          Хтэния весело ухмыльнулась.
          — Как говорится, знала бы прикуп, жила бы на Лирее.
          — А где вы, милочка, живёте?
          — На Лирее.
          К финалу игры старческая чета сошла с дистанции. За столом остались четверо.
          — Поднимаю ставку до пятисот тысяч.
          — Семьсот тысяч.
          — Один миллион.
          — Вот это я понимаю: серьёзная игра, а не детские бирюльки.
          — Кто не рискует, тот не пьёт шампанское.
          — Да вы и так мартини весь вечер хлещете. Два миллиона.
          Нимерия сдвинула все свои фишки в центр.
          — Общая сумма банка — четыре миллиона двести тысяч археев. Вскрывайте свои карты, господа.
          Гном выложил на стол короля и королеву. Крупье образовал новую комбинацию: пиковые восьмёрка, шестёрка, король, королева и туз. Вне её оставались четвёрка пик и туз червей.
          — Флэш.
          Надменная брюнетка выбросила червы и трефы. Молодой человек сразу же заменил карты.
          — Фулл Хаус: три восьмерки и два туза.
          Нимерия поймала на себе два крайне довольных, азартных взгляда. Этнарх улыбалась впервые за все время игры. Хтэния положила руки на стол прикусила губу и стала нервно заламывать пальцы. Переживала ли она на самом деле?
          Едва ли. Её главным противником был золотоволосый дархат. Она тянула время специально, позволяя ему убедиться в собственной силе и ожидая, что тот докупит Топовый Фулл Хаус или Каре. Не было у нее больше ни тузов, ни Флэш Рояля, ни уверенности в том, что Оками не велит своим людям расстрелять её на месте в случае проигрыша — ведь она ставила деньги с его карты… И все же внутри эонийка была спокойна, а ее тревога была не чем иным, как показательным выступлением.
          — Фулл Хаус старше: три туза и две шестёрки.
          — Бывает же такое, господа, — тряхнул волосами дархат. С явным самолюбованием и чувством превосходства.
          — Бывает и такое, — хохотнула Нимерия. И картинным жестом ввернула пятёрку и семёрку пик.
          — Докуплен Стрит Флэш.
          Крупье выложил на столе восьмёрку, семёрку, шестёрку, пятёрку и четвёрку пик - вторую по значимости комбинацию после Флэш Рояля.
          На лице дархата заиграли желваки. Этнарх залпом допила свой мартини и проронила одно-единственное, но очень меткое словцо. Гном наблюдал за реакцией остальных, но на его лице не было заметно досады: создавалось впечатление, что он попытается отыграться.
          — Кому нам следует продиктовать номер счета для зачисления средств? — елейным голоском пропела сияющая Нимерия.
          — Не так быстро. Вы не заметили, господа, как эта очаровательная девушка напоминает Ним Людоедку? Ту самую, которую по новостям показывали? — резко подал голос пришедший в себя дархат. И, встав из-за стола, нервными шагами приблизился к эонийке.
          — Не суй свой нос куда не следует, златовласка, — вынув из декольте карточку Оками, блондинка встала на цыпочки и ласково шлепнула ею по шнобелю кипишиста. — Иначе нам придётся его отгрызть. Ах да… Вычтите из суммы выигрыша обязательные ставки и верните сюда.
          Крупье взял карту, но не спешил исполнять поручение.
          — Ну же… Да черт возьми. И ты туда же, мальчик?
          — И впрямь, как с фоторобота сошла. У нас на работе висит ее портретик. Знаешь, милочка, если бы ты проиграла, мне бы не было до этого никакого дела, — этнарх поставила на стол пустой бокал и достала из дизайнерской сумочки странное устройство. — Но проигрывать существу, признанному неразумным — ниже моего достоинства. Я вызываю полицию.
          — Вызывайте, — поддержал гном.
          — Обязательно! — прошипела Нимерия, складывая руки на руки. За её спиной уже стояли четверо секьюрити. — Пусть вас легавые научат признавать поражение... Только без нашего участия.

Отредактировано Нимерия (2022-08-06 20:31:46)

Совместно с Нимерией

[indent] Последний этап задания по переправке физалиса лично заказчику был неожиданно долгим. Заказчик был так счастлив, будто бы Аргентис принёс не полулегальные плоды, а звезду с неба. В честь этого события был устроен маленький, но очень пышный приём; даже та, для кого предназначались плоды, появилась.
[indent] Аргентиса не отпускали весь остаток дня, развлекая его песнями, причудливыми танцами и традиционными для рода заказчика танцами. Жаль только, тигровый физалис никак не поможет заказчику. Аргентис и сам изучал любые, даже самые странные методы излечения от этой болезни, но смерть не излечишь никакими фруктами, никакой магией. Впрочем, если даже такой странный способ вылечить смертельную болезнь хоть немного помогал больному, то почему бы и нет?
[indent] В любом случае, ему заплатили очень круглую сумму. Этого хватит на обновление боезапаса, мелкий ремонт корабля и жизнь в не самом плохом порту на пару недель. Если, конечно, кое-кто опять не попытается наныть на карманные расходы больше, чем им полагается. Этих денег даже хватит на апгрейд тела: с этими нападениями он чувствовал, что ему не хватает парочки лазганов. Хотя бы парочки.
[indent] В любом случае, день был долгим и сложным; зная Нимерию и Такеши, он не сомневался, что и для этих двоих день был ничуть не проще. В любом случае, корабельный линк молчал, а значит, никаких значительных событий он не упустил. Кажется, Такеши даже защитил Ним от местной полиции: вряд ли она всё это время сидела под замком, а уж хтонической сущностью от неё разило за километр.
[indent] Если не было никаких новостей за ночь — значит, всё хорошо. Всё прошло точно по плану.

[indent] На утро он отправился прямо в плазу Трёхлистного Лотоса на такси. Встретили его всё те же громилы; “все сильные мира сего окружают себя огромными гуманоидными мужиками?” Мысленный вопрос остался без ответа.
[indent] Один из них что-то пробурчал в наушник, видимо, сообщая Такеши о прибытии гостя. Аргентис поднял ладонь, прося внимания.
[indent] — Прошу сначала отвести меня к Нимерии-сан, она прибыла первой.
[indent] Было бы неплохо сначала услышать, что она думает об этой встрече и как всё прошло. Если всё прошло плохо… то это плохо. Но Аргентис не был бы Аргентисом, если бы заранее не проработал примерно пятнадцать вариантов плохого развития событий.
[indent] Когда хтэния открыла ему дверь императорского люкса, на ней не было ничего, кроме кружевных стрингов и гостиничных тапочек. Беленьких таких. Пушистых. Учитывая то, что она сказала после, это выглядело даже иронично:
[indent] — Ну, где ты пропадал, день был просто отвал пизды! Оками дал нам свою карточку, а она по ходу безлимитная… Без-ли-мит-на-я! Прикинь! Мы выиграли четыре ляма в покер и проебали их, потому что тот фраер, блядь, поднял бучу… Стыдно им было, видите ли, хтэнии проигрывать. Короче, поцапались мы, потом приперлись менты, чуть в пизду нам не залезли, какой-то ай-ди доставать, но Оками пришел и всех нахуй послал. Почему ты сразу не сказал, что он такой сасный?
[indent] Надо сказать, что очередной эпос Нимерия рассказывала через порог — не из вредности, а просто увлеклась. На шум из соседнего номера выглянул какой-то мужчина.
[indent] — Прошу прощения, а потише можно?
[indent] — Не смотри на нас, извращенец! — в почти что искреннем порыве целомудрия возмутилась девушка, затаскивая Аргентиса внутрь. За его спиной ее прелести не было видно, но объяснять это было бесполезно. — Вот же старый га-а-андон…
[indent] — Я даже не знаю, чему удивляться, — он затянулся внутрь без особого сопротивления. — Ты только что назвала кого-то извращенцем?
[indent] То есть, за эти часы она успела познакомиться с Такеши, посетить казино и влезть в перепалку с полицией. Да уж, если б не Такеши, то пришлось бы везти Навваду остатки её мозгов вместо очередного отчёта.
[indent] Зато теперь он знает, что такое Нимерия, её плюсы, минусы и всякое такое.
[indent] Ни капельки не смущаясь её вида, всё-таки и не такое видел, Аргентис присел на тахту и закинул ногу на ногу. Осмотрел её внимательно двухцветными глазами: кажется, на животе была рана, искусно залеченная. Аргентис так не умел, такой уровень медицины был не в его власти, и корабельные заряды меднаноботов так хорошо раны не лечили.
[indent] — А он хорошо с тобой обошёлся, — губы андроида изогнулись в мягкой улыбке. — Теперь ты понимаешь, почему я попросил тебя вести себя хорошо? [indent] 
[indent] — Понимаем, — закивала хтэния, наливая себе в хрустальный стакан дорогущее крепкое пойло из мини-бара. Прямо так, с утра пораньше — в ее стиле. Бутылка была уже начатая. Аргентис нахмурился. — Если бы мы ему нахамили, он бы не дал нам себя трахнуть… Ой.
[indent] Икнув и хлебнув алкоголя (кажется, это был виски), она смущенно захихикала.
— Ну, да, шалим! Хулиганим… Такеши — тоже извращенец, но другим извращенцам нас видеть не положено. Как там в балладе было… “Но мы другому отданы и будем день ему верны”!
Поставив стакан на столик, Нимерия подсела к Аргентису и заговорщицки зашептала:
— Там тако-о-о-е было…