Знаю прекрасно, насколько Харли - отбитая баба, ничуть себя в том обманывать не стараюсь. И в том, что проблем дохрена еще будет, продолжим если в прежнем ритме, в принципе, тоже. Объединились для того, чтобы достать Джокера, не совсем всё так сделали, как собирались, а в итоге, влипли во что-то серьёзнее. И проблема в том настоящая заключается, что я пообещал своей деструктивной семейке, что мы работаем вместе теперь, относительно по правилам Бэтмена и защищаем чёртов Готэм, город психов.
А значит, взламывать лечебницу, чтобы выпускать оттуда психов, которых отец засовывал туда - дерьмовая, охрененно дерьмовая идея. И оправдываться за это, даже при отсутствии участия в подобном деянии, не собираюсь перед братцами и сестрицами, в их бесконечном количестве. Просто потому что связался с клоуншей, не способной хотя бы намёк на правила соблюдать. Не дружи с психопатами, раз уж таскаешься за мной, не выпускай их из больницы, даже с лучшими помыслами. Мне плевать на Ядовитого  Плюща, ушедшую в политику невмешательства  в злодейства Готэма, но я не верю в лучшие расклады, раз уж Дик и остальные теперь разыскивать её будут. Я понимаю планы Харли по отправке той куда-нибудь в уединенные места, где только солнце и трава, но это всё равно выглядит так себе, в целом. Мне тоже должно быть не похрен, что та отсутствует теперь в Аркхэм, даже если не парит совершенно. Просто не хочу, чтобы всё семейство вновь на меня наседать начало из-за связи с Квинн, интерес которой в этом побеге очевиден. Даже если мне пришлось ей импровизированное алиби обеспечить. Тим переживёт увиденное, я надеюсь, а вот у меня восторга ситуация сложившаяся ни черта не вызывает. Сам виноват, вроде как, что повёлся на формы и ебанутый нрав, но это радует в других обстоятельствах и никак не в сложившемся моменте.
Глаза только закатываю, переходим когда от попыток флиртовать к обидам. Не особо впечатляет, не первый месяц поскольку с Харлин время провожу, а потому и переходов таких по двадцать за сутки бывает. Не готов особенно целоваться когда посреди разборок с очередной бандой психопатов, просто потому что это весело для кого-то и в моменте ей кажется романтичным.
И уж тем более, теперь вестись не собираюсь на это, когда могла бы извиниться за то, что вытворила, создавая очевидную напряжёнку. Не люблю признавать это, но Дик достаточно умён для того, чтобы чувствовать, где проблема назревает, как бы всё не выглядело гладко. Памела Айсли - Харли Квинн ...Даже детективом быть не нужно, чтобы почувствовать подставу где-то в этом. Не то что сыном детектива, ставшим затем детективом, при всех мечтах не идти по стопам сурового отца. Все мы уходили от собственной истории бесконечно, делали вид, что она к нам отношения не имеет, но где оказывались, в конце концов? Грейсон свалил, мне оставив визитку на всякий, просто если нужно будет выговориться, но помнится мне, что намеревался всерьёз покинуть Готэм и больше носа своего не показывать здесь. Не разбираться с бесконечной хренью, в которую отец вовлекал нас в качестве Робина и попробовать самому разбираться с собственной жизнью. И...Где оказался, в конце концов? В Готэм-сити, рыцарем чёртовым, мать его. Знаменитым и неповторимым Найтвингом, грозой преступников темных улиц. Далеко ушёл.
Да и я, вспомнить если путешествие моё по миру, переход от одного учителя к другому, тоже как-то не слишком намеревался вновь к хорошим парням присоединяться и вновь делать то, что отец завещал. И его-то в первую очередь уничтожить хотел, на пару с Джокером, сдержавшись лишь потому что это нужно было сделать чуть правильнее и эффектнее. Почти нажал кнопку в тот момент, когда он сел в Бэтмобиль. Одно чёртово нажатие кнопки и Тёмный Рыцарь был бы действительно мёртв. Не измени я мнение в тот момент и сработал бы гораздо лучше, чем все, с кем Бэтмену приходилось сталкиваться. Просто...передумал, к радости Талии, пожалуй. Столько времени делала вид, что поддерживает меня, что я почти ей поверил. Почти. Может быть, мозг мой пребывал некоторое время не совсем в здравом состоянии, но я же всё равно восстановился, в конечном итоге. И научился не только мышечную память использовать, но и вспомнил, как считать. Один плюс один в большинстве случаев всё-таки два. Она со мной-то переспала тогда лишь потому что зла была на Бэтмена, папочку отправившего в долгожданный ад. Нечем было гордиться особенно.
Но суть к тому свелась, в конечном итоге, что я становился злодеем, становился антигероем, становился антизлодеем и хрен знает, кем ещё, обозванный GCPD и общественностью всеми возможными способами, а вернулся к тому же, откуда начал. Понятия не имею, зачем опять подвязался на всё это, но мы снова все вместе, детишки Брюса. Я злюсь на них постоянно, особенно на говнюка Дэмиана, язык не способного держать за зубами, но всё равно почему-то не могу сопротивляться этому. И бросить их в полном дерьме, что царит вокруг, особенно после того, как отца не стало. Они - полный отстой зачастую, глупо отрицать. Но как бы Харли не злилась, считая меня слишком зацикленным на своих семейных отношениях с ними, я не могу сделать вид, что ни  Дика, ни Тима не существует. И что мне особенный какой-то вид удовольствия доставляет бесконечная война с ними. Когда-то да, не спорю. Но сейчас мы разрулили свои проблемы настолько, насколько способны. И договорились работать вместе. Так что, я терпеть не могу признавать что-то подобное вслух, но они и правда мне не чужие.
- Полная хрень. Я просто люблю переходить черту закона, это связано  с моими личными качествами, мне не обязательно делать это ради них. Огрызаюсь только, разглядывая Харли, что даже обнаженной напряжённой спиной способна продемонстрировать свою обиду. Понимаю прекрасно, о чём она конкретно, но мы о её косяках сейчас говорим, а не о том, на что я способен или нет, ради Дика. Вообще предпочитаю не думать об этом, пока участвовать в чём-то подобном не пришлось. Мне не нравятся все эти сантименты. Споры и соревнования всегда как-то ближе семейному духу.
- Я знаю только то, что не надо нарываться лишний раз на проблемы. То, что ты сделала, меня не особо трогает, но мне всё равно не нравится. Квинзель если думает, что меня взгляды из-за плеча её пронимают обиженные, то вряд ли. Привык потому что в глазах женщин быть помесью мудлана и придурка, с которым им связаться не повезло. Тут ещё не такая острая ситуация, в отличии от того, что с Арти рядом было. Не жалею ни о каком куске своего прошлого, кроме смерти, но многому успел научиться после возвращения.
- Как можно ручаться за чужие действия? Ты за себя-то не всегда отвечать можешь, а уж за своих долбанутых друзей... Справедливости  ради, у меня  один Рой только чего стоил, по степени шизанутости местами. Не мне конечно Харли пенять было за плохой круг общения. Кроме ушлёпка Джокера. Тут не собираюсь понимать её, даже если сам не убил его почему-то, когда была возможность. Ещё и Бэтмена остановил однажды, плохо себя самого понимая. Его отстойное воспитание всё равно налипало на все места, сколько не счищай с себя. Грязь из моей собственной могилы и то так не пачкалась.
- Серьёзно? Теперь к этому перешли? Что дальше? Уеду к маме? Странно переходить к такому режиму обиды. Особенно, когда я нихрена плохого не сделал Харли, с самого начала. Хотя, мог бы. Хотя бы за связь с Джокером и искренне считая её сумасшедшей на момент знакомства. Как и она меня, если подумать. Док Квинзель не то что бы адекватным меня называла, в мой недолгий отпуск в Аркхэм, в качестве Красного Колпака. Отец думал, что у меня с головой не в порядке. Я считал иначе. Принципами просто не сходились мы с ним как-то.
Поднимаюсь с постели, не разглядывая Харли, натягивая собственное шмотьё. Отворачиваюсь от неё, надеясь искренне, что мне в затылок предметом местного обихода какого-нибудь не прилетит сейчас. Может, в принципе. Пара ссор именно так и начинались, даже если заканчивались вполне приятно. С Харли во многих смыслах приятно находиться рядом. Кроме того, в котором она считает возможным делать за моей спиной что-то. Мы вроде обсуждали, что так быть не должно.
- И насколько я успел заметить, я тебя не сдал мальчику, которому дергаться от кошмаров теперь в ближайшую неделю. И не отправил в полицию связанной, с запиской с признанием или не доставил до Аркхэма, чтобы сократить количество инстанций, которое надо будет пройти, прекращай. Усмехаюсь только, прислоняясь к  стене и руки сложив на груди. Надувшаяся Харли - зрелище слишком частое для того, чтобы я всерьёз это мог воспринимать. Особенно в свете обид последнего времени, что я слишком привязан к своей семье, чего ни разу вслух не признал. Просто выходило так, что мы с ними постоянно не могли отвязаться друг от друга, как бы не пытались. То одно, то другое. А раз уж у нас с Харли возникли вдруг чувства, отношения и прочая хрень, то придётся мириться с загонами друг друга.
Так что, обида Квинн, как таковая, смысла никакого не имеет, по природе своей, в свете наших с ней отношений. Да и она о ней забудет уже через секунды три, скорее всего, как обычно.
Посмеиваюсь только, взгляда не сводя с неё. Смысл отношения выяснять, если всё равно к одному и тому же придём, через десять минут или неделю. Даже если в этом есть иногда своё веселье.
Когда мне к дражайшей Бэт-семье на экстренное совещание не нужно. Тогда легко не наслаждаться этим. Нужно просто разобраться с возникшей проблемой, пока Квинн дальше куда-нибудь не понесло, в этой женской обиде. Вот уж разрушительное свойство каждой из них. Героинь, злодеек, обычных красоток из бара...Не суть важно. В этом они все, с кем бы не сталкивался, всё равно были похожи.  И это для меня редко, чем хорошим оборачивалось, в конце концов. Без всяких вообще вариантов.

Знаю прекрасно, насколько Харли - отбитая баба, ничуть себя в том обманывать не стараюсь. И в том, что проблем дохрена еще будет, продолжим если в прежнем ритме, в принципе, тоже. Объединились для того, чтобы достать Джокера, не совсем всё так сделали, как собирались, а в итоге, влипли во что-то серьёзнее. И проблема в том настоящая заключается, что я пообещал своей деструктивной семейке, что мы работаем вместе теперь, относительно по правилам Бэтмена и защищаем чёртов Готэм, город психов.
А значит, взламывать лечебницу, чтобы выпускать оттуда психов, которых отец засовывал туда - дерьмовая, охрененно дерьмовая идея. И оправдываться за это, даже при отсутствии участия в подобном деянии, не собираюсь перед братцами и сестрицами, в их бесконечном количестве. Просто потому что связался с клоуншей, не способной хотя бы намёк на правила соблюдать. Не дружи с психопатами, раз уж таскаешься за мной, не выпускай их из больницы, даже с лучшими помыслами. Мне плевать на Ядовитого  Плюща, ушедшую в политику невмешательства  в злодейства Готэма, но я не верю в лучшие расклады, раз уж Дик и остальные теперь разыскивать её будут. Я понимаю планы Харли по отправке той куда-нибудь в уединенные места, где только солнце и трава, но это всё равно выглядит так себе, в целом. Мне тоже должно быть не похрен, что та отсутствует теперь в Аркхэм, даже если не парит совершенно. Просто не хочу, чтобы всё семейство вновь на меня наседать начало из-за связи с Квинн, интерес которой в этом побеге очевиден. Даже если мне пришлось ей импровизированное алиби обеспечить. Тим переживёт увиденное, я надеюсь, а вот у меня восторга ситуация сложившаяся ни черта не вызывает. Сам виноват, вроде как, что повёлся на формы и ебанутый нрав, но это радует в других обстоятельствах и никак не в сложившемся моменте.
Глаза только закатываю, переходим когда от попыток флиртовать к обидам. Не особо впечатляет, не первый месяц поскольку с Харлин время провожу, а потому и переходов таких по двадцать за сутки бывает. Не готов особенно целоваться когда посреди разборок с очередной бандой психопатов, просто потому что это весело для кого-то и в моменте ей кажется романтичным.
И уж тем более, теперь вестись не собираюсь на это, когда могла бы извиниться за то, что вытворила, создавая очевидную напряжёнку. Не люблю признавать это, но Дик достаточно умён для того, чтобы чувствовать, где проблема назревает, как бы всё не выглядело гладко. Памела Айсли - Харли Квинн ...Даже детективом быть не нужно, чтобы почувствовать подставу где-то в этом. Не то что сыном детектива, ставшим затем детективом, при всех мечтах не идти по стопам сурового отца. Все мы уходили от собственной истории бесконечно, делали вид, что она к нам отношения не имеет, но где оказывались, в конце концов? Грейсон свалил, мне оставив визитку на всякий, просто если нужно будет выговориться, но помнится мне, что намеревался всерьёз покинуть Готэм и больше носа своего не показывать здесь. Не разбираться с бесконечной хренью, в которую отец вовлекал нас в качестве Робина и попробовать самому разбираться с собственной жизнью. И...Где оказался, в конце концов? В Готэм-сити, рыцарем чёртовым, мать его. Знаменитым и неповторимым Найтвингом, грозой преступников темных улиц. Далеко ушёл.
Да и я, вспомнить если путешествие моё по миру, переход от одного учителя к другому, тоже как-то не слишком намеревался вновь к хорошим парням присоединяться и вновь делать то, что отец завещал. И его-то в первую очередь уничтожить хотел, на пару с Джокером, сдержавшись лишь потому что это нужно было сделать чуть правильнее и эффектнее. Почти нажал кнопку в тот момент, когда он сел в Бэтмобиль. Одно чёртово нажатие кнопки и Тёмный Рыцарь был бы действительно мёртв. Не измени я мнение в тот момент и сработал бы гораздо лучше, чем все, с кем Бэтмену приходилось сталкиваться. Просто...передумал, к радости Талии, пожалуй. Столько времени делала вид, что поддерживает меня, что я почти ей поверил. Почти. Может быть, мозг мой пребывал некоторое время не совсем в здравом состоянии, но я же всё равно восстановился, в конечном итоге. И научился не только мышечную память использовать, но и вспомнил, как считать. Один плюс один в большинстве случаев всё-таки два. Она со мной-то переспала тогда лишь потому что зла была на Бэтмена, папочку отправившего в долгожданный ад. Нечем было гордиться особенно.
Но суть к тому свелась, в конечном итоге, что я становился злодеем, становился антигероем, становился антизлодеем и хрен знает, кем ещё, обозванный GCPD и общественностью всеми возможными способами, а вернулся к тому же, откуда начал. Понятия не имею, зачем опять подвязался на всё это, но мы снова все вместе, детишки Брюса. Я злюсь на них постоянно, особенно на говнюка Дэмиана, язык не способного держать за зубами, но всё равно почему-то не могу сопротивляться этому. И бросить их в полном дерьме, что царит вокруг, особенно после того, как отца не стало. Они - полный отстой зачастую, глупо отрицать. Но как бы Харли не злилась, считая меня слишком зацикленным на своих семейных отношениях с ними, я не могу сделать вид, что ни  Дика, ни Тима не существует. И что мне особенный какой-то вид удовольствия доставляет бесконечная война с ними. Когда-то да, не спорю. Но сейчас мы разрулили свои проблемы настолько, насколько способны. И договорились работать вместе. Так что, я терпеть не могу признавать что-то подобное вслух, но они и правда мне не чужие.
- Полная хрень. Я просто люблю переходить черту закона, это связано  с моими личными качествами, мне не обязательно делать это ради них. Огрызаюсь только, разглядывая Харли, что даже обнаженной напряжённой спиной способна продемонстрировать свою обиду. Понимаю прекрасно, о чём она конкретно, но мы о её косяках сейчас говорим, а не о том, на что я способен или нет, ради Дика. Вообще предпочитаю не думать об этом, пока участвовать в чём-то подобном не пришлось. Мне не нравятся все эти сантименты. Споры и соревнования всегда как-то ближе семейному духу.
- Я знаю только то, что не надо нарываться лишний раз на проблемы. То, что ты сделала, меня не особо трогает, но мне всё равно не нравится. Квинзель если думает, что меня взгляды из-за плеча её пронимают обиженные, то вряд ли. Привык потому что в глазах женщин быть помесью мудлана и придурка, с которым им связаться не повезло. Тут ещё не такая острая ситуация, в отличии от того, что с Арти рядом было. Не жалею ни о каком куске своего прошлого, кроме смерти, но многому успел научиться после возвращения.
- Как можно ручаться за чужие действия? Ты за себя-то не всегда отвечать можешь, а уж за своих долбанутых друзей... Справедливости  ради, у меня  один Рой только чего стоил, по степени шизанутости местами. Не мне конечно Харли пенять было за плохой круг общения. Кроме ушлёпка Джокера. Тут не собираюсь понимать её, даже если сам не убил его почему-то, когда была возможность. Ещё и Бэтмена остановил однажды, плохо себя самого понимая. Его отстойное воспитание всё равно налипало на все места, сколько не счищай с себя. Грязь из моей собственной могилы и то так не пачкалась.
- Серьёзно? Теперь к этому перешли? Что дальше? Уеду к маме? Странно переходить к такому режиму обиды. Особенно, когда я нихрена плохого не сделал Харли, с самого начала. Хотя, мог бы. Хотя бы за связь с Джокером и искренне считая её сумасшедшей на момент знакомства. Как и она меня, если подумать. Док Квинзель не то что бы адекватным меня называла, в мой недолгий отпуск в Аркхэм, в качестве Красного Колпака. Отец думал, что у меня с головой не в порядке. Я считал иначе. Принципами просто не сходились мы с ним как-то.
Поднимаюсь с постели, не разглядывая Харли, натягивая собственное шмотьё. Отворачиваюсь от неё, надеясь искренне, что мне в затылок предметом местного обихода какого-нибудь не прилетит сейчас. Может, в принципе. Пара ссор именно так и начинались, даже если заканчивались вполне приятно. С Харли во многих смыслах приятно находиться рядом. Кроме того, в котором она считает возможным делать за моей спиной что-то. Мы вроде обсуждали, что так быть не должно.
- И насколько я успел заметить, я тебя не сдал мальчику, которому дергаться от кошмаров теперь в ближайшую неделю. И не отправил в полицию связанной, с запиской с признанием или не доставил до Аркхэма, чтобы сократить количество инстанций, которое надо будет пройти, прекращай. Усмехаюсь только, прислоняясь к  стене и руки сложив на груди. Надувшаяся Харли - зрелище слишком частое для того, чтобы я всерьёз это мог воспринимать. Особенно в свете обид последнего времени, что я слишком привязан к своей семье, чего ни разу вслух не признал. Просто выходило так, что мы с ними постоянно не могли отвязаться друг от друга, как бы не пытались. То одно, то другое. А раз уж у нас с Харли возникли вдруг чувства, отношения и прочая хрень, то придётся мириться с загонами друг друга.
Так что, обида Квинн, как таковая, смысла никакого не имеет, по природе своей, в свете наших с ней отношений. Да и она о ней забудет уже через секунды три, скорее всего, как обычно.
Посмеиваюсь только, взгляда не сводя с неё. Смысл отношения выяснять, если всё равно к одному и тому же придём, через десять минут или неделю. Даже если в этом есть иногда своё веселье.
Когда мне к дражайшей Бэт-семье на экстренное совещание не нужно. Тогда легко не наслаждаться этим. Нужно просто разобраться с возникшей проблемой, пока Квинн дальше куда-нибудь не понесло, в этой женской обиде. Вот уж разрушительное свойство каждой из них. Героинь, злодеек, обычных красоток из бара...Не суть важно. В этом они все, с кем бы не сталкивался, всё равно были похожи.  И это для меня редко, чем хорошим оборачивалось, в конце концов. Без всяких вообще вариантов.

Странно конечно, но мне нравится работать со специальным корпусом, даже если большинство предпочли бы откреститься от того. Живые жертвы тяжелее мёртвых, хотя бы потому что приходится их боль чувствовать. Знать, что они так называемые "выжившие", но навсегда травмированные. Можно посадить тех, напал на них, убить во время задержания или сделать что-то ещё, столь утешающее, всё подходящее в моменте. Но то, что им пришлось пережить, все эти воспоминания, что навсегда врезаются в память, уже не вырезать. Всем полезно общаться с психотерапевтами, чтобы пережить, продолжить собственную жизнь, но абсолютно это не поможет. Не забыть то, что случилось, не стать кем-то другим. И видеть всю эту боль, которую они излучают, чувствовать её, при собственной беспомощности - вовсе не тоже самое, что мы в своем отделе делаем каждый день. Наркоотдел, федеральное бюро тюрем, убойный, оргпреступность...Всё то, чем занимался, всегда другое. И никогда, на самом деле, не стремился заниматься тем же, чем и детектив Стэблер раньше и капитан Бенсон сейчас. Слишком тяжело, как по мне. А я, как и в детстве, ненавижу ощущать собственное бессилие, неспособность помочь кому-то, в самые страшные моменты его жизни. Не знаю, как отдел по работе с жертвами каждый день с этим справляется.
Но я определённо в том уверен, что они справляются с работой своей и жаль, что их не больше. Жертвы молчат и боятся, они неидеальные свидетели и те, кто не должен поступать с ними плохо, каждый день решают поступить так. Каждая победа стоит многого, но победить абсолютно невозможно. Хотя, любой опыт взаимодействия с ними определенно полезен. В работе нашего отдела жалость зачастую лишь помешать может, как и в нарко, как и в убойном. Но ей, кто бы спорил, всё равно нужно учиться.
И это действительно интересно звучит - то, что Стэблер и капитан Бенсон тринадцать лет работали вместе в спецкорпусе. Они в тандеме, понимающие друг друга задолго до первого произнесённого слова, это действительно невероятное что-то. Как и взаимодействие наших отделов, судя по всему. Задача, что казалась сложнейшей головоломкой для  обоих отделов, работать пока не начали вместе, стала вдруг трескаться как стекло. Это было сложно, тяжело и давило настолько, насколько это возможно в принципе, но мы справились, главное. Даже если жене не собираюсь рассказывать, что в очередной раз сегодня чуть не  оставил её вдовой. Не по собственной воле и не потому что был хотя бы на мгновение беспечен. Просто не предвидеть всего.
Так что, да. Оставил визитку детективу Манси с предложением обращаться с любой просьбой о помощи, если понадобится вдруг. И не думал, что позвонит так скоро, буквально через несколько суток. Даже если вполне искренен был в благодарности за собственную жизнь. Не сплоховал в тот момент, обстоятельства просто сложились так, а она и должна спасать товарищей по форме, если есть возможность. Но мне дорога своя жизнь, а потому я за неё благодарен.
- Крутая девочка из специального корпуса. Улыбаюсь детективу Манси, появляется когда в зале, где занимаюсь. Сказал зайти к восьми, не понимая, в чём именно помощь понадобилась. Не уточняла, попросила когда вернуть должок, о котором сам заикнулся. Так что, либо это вопрос пары фраз, брошенных друг другу и обещаний, либо я нужен для чего-то серьёзнее. А так как я либо к семье потом, либо зачем-то понадобился, то и решил, что так удобнее.
- Я закончил, душ только принять и переодеться, а потому, давай на берегу определимся. Ты хочешь попросить меня о чем-то и у меня будет время это сделать, если это конечно в пределах разумного или я тебе на весь вечер нужен? Вытираюсь полотенцем, разглядывая детектива Манси. Выглядит то ли загружено, то ли решительно, сложно понять. Не так уж хорошо знакомы, на самом деле. Пара дел вместе и моя спасённая жизнь. Но и этого не так уж мало, в конечном итоге. Пообещал детективу, что теперь её должник и в принципе, намерен сдержать слово.
- Всё, я понял. Тогда нам нужно определиться, где выпьем, а мне собраться и сказать семье, что буду поздно ночью. Займёшься местом? А я через 15 минут буду. Ухожу в раздевалку, стараясь не тормозить, раз уж юная леди ждёт. Понятия не имею, для чего именно понадобился в баре и под "что-нибудь выпить", но долг всегда платежом красен, как говорится.

---

- Вы со своими всегда сюда ходите? Тут шумно и много копов, я так смотрю. Пожимаю руку сразу нескольким знакомым лицам, просто на автомате, пока к столику с детективом Манси пробираемся. Шумно, людно, но самое то пожалуй, чтобы поговорить о чём-то важном. Всем плевать на всех, никто никого не слышит. Мне нравятся подобные места, даже если тишина всё же больше.
- Знаешь, у нас как-то нет такой традиции. Я не так давно со своими, но всё обычно сводится к виски где-нибудь в отделе. Не ходим обычно по таким местам. Согласен, тоже показалось, что спецкорпус в обычное время дружнее нас, даже если жаловаться не на что. Не мне с тремя детьми переживать, чем заняться вечером и где потусоваться. Обычно просто хочется домой прийти  и больше не вникать ни во что. И затычки в уши воткнуть, чтобы была хотя бы малейшая возможность отдохнуть.
- Но я рад, что ты меня сюда вытащила. Не помешает пропустить по стаканчику и выслушать тебя. Хотя, я думал, что все эти "теперь я твой должник" - просто формальности. Посмеиваюсь только, плюхаясь за столик и разглядывая окружающую нас публику. Никаких враждебных лиц, вроде как. Не похоже, что кто-то обратил внимание на наше появление или уши греть собирается. И подозрительного никого вроде тоже.
- Эй-эй-эй, только не думай, что я просто формальной вежливостью отделался и сейчас страдаю. Просто шучу. И я рад, что ты позвонила, действительно рад помочь буду. К тому же, со спокойной душой могу жене написать, что дома не из-за работы. Не могу ей врать, но сейчас душа не болит совершенно в данном случае. Детектив Манси же коллега. И явно что-то рабочее её интересовать может. Мы ничего не знаем друг о друге больше нужного для совместной операции, вряд ли бы ко мне обратилась с чем-то, на что я ответить не смогу даже. Если хочет получить билеты на Бродвей, то...возможно получить их от меня, но всё равно вряд ли. Нельзя что-то такое предполагать о том, о ком не знаешь ничего совершенно.
Сам иду к стойке, чтобы процесс ускорить и беру нам с детективом две бутылки пива, возвращаясь вновь за столик. Отдаю его, ударяем бутылками формально, одну об другую и сделав глоток, чувствую наконец некое умиротворение. Разглядываю собеседницу, показывая ей всё своё внимание. Отнюдь отделаться не стараюсь, правда внимателен.
- Ну так, детектив Манси? Чем могу помочь? Улыбаюсь коллеге, вполне искренне. Во-первых, вполне потому что симпатизирую ей, как и остальным из отдела жертв. Во-вторых, правда благодарен потому что за собственную жизнь. Ну и в-третьих, абсолютно искренен был, когда сказал, что может ко мне обращаться. Вся полиция только на том держится, что мы помогаем друг другу. Поддерживаем друг друга и защищаем друг друга. Без этого не выжить. И не только в физическом смысле.
- Серьёзно. Я не знаю, смогу ли помочь, потому что без понятия, о чём речь. Однако, в любом случае, гарантирую тебе, что всё, о чём говорим сегодня, будет исключительно между нами. Просто расслабься и говори. Вижу, как детектив ведёт себя увереннее, чем ощущает, с налётом небрежности и смущения. Но я из тех парней обычно, которым доверяют, рядом с которыми раскрываются. Иначе, хреново бы с собственной работой справлялся, в целом.
А с детективом Манси...Мне кажется, что мы прекрасно общий язык найти можем, не представляя даже, на чём именно моё предположение основано. Просто так, как есть. Надеюсь, что смогу помочь ей. Если это  в моих силах, конечно.

Знаю прекрасно, насколько Харли - отбитая баба, ничуть себя в том обманывать не стараюсь. И в том, что проблем дохрена еще будет, продолжим если в прежнем ритме, в принципе, тоже. Объединились для того, чтобы достать Джокера, не совсем всё так сделали, как собирались, а в итоге, влипли во что-то серьёзнее. И проблема в том настоящая заключается, что я пообещал своей деструктивной семейке, что мы работаем вместе теперь, относительно по правилам Бэтмена и защищаем чёртов Готэм, город психов.
А значит, взламывать лечебницу, чтобы выпускать оттуда психов, которых отец засовывал туда - дерьмовая, охрененно дерьмовая идея. И оправдываться за это, даже при отсутствии участия в подобном деянии, не собираюсь перед братцами и сестрицами, в их бесконечном количестве. Просто потому что связался с клоуншей, не способной хотя бы намёк на правила соблюдать. Не дружи с психопатами, раз уж таскаешься за мной, не выпускай их из больницы, даже с лучшими помыслами. Мне плевать на Ядовитого  Плюща, ушедшую в политику невмешательства  в злодейства Готэма, но я не верю в лучшие расклады, раз уж Дик и остальные теперь разыскивать её будут. Я понимаю планы Харли по отправке той куда-нибудь в уединенные места, где только солнце и трава, но это всё равно выглядит так себе, в целом. Мне тоже должно быть не похрен, что та отсутствует теперь в Аркхэм, даже если не парит совершенно. Просто не хочу, чтобы всё семейство вновь на меня наседать начало из-за связи с Квинн, интерес которой в этом побеге очевиден. Даже если мне пришлось ей импровизированное алиби обеспечить. Тим переживёт увиденное, я надеюсь, а вот у меня восторга ситуация сложившаяся ни черта не вызывает. Сам виноват, вроде как, что повёлся на формы и ебанутый нрав, но это радует в других обстоятельствах и никак не в сложившемся моменте.
Глаза только закатываю, переходим когда от попыток флиртовать к обидам. Не особо впечатляет, не первый месяц поскольку с Харлин время провожу, а потому и переходов таких по двадцать за сутки бывает. Не готов особенно целоваться когда посреди разборок с очередной бандой психопатов, просто потому что это весело для кого-то и в моменте ей кажется романтичным.
И уж тем более, теперь вестись не собираюсь на это, когда могла бы извиниться за то, что вытворила, создавая очевидную напряжёнку. Не люблю признавать это, но Дик достаточно умён для того, чтобы чувствовать, где проблема назревает, как бы всё не выглядело гладко. Памела Айсли - Харли Квинн ...Даже детективом быть не нужно, чтобы почувствовать подставу где-то в этом. Не то что сыном детектива, ставшим затем детективом, при всех мечтах не идти по стопам сурового отца. Все мы уходили от собственной истории бесконечно, делали вид, что она к нам отношения не имеет, но где оказывались, в конце концов? Грейсон свалил, мне оставив визитку на всякий, просто если нужно будет выговориться, но помнится мне, что намеревался всерьёз покинуть Готэм и больше носа своего не показывать здесь. Не разбираться с бесконечной хренью, в которую отец вовлекал нас в качестве Робина и попробовать самому разбираться с собственной жизнью. И...Где оказался, в конце концов? В Готэм-сити, рыцарем чёртовым, мать его. Знаменитым и неповторимым Найтвингом, грозой преступников темных улиц. Далеко ушёл.
Да и я, вспомнить если путешествие моё по миру, переход от одного учителя к другому, тоже как-то не слишком намеревался вновь к хорошим парням присоединяться и вновь делать то, что отец завещал. И его-то в первую очередь уничтожить хотел, на пару с Джокером, сдержавшись лишь потому что это нужно было сделать чуть правильнее и эффектнее. Почти нажал кнопку в тот момент, когда он сел в Бэтмобиль. Одно чёртово нажатие кнопки и Тёмный Рыцарь был бы действительно мёртв. Не измени я мнение в тот момент и сработал бы гораздо лучше, чем все, с кем Бэтмену приходилось сталкиваться. Просто...передумал, к радости Талии, пожалуй. Столько времени делала вид, что поддерживает меня, что я почти ей поверил. Почти. Может быть, мозг мой пребывал некоторое время не совсем в здравом состоянии, но я же всё равно восстановился, в конечном итоге. И научился не только мышечную память использовать, но и вспомнил, как считать. Один плюс один в большинстве случаев всё-таки два. Она со мной-то переспала тогда лишь потому что зла была на Бэтмена, папочку отправившего в долгожданный ад. Нечем было гордиться особенно.
Но суть к тому свелась, в конечном итоге, что я становился злодеем, становился антигероем, становился антизлодеем и хрен знает, кем ещё, обозванный GCPD и общественностью всеми возможными способами, а вернулся к тому же, откуда начал. Понятия не имею, зачем опять подвязался на всё это, но мы снова все вместе, детишки Брюса. Я злюсь на них постоянно, особенно на говнюка Дэмиана, язык не способного держать за зубами, но всё равно почему-то не могу сопротивляться этому. И бросить их в полном дерьме, что царит вокруг, особенно после того, как отца не стало. Они - полный отстой зачастую, глупо отрицать. Но как бы Харли не злилась, считая меня слишком зацикленным на своих семейных отношениях с ними, я не могу сделать вид, что ни  Дика, ни Тима не существует. И что мне особенный какой-то вид удовольствия доставляет бесконечная война с ними. Когда-то да, не спорю. Но сейчас мы разрулили свои проблемы настолько, насколько способны. И договорились работать вместе. Так что, я терпеть не могу признавать что-то подобное вслух, но они и правда мне не чужие.
- Полная хрень. Я просто люблю переходить черту закона, это связано  с моими личными качествами, мне не обязательно делать это ради них. Огрызаюсь только, разглядывая Харли, что даже обнаженной напряжённой спиной способна продемонстрировать свою обиду. Понимаю прекрасно, о чём она конкретно, но мы о её косяках сейчас говорим, а не о том, на что я способен или нет, ради Дика. Вообще предпочитаю не думать об этом, пока участвовать в чём-то подобном не пришлось. Мне не нравятся все эти сантименты. Споры и соревнования всегда как-то ближе семейному духу.
- Я знаю только то, что не надо нарываться лишний раз на проблемы. То, что ты сделала, меня не особо трогает, но мне всё равно не нравится. Квинзель если думает, что меня взгляды из-за плеча её пронимают обиженные, то вряд ли. Привык потому что в глазах женщин быть помесью мудлана и придурка, с которым им связаться не повезло. Тут ещё не такая острая ситуация, в отличии от того, что с Арти рядом было. Не жалею ни о каком куске своего прошлого, кроме смерти, но многому успел научиться после возвращения.
- Как можно ручаться за чужие действия? Ты за себя-то не всегда отвечать можешь, а уж за своих долбанутых друзей... Справедливости  ради, у меня  один Рой только чего стоил, по степени шизанутости местами. Не мне конечно Харли пенять было за плохой круг общения. Кроме ушлёпка Джокера. Тут не собираюсь понимать её, даже если сам не убил его почему-то, когда была возможность. Ещё и Бэтмена остановил однажды, плохо себя самого понимая. Его отстойное воспитание всё равно налипало на все места, сколько не счищай с себя. Грязь из моей собственной могилы и то так не пачкалась.
- Серьёзно? Теперь к этому перешли? Что дальше? Уеду к маме? Странно переходить к такому режиму обиды. Особенно, когда я нихрена плохого не сделал Харли, с самого начала. Хотя, мог бы. Хотя бы за связь с Джокером и искренне считая её сумасшедшей на момент знакомства. Как и она меня, если подумать. Док Квинзель не то что бы адекватным меня называла, в мой недолгий отпуск в Аркхэм, в качестве Красного Колпака. Отец думал, что у меня с головой не в порядке. Я считал иначе. Принципами просто не сходились мы с ним как-то.
Поднимаюсь с постели, не разглядывая Харли, натягивая собственное шмотьё. Отворачиваюсь от неё, надеясь искренне, что мне в затылок предметом местного обихода какого-нибудь не прилетит сейчас. Может, в принципе. Пара ссор именно так и начинались, даже если заканчивались вполне приятно. С Харли во многих смыслах приятно находиться рядом. Кроме того, в котором она считает возможным делать за моей спиной что-то. Мы вроде обсуждали, что так быть не должно.
- И насколько я успел заметить, я тебя не сдал мальчику, которому дергаться от кошмаров теперь в ближайшую неделю. И не отправил в полицию связанной, с запиской с признанием или не доставил до Аркхэма, чтобы сократить количество инстанций, которое надо будет пройти, прекращай. Усмехаюсь только, прислоняясь к  стене и руки сложив на груди. Надувшаяся Харли - зрелище слишком частое для того, чтобы я всерьёз это мог воспринимать. Особенно в свете обид последнего времени, что я слишком привязан к своей семье, чего ни разу вслух не признал. Просто выходило так, что мы с ними постоянно не могли отвязаться друг от друга, как бы не пытались. То одно, то другое. А раз уж у нас с Харли возникли вдруг чувства, отношения и прочая хрень, то придётся мириться с загонами друг друга.
Так что, обида Квинн, как таковая, смысла никакого не имеет, по природе своей, в свете наших с ней отношений. Да и она о ней забудет уже через секунды три, скорее всего, как обычно.
Посмеиваюсь только, взгляда не сводя с неё. Смысл отношения выяснять, если всё равно к одному и тому же придём, через десять минут или неделю. Даже если в этом есть иногда своё веселье.
Когда мне к дражайшей Бэт-семье на экстренное совещание не нужно. Тогда легко не наслаждаться этим. Нужно просто разобраться с возникшей проблемой, пока Квинн дальше куда-нибудь не понесло, в этой женской обиде. Вот уж разрушительное свойство каждой из них. Героинь, злодеек, обычных красоток из бара...Не суть важно. В этом они все, с кем бы не сталкивался, всё равно были похожи.  И это для меня редко, чем хорошим оборачивалось, в конце концов. Без всяких вообще вариантов.

Знаю прекрасно, насколько Харли - отбитая баба, ничуть себя в том обманывать не стараюсь. И в том, что проблем дохрена еще будет, продолжим если в прежнем ритме, в принципе тоже. Объединились для того, чтобы достать Джокера, не совсем всё так сделали, как собирались, а в итоге, влипли во что-то серьёзнее. И проблема в том настоящая заключается, что я пообещал своей деструктивной семейке, что мы работаем вместе теперь, относительно по правилам Бэтмена и защищаем чёртов Готэм, город психов.
А значит, взламывать лечебницу, чтобы выпускать оттуда психов, которых отец засовывал туда - дерьмовая, охрененно дерьмовая идея. И оправдываться за это, даже при отсутствии участия в подобном деянии, не собираюсь перед братцами и сестрицами, в их бесконечном количестве. Просто потому что связался с клоуншей, не способной хотя бы намёк на правила соблюдать. Не дружи с психопатами, раз уж таскаешься за мной, не выпускай их из больницы, даже с лучшими помыслами. Мне плевать на Ядовитого  Плюща, ушедшую в политику невмешательства  в злодейства Готэма, но я не верю в лучшие расклады, раз уж Дик и остальные теперь разыскивать её будут. Я понимаю планы Харли по отправке той куда-нибудь в уединенные места, где только солнце и трава, но это всё равно выглядит так себе, в целом. Мне тоже должно быть не похрен, что та отсутствует теперь в Аркхэм, даже если не парит совершенно. Просто не хочу, чтобы всё семейство вновь на меня наседать начало из-за связи с Квинн, интерес которой в этом побеге очевиден. Даже если мне пришлось ей импровизированное алиби обеспечить. Тим переживёт увиденное, я надеюсь, а вот у меня восторга ситуация сложившаяся ни черта не вызывает. Сам виноват, вроде как, что повёлся на формы и ебанутый нрав, но это радует в других обстоятельствах и никак не в сложившемся моменте.
Глаза только закатываю, переходим когда от попыток флиртовать к обидам. Не особо впечатляет, не первый месяц поскольку с Харлин время провожу, а потому и переходов таких по двадцать за сутки бывает. Не готов особенно целоваться когда посреди разборок с очередной бандой психопатов, просто потому что это весело для кого-то и в моменте ей кажется романтичным.
И уж тем более, теперь вестись не собираюсь на это, когда могла бы извиниться за то, что вытворила, создавая очевидную напряжёнку. Не люблю признавать это, но Дик достаточно умён для того, чтобы чувствовать, где проблема назревает, как бы всё не выглядело гладко. Памела Айсли - Харли Квинн ...Даже детективом быть не нужно, чтобы почувствовать подставу где-то в этом. Не то что сыном детектива, ставшим затем детективом, при всех мечтах не идти по стопам сурового отца. Все мы уходили от собственной истории бесконечно, делали вид, что она к нам отношения не имеет, но где оказывались, в конце концов? Грейсон свалил, мне оставив визитку на всякий, просто если нужно будет выговориться, но помнится мне, что намеревался всерьёз покинуть Готэм и больше носа своего не показывать здесь. Не разбираться с бесконечной хренью, в которую отец вовлекал нас в качестве Робина и попробовать самому разбираться с собственной жизнью. И...Где оказался, в конце концов? В Готэм-сити, рыцарем чёртовым, мать его. Знаменитым и неповторимым Найтвингом, грозой преступников темных улиц. Далеко ушёл.
Да и я, вспомнить если путешествие моё по миру, переход от одного учителя к другому, тоже как-то не слишком намеревался вновь к хорошим парням присоединяться и вновь делать то, что отец завещал. И его-то в первую очередь уничтожить хотел, на пару с Джокером, сдержавшись лишь потому что это нужно было сделать чуть правильнее и эффектнее. Почти нажал кнопку в тот момент, когда он сел в Бэтмобиль. Одно чёртово нажатие кнопки и Тёмный Рыцарь был бы действительно мёртв. Не измени я мнение в тот момент и сработал бы гораздо лучше, чем все, с кем Бэтмену приходилось сталкиваться. Просто...передумал, к радости Талии, пожалуй. Столько времени делала вид, что поддерживает меня, что я почти ей поверил. Почти. Может быть, мозг мой пребывал некоторое время не совсем в здравом состоянии, но я же всё равно восстановился, в конечном итоге. И научился не только мышечную память использовать, но и вспомнил, как считать. Один плюс один в большинстве случаев всё-таки два. Она со мной-то переспала тогда лишь потому что зла была на Бэтмена, папочку отправившего в долгожданный ад. Нечем было гордиться особенно.
Но суть к тому свелась, в конечном итоге, что я становился злодеем, становился антигероем, становился антизлодеем и хрен знает, кем ещё, обозванный GCPD и общественностью всеми возможными способами, а вернулся к тому же, откуда начал. Понятия не имею, зачем опять подвязался на всё это, но мы снова все вместе, детишки Брюса. Я злюсь на них постоянно, особенно на говнюка Дэмиана, язык не способного держать за зубами, но всё равно почему-то не могу сопротивляться этому. И бросить их в полном дерьме, что царит вокруг, особенно после того, как отца не стало. Они - полный отстой зачастую, глупо отрицать. Но как бы Харли не злилась, считая меня слишком зацикленным на своих семейных отношениях с ними, я не могу сделать вид, что ни  Дика, ни Тима не существует. И что мне особенный какой-то вид удовольствия доставляет бесконечная война с ними. Когда-то да, не спорю. Но сейчас мы разрулили свои проблемы настолько, насколько способны. И договорились работать вместе. Так что, я терпеть не могу признавать что-то подобное вслух, но они и правда мне не чужие.
- Полная хрень. Я просто люблю переходить черту закона, это связано  с моими личными качествами, мне не обязательно делать это ради них. Огрызаюсь только, разглядывая Харли, что даже обнаженной напряжённой спиной способна продемонстрировать свою обиду. Понимаю прекрасно, о чём она конкретно, но мы о её косяках сейчас говорим, а не о том, на что я способен или нет, ради Дика. Вообще предпочитаю не думать об этом, пока участвовать в чём-то подобном не пришлось. Мне не нравятся все эти сантименты. Споры и соревнования всегда как-то ближе семейному духу.
- Я знаю только то, что не надо нарываться лишний раз на проблемы. То, что ты сделала, меня не особо трогает, но мне всё равно не нравится. Квинзель если думает, что меня взгляды из-за плеча её пронимают обиженные, то вряд ли. Привык потому что в глазах женщин быть помесью мудлана и придурка, с которым им связаться не повезло. Тут ещё не такая острая ситуация, в отличии от того, что с Арти рядом было. Не жалею ни о каком куске своего прошлого, кроме смерти, но многому успел научиться после возвращения.
- Как можно ручаться за чужие действия? Ты за себя-то не всегда отвечать можешь, а уж за своих долбанутых друзей... Справедливости  ради, у меня  один Рой только чего стоил, по степени шизанутости местами. Не мне конечно Харли пенять было за плохой круг общения. Кроме ушлёпка Джокера. Тут не собираюсь понимать её, даже если сам не убил его почему-то, когда была возможность. Ещё и Бэтмена остановил однажды, плохо себя самого понимая. Его отстойное воспитание всё равно налипало на все места, сколько не счищай с себя. Грязь из моей собственной могилы и то так не пачкалась.
- Серьёзно? Теперь к этому перешли? Что дальше? Уеду к маме? Странно переходить к такому режиму обиды. Особенно, когда я нихрена плохого не сделал Харли, с самого начала. Хотя, мог бы. Хотя бы за связь с Джокером и искренне считая её сумасшедшей на момент знакомства. Как и она меня, если подумать. Док Квинзель не то что бы адекватным меня называла, в мой недолгий отпуск в Аркхэм, в качестве Красного Колпака. Отец думал, что у меня с головой не в порядке. Я считал иначе. Принципами просто не сходились мы с ним как-то.
Поднимаюсь с постели, не разглядывая Харли, натягивая собственное шмотьё. Отворачиваюсь от неё, надеясь искренне, что мне в затылок предметом местного обихода какого-нибудь не прилетит сейчас. Может, в принципе. Пара ссор именно так и начинались, даже если заканчивались вполне приятно. С Харли во многих смыслах приятно находиться рядом. Кроме того, в котором она считает возможным делать за моей спиной что-то. Мы вроде обсуждали, что так быть не должно.
- И насколько я успел заметить, я тебя не сдал мальчику, которому дергаться от кошмаров теперь в ближайшую неделю. И не отправил в полицию связанной, с запиской с признанием или не доставил до Аркхэма, чтобы сократить количество инстанций, которое надо будет пройти, прекращай. Усмехаюсь только, прислоняясь к  стене и руки сложив на груди. Надувшаяся Харли - зрелище слишком частое для того, чтобы я всерьёз это мог воспринимать. Особенно в свете обид последнего времени, что я слишком привязан к своей семье, чего ни разу вслух не признал. Просто выходило так, что мы с ними постоянно не могли отвязаться друг от друга, как бы не пытались. То одно, то другое. А раз уж у нас с Харли возникли вдруг чувства, отношения и прочая хрень, то придётся мириться с загонами друг друга.
Так что, обида Квинн, как таковая, смысла никакого не имеет, по природе своей, в свете наших с ней отношений. Да и она о ней забудет уже через секунды три, скорее всего, как обычно.
Посмеиваюсь только, взгляда не сводя с неё. Смысл отношения выяснять, если всё равно к одному и тому же придём, через десять минут или неделю. Даже если в этом есть иногда своё веселье.
Когда мне к дражайшей Бэт-семье на экстренное совещание не нужно. Тогда легко не наслаждаться этим. Нужно просто разобраться с возникшей проблемой, пока Квинн дальше куда-нибудь не понесло, в этой женской обиде. Вот уж разрушительное свойство каждой из них. Героинь, злодеек, обычных красоток из бара...Не суть важно. В этом они все, с кем бы не сталкивался, всё равно были похожи.  И это для меня редко, чем хороши оборачивалось, в конце концов. Без всяких вообще вариантов.

Знаю прекрасно, насколько Харли - отбитая баба, ничуть себя в том обманывать не стараюсь. И в том, что проблем дохрена еще будет, продолжим если в прежнем ритме, в принципе тоже. Объединились для того, чтобы достать Джокера, не совсем всё так сделали, как собирались, а в итоге, влипли во что-то серьёзнее. И проблема в том настоящая заключается, что я пообещал своей деструктивной семейке, что мы работаем вместе теперь, относительно по правилам Бэтмена и защищаем чёртов Готэм, город психов.
А значит, взламывать лечебницу, чтобы выпускать оттуда психов, которых отец засовывал туда - дерьмовая, охрененно дерьмовая идея. И оправдываться за это, даже при отсутствии участия в подобном деянии, не собираюсь перед братцами и сестрицами, в их бесконечном количестве. Просто потому что связался с клоуншей, не способной хотя бы намёк на правила соблюдать. Не дружи с психопатами, раз уж таскаешься за мной, не выпускай их из больницы, даже с лучшими помыслами. Мне плевать на Ядовитого  Плюща, ушедшую в политику невмешательства  в злодейства Готэма, но я не верю в лучшие расклады, раз уж Дик и остальные теперь разыскивать её будут. Я понимаю планы Харли по отправке той куда-нибудь в уединенные места, где только солнце и трава, но это всё равно выглядит так себе, в целом. Мне тоже должно быть не похрен, что та отсутствует теперь в Аркхэм, даже если не парит совершенно. Просто не хочу, чтобы всё семейство вновь на меня наседать начало из-за связи с Квинн, интерес которой в этом побеге очевиден. Даже если мне пришлось ей импровизированное алиби обеспечить. Тим переживёт увиденное, я надеюсь, а вот у меня восторга ситуация сложившаяся ни черта не вызывает. Сам виноват, вроде как, что повёлся на формы и ебанутый нрав, но это радует в других обстоятельствах и никак не в сложившемся моменте.
Глаза только закатываю, переходим когда от попыток флиртовать к обидам. Не особо впечатляет, не первый месяц поскольку с Харлин время провожу, а потому и переходов таких по двадцать за сутки бывает. Не готов особенно целоваться когда посреди разборок с очередной бандой психопатов, просто потому что это весело для кого-то и в моменте ей кажется романтичным.
И уж тем более, теперь вестись не собираюсь на это, когда могла бы извиниться за то, что вытворила, создавая очевидную напряжёнку. Не люблю признавать это, но Дик достаточно умён для того, чтобы чувствовать, где проблема назревает, как бы всё не выглядело гладко. Памела Айсли - Харли Квинн ...Даже детективом быть не нужно, чтобы почувствовать подставу где-то в этом. Не то что сыном детектива, ставшим затем детективом, при всех мечтах не идти по стопам сурового отца. Все мы уходили от собственной истории бесконечно, делали вид, что она к нам отношения не имеет, но где оказывались, в конце концов? Грейсон свалил, мне оставив визитку на всякий, просто если нужно будет выговориться, но помнится мне, что намеревался всерьёз покинуть Готэм и больше носа своего не показывать здесь. Не разбираться с бесконечной хренью, в которую отец вовлекал нас в качестве Робина и попробовать самому разбираться с собственной жизнью. И...Где оказался, в конце концов? В Готэм-сити, рыцарем чёртовым, мать его. Знаменитым и неповторимым Найтвингом, грозой преступников темных улиц. Далеко ушёл.
Да и я, вспомнить если путешествие моё по миру, переход от одного учителя к другому, тоже как-то не слишком намеревался вновь к хорошим парням присоединяться и вновь делать то, что отец завещал. И его-то в первую очередь уничтожить хотел, на пару с Джокером, сдержавшись лишь потому что это нужно было сделать чуть правильнее и эффектнее. Почти нажал кнопку в тот момент, когда он сел в Бэтмобиль. Одно чёртово нажатие кнопки и Тёмный Рыцарь был бы действительно мёртв. Не измени я мнение в тот момент и сработал бы гораздо лучше, чем все, с кем Бэтмену приходилось сталкиваться. Просто...передумал, к радости Талии, пожалуй. Столько времени делала вид, что поддерживает меня, что я почти ей поверил. Почти. Может быть, мозг мой пребывал некоторое время не совсем в здравом состоянии, но я же всё равно восстановился, в конечном итоге. И научился не только мышечную память использовать, но и вспомнил, как считать. Один плюс один в большинстве случаев всё-таки два. Она со мной-то переспала тогда лишь потому что зла была на Бэтмена, папочку отправившего в долгожданный ад. Нечем было гордиться особенно.
Но суть к тому свелась, в конечном итоге, что я становился злодеем, становился антигероем, становился антизлодеем и хрен знает, кем ещё, обозванный GCPD и общественностью всеми возможными способами, а вернулся к тому же, откуда начал. Понятия не имею, зачем опять подвязался на всё это, но мы снова все вместе, детишки Брюса. Я злюсь на них постоянно, особенно на говнюка Дэмиана, язык не способного держать за зубами, но всё равно почему-то не могу сопротивляться этому. И бросить их в полном дерьме, что царит вокруг, особенно после того, как отца не стало. Они - полный отстой зачастую, глупо отрицать. Но как бы Харли не злилась, считая меня слишком зацикленным на своих семейных отношениях с ними, я не могу сделать вид, что ни  Дика, ни Тима не существует. И что мне особенный какой-то вид удовольствия доставляет бесконечная война с ними. Когда-то да, не спорю. Но сейчас мы разрулили свои проблемы настолько, насколько способны. И договорились работать вместе. Так что, я терпеть не могу признавать что-то подобное вслух, но они и правда мне не чужие.
- Полная хрень. Я просто люблю переходить черту закона, это связано  с моими личными качествами, мне не обязательно делать это ради них. Огрызаюсь только, разглядывая Харли, что даже обнаженной напряжённой спиной способна продемонстрировать свою обиду. Понимаю прекрасно, о чём она конкретно, но мы о её косяках сейчас говорим, а не о том, на что я способен или нет, ради Дика. Вообще предпочитаю не думать об этом, пока участвовать в чём-то подобном не пришлось. Мне не нравятся все эти сантименты. Споры и соревнования всегда как-то ближе семейному духу.
- Я знаю только то, что не надо нарываться лишний раз на проблемы. То, что ты сделала, меня не особо трогает, но мне всё равно не нравится. Квинзель если думает, что меня взгляды из-за плеча её пронимают обиженные, то вряд ли. Привык потому что в глазах женщин быть помесью мудлана и придурка, с которым им связаться не повезло. Тут ещё не такая острая ситуация, в отличии от того, что с Арти рядом было. Не жалею ни о каком куске своего прошлого, кроме смерти, но многому успел научиться после возвращения.
- Как можно ручаться за чужие действия? Ты за себя-то не всегда отвечать можешь, а уж за своих долбанутых друзей... Справедливости  ради, у меня  один Рой только чего стоил, по степени шизанутости местами. Не мне конечно Харли пенять было за плохой круг общения. Кроме ушлёпка Джокера. Тут не собираюсь понимать её, даже если сам не убил его почему-то, когда была возможность. Ещё и Бэтмена остановил однажды, плохо себя самого понимая. Его отстойное воспитание всё равно налипало на все места, сколько не счищай с себя. Грязь из моей собственной могилы и то так не пачкалась.
- Серьёзно? Теперь к этому перешли? Что дальше? Уеду к маме? Странно переходить к такому режиму обиды. Особенно, когда я нихрена плохого не сделал Харли, с самого начала. Хотя, мог бы. Хотя бы за связь с Джокером и искренне считая её сумасшедшей на момент знакомства. Как и она меня, если подумать. Док Квинзель не то что бы адекватным меня называла, в мой недолгий отпуск в Аркхэм, в качестве Красного Колпака. Отец думал, что у меня с головой не в порядке. Я считал иначе. Принципами просто не сходились мы с ним как-то.
Поднимаюсь с постели, не разглядывая Харли, натягивая собственное шмотьё. Отворачиваюсь от неё, надеясь искренне, что мне в затылок предметом местного обихода какого-нибудь не прилетит сейчас. Может, в принципе. Пара ссор именно так и начинались, даже если заканчивались вполне приятно. С Харли во многих смыслах приятно находиться рядом. Кроме того, в котором она считает возможным делать за моей спиной что-то. Мы вроде обсуждали, что так быть не должно.
- И насколько я успел заметить, я тебя не сдал мальчику, которому дергаться от кошмаров теперь в ближайшую неделю. И не отправил в полицию связанной, с запиской с признанием или не доставил до Аркхэма, чтобы сократить количество инстанций, которое надо будет пройти, прекращай. Усмехаюсь только, прислоняясь к  стене и руки сложив на груди. Надувшаяся Харли - зрелище слишком частое для того, чтобы я всерьёз это мог воспринимать. Особенно в свете обид последнего времени, что я слишком привязан к своей семье, чего ни разу вслух не признал. Просто выходило так, что мы с ними постоянно не могли отвязаться друг от друга, как бы не пытались. То одно, то другое. А раз уж у нас с Харли возникли вдруг чувства, отношения и прочая хрень, то придётся мириться с загонами друг друга.
Так что, обида Квинн, как таковая, смысла никакого не имеет, по природе своей, в свете наших с ней отношений. Да и она о ней забудет уже через секунды три, скорее всего, как обычно.
Посмеиваюсь только, взгляда не сводя с неё. Смысл отношения выяснять, если всё равно к одному и тому же придём, через десять минут или неделю. Даже если в этом есть иногда своё веселье.
Когда мне к дражайшей Бэт-семье на экстренное совещание не нужно. Тогда легко не наслаждаться этим. Нужно просто разобраться с возникшей проблемой, пока Квинн дальше куда-нибудь не понесло, в этой женской обиде. Вот уж разрушительное свойство каждой из них. Героинь, злодеек, обычных красоток из бара...Не суть важно. В этом они все, с кем бы не сталкивался, всё равно были похожи.  И это для меня редко, чем хороши оборачивалось, в конце концов. Без всяких вообще вариантов.

Расследование часто может привести туда, куда изначально ты не собирался или же туда, где будет что-то, к чему ты не был готов. Можно сказать, что именно последнее произошло со мной сегодня, когда изучая почти развалившийся дом, который когда-то во времена колонистов принадлежал вроде бы семье Гуди, если записи не врут, пол подо мной провалился. Считала, что стоит он довольно плотно за земле и подобного произойти не должно было. Уж точно не до такой степени, чтобы было куда падать. Не застрять, ногой в досках, как иногда случается, нет. А провалиться полностью, черед пару мгновений после оглушительного треска приземляясь на твердый пол, ударившись спиной и кажется рукой. Неприятно, но терпимо. Стоило лучше изучить информацию, по на самом деле её было не так много. Повезло ещё, что Вещь остался за порогом. Крикнула ему о том, что в порядке, но уверена, что он не особо поверил, это раз. А два, уже несётся на поиски помощи. Не стоит так паниковать. Вполне могу справиться с ситуацией, достаточно просто осмотреться и понять, куда же именно угодила. Если в доме что-то прячут под полом, да ещё и в пространстве достаточном, чтобы считать его подвалом или погребом, учитывая высоту и ширину того пространства, в котором оказалась, значит тут может быть что-то интересное. А главное, точно есть выход и я его найду. Просто потребуется время. Которого, как оказалось, не так уж и много у меня было. Особенно после того, как прикоснувшись к одной из стен, замираю из-за ведения, теряя на время связь с реальностью. Черед сколько приходу в себя - не знаю, но слышу теперь, что уже не одна.
Стоило бы догадаться, что Вещь таки устроит пусть и небольшую, но подлость, даже если и из лучших побуждений. Сложно подозревать его в обратном, учитывая, что знает последствия, которые могут настигнуть, предай он меня и моё расположение, но всё-таки слышать голос именно Боба Эндрюса, пришедшего чтобы помочь мне выбраться из небольшой затруднительной ситуации, определенно не то, чего ожидала. Почему не Инид, скажем? Блондинка-оборотень, конечно же, боялась бы всего на свете, но точно бы поняла, что от неё хочет мой компаньон. Они как-то разительно быстро спелись, я бы даже сказала, так что появление соседки по комнате было более ожидаемым, пусть и признаю, что маловероятным. Расчёты не врут, интуитивно всё понимала, но оказаться правой в этот раз мне не особо улыбается. Этот парень меня до жути раздражает. Вещь знает это, но всё равно притащил именно его. Что за коварный план у этого любителя увлажняющего крема? Ещё после первых столкновений с Эндрюсом, Вещь пытался мне доказать, что нам стоит объединиться, словно не знает, что всегда работаю одна. Ну, почти всегда. Мне дилетанты в этом вопросе ни к чему. Впрочем, кажется конкретно в данный момент, им оказалась я. Стоило предусмотреть возможность того, что пол не выдержит веса. С другой стороны, внешне не казалось, что под домом есть пустоты, куда как раз и легко провалиться. Недостаток информации. Досадная ошибка, за которую пришлось поплатиться очевидно задетой гордостью, грязью на платье, парой синяков и ссадин, одна из которых кажется опять нал бровью. Стараюсь не трогать это место руками, чтобы не испачкать рану и не занести инфекцию. Но видимо легко отделалась, раз вижу достаточно ясно, в свете фонарика, который не выронила при падении, а глаз не заливает кровью. Досадные мелочи. Как и тот факт, что помогать мне пришёл именно Эндрюс. Вот погоди, Вещь, только окажемся наедине, непременно потребую ответа, что за игры он начал вести. Уже не первый раз пытается столкнуть нас с этим сыщиком, как назвал сам себя при встрече. Не впечатлилась. Да и некогда мне было вести светские речи. Дело важнее.
— В полном порядке. Можно было не торопиться. У меня тут прекрасная компания из семейства пауков. Которые явно не очень будут довольны тем, что нарушила их плетение. Остаток части их работы виднеется по подолу моего платья и на рукаве. Никогда их не боялась. Даже наоборот. Но уж точно не собиралась нарушать покой восьмилапых друзей.
Прислушиваюсь к тому, что происходит наверху, всё ещё при этом осматривая очертания искусственно созданного кем-то помещения. Даже подвалом толком не назовёшь. Ничего особо интересного мне не удалось найти. То видение, что пришло в момент, когда коснулась стены, было слишком расплывчатым и не ясным. Даже не уверена, что оно относится к расследованию.
— Ты ясно меня с кем-то спутал. Он серьёзно сейчас сказал мне не бояться? Если бы Эндрюс мог видеть выражение моего лица, оно бы ему не понравилось. Парень явно слабо представляет, кто я и в какой семье выросла, а так же те игры, которые устраивала с детства вместе с братом или дядей. Да он бы и пару минут не продержался, не говоря уже о том, чтобы выйти из них победителем. Провести ночь в пыточной, устроившись на дыбе? Получить на один из ней рождений коробку с пауками? Перечислять можно долго, но факт останется фактом. Мне не знаком страх. Эндрюс глубоко заблуждается, если считает иначе. Возомнил себя спасителем? Рыцарем на белом коне? Зря. Очень даже зря. Я не одна из его подружек, если таковые имели место быть когда-то. Уверена, что будь у меня чуть больше времени, то и выбраться из ловушки, в которую угодила по случайности, тоже бы смогла. Может влезть обратно бы и не получилось, но ведь явно сюда как-то попадали те, кто этот самый импровизированный подвал устроили. Не может не быть тут входа. Просто отыскать его не получилось за то время, что провела одна и в тишине. Кстати про тишину. Это было прекрасное чувство. Всё-таки жить с Инид в одной комнате - раздражающий фактор, даже если нам удалось немного выстроить границы и договориться о правилах совместного проживания.
Веревка опускается прямо перед моим лицом. Ладно, может пару баллов Эндрюс и заслуживает. Не каждый бросился бы куда-то в лес, вслед за рукой, автономно существующей от всего тела, ещё и при этом имея при себе снаряжение для спасения. Прямо спасибо не скажу, всё-таки не считаю, что застряла бы тут навечно, но определенно он ускорит процесс моего явления на свет. Пусть и не скажу, что мне было так уж некомфортно в темноте. Совсем наоборот. Демонстративно отказываться, однако, в этот раз не планирую.
Мне не требуется много времени, чтобы обвязать себя достаточно крепко, чтобы не приходилось только держаться за верёвку. Провались пол ближе к стене, смогла бы даже помочь вытащить себя, но тут моя задача создать как можно меньше противодействия. Боб не выглядит слабым иди хилым, но всё равно приятного мало, кого-то тащить из ямы. Дёргаю только за верёвку, давая понять, что готова. Делать в этом месте мне больше нечего  Очевидно, что когда-то владельцы этого дома использовали это пространство за место кладовки или убежища, если приходил незваный гость. Вход замаскирован, потому не бросился на глаза, а возможно со временем и пострадал под естественными причинами. Тут давно нет крыши, а дождь и ветер могли сделать своё. Это место не связано с расследованием об артефактах, но походе переплетается с моими видениями о родственнице. Нужно попытаться отыскать в местных архивах информацию о том, кто здесь жил и когда. Если что-то сохранилось. Этот городок кишит секретами, но разгадки к ним вечно обрываются из-за исчезнувших летописей или рассказов. Не чисто тут что-то.
Не знаю, насколько было тяжело Эндрюсу, но довольно быстро оказываюсь у края провала, за который хвастаюсь руками, чтобы уже помочь ему. Подтянуться не сложно, правда выходит со второго раза. В первый кусок пола обламывается у меня под рукой. Дерево прогнило из-за воды дальше некуда. Зато во второй раз удается не просто ухватиться, но и выбраться. Не встаю пока на обе ноги, а остаюсь на четвереньках, чтобы распределить вес более равномерно. Не хватало второй раз провалиться так ещё и за собой утянуть Эндрюса. Вероятность тоже существует. Потому часть пути по направлению к порогу проделываю неспешно так, а только после этого поднимаюсь на ноги, в пару шагов оказываясь на пороге. В последний момент меня хватает за руку Боб, сжимая чуть выше локтя. Молча смотрю на него, не комментируя пока что случившееся. Есть у людей странная особенность нарушать личные границы тактильными прикосновениями по делу и без него. У изгоев, впрочем, тоже это наблюдается. Вспомнить хотя бы поведение Инид.
— Проваливаться у порога я не планирую. Можешь убрать руку. Произношу спокойно и отстранено, начиная при этом освобождать себя от верёвки. Она больше не потребуется. Возвращаю её в руки Боба ровно в тот момент, когда отпускает меня. Отлично. Теперь можно разойтись и заняться своими делами.
— Что? Замечаю на себе его взгляд, а потом обращаю внимание на свой внешний вид. Да, далеко не идеальный. Но как-то никто не удосужился прибраться в подвале заброшенной лачуги. Бережно снимаю с рукава паутину, всё ещё в тайне сочувствуя паукам, что нарушила их покой. В планах этого точно не было.
— Это не относится к расследованию об артефактах. То самое дело, из-за которого мы уже сталкивались. Точнее, я не уверена, что связано. На этот дом я набрела исключительно в поисках ответов о Крэкстоуне и Гуди, стараясь разобраться окончательно ещё и в той истории. Не люблю пробелов и белых пятен. А их история как раз-таки из этой серии. Но почему у меня ощущение, что всё это связано между собой? Даже если и так, должна ли делиться информацией с этим парнем?
— Не знаю, что тебе сказал Вещь, но я бы нашла выход. Никто не делает тайные подвалы без входа и выхода. Провалившийся пол лишь досадное недоразумение. Пострадавшая гордость не в счёт. Болеть она конечно будет, но с этим разберусь. Уже собираюсь отвернуться и отправиться в Невермор, но замечаю сигналы от Вещи. Ох, ну конечно. Опять начинает. Складываю руки на груди, 'выслушивая' его мнение о моем поведении, но обрываю на полуслове, вновь повернувшись к Эндрюсу. Парень явно чем-то прошёлся по душе Вещи, раз меня только что осудили за хамство и отсутствие манер. Вот ещё.
— Ладно, спасибо тебе за помощь. Ты был не обязан, но ты здесь. Надеюсь, он не рассчитывал услышать что-то кроме или большее. Потому что если так, то я всё-таки заберу крем у Вещи. Пусть помучается.

Розалинд. Стоя там, под суровым ветром, сдувающим всю растительность с предгорья, глядя на друга, король легко прокрутил перед глазами картину: вот они, три могущественные феи, стоят перед обреченным Астер Деллом, вот этот идиот, не желая вспомнить святые для солдата догмы, считая, что понимает ситуацию лучше, несется туда, необдуманно бросаясь за правду (как ему кажется) прямо на острие гнева феи, которой посмел диктовать нормы какой-то ничтожный человечишка. Представляя это в те доли секунды, когда взгляд прищуренных потемневших глаз держал в прицеле Сильву, Андрэас точно узрел: не известно, что будет с Астер Деллом, но от друга останется кучка пепла. Хороший план был… да. Побить друг другу морды, что не в первый раз. Помахать мечами, выплескивая гнев. Может, оставить еще пару мелких порезов на память. А потом, когда, выдохшись, пропадет тупое, неуместное желание пререкаться с командиром, объяснить придурку, что….
Что? Ничего. В своем плане Андрэас не учел, что Сол будет готов его убить. За каких-то незнакомых людишек, как тот полагал, оставшихся в городе. Это он, король, оказался сентиментальным придурком, действием говорящим то, что не мог выдавить из себя словами, махая мечом яростно, но до миллиметра выверенным движением, не способный нанести серьезный удар. И холодная сталь, вдруг пронзившая насквозь, оказалась для него потрясением. Он помнил это отчетливо, как сейчас в тумане видел то предгорье, на которое махом упал, когда ставшие бессильными ноги точно подрубило под колени. Помнил чудовищный ледяной жар, вспыхнувший в животе. И вкус крови во рту. И запах сырой травы, ударивший в ноздри с последним судорожным вздохом, прежде чем стекленеющие глаза закрылись. Если бы не Розалинд, нашедшая его, спасшая. Давшая убежище….
Запустив пальцы в волосы, Андрэас сжал пряди, точно собрался вырвать несколько клочков. Боль отрезвляла, возвращала в реальность из тошнотворного омута, наполненного гнилью застарелого предательства, разлагающейся крови и втоптанной в грязь любви. Хах! Если она была, конечно. В истории хватало хитроумных ублюдков, втиравшихся в доверие к сильным мира сего и предающих, когда их поманили куском пожирнее. Лишившись трона, он, беглый король, стал не интересен. Не выгоден. Розалинд и тут права.
Но успокоиться он не находил сил не из-за воспоминаний. Прогоняя их сегодня в голове, мужчина заставлял себя вспомнить, почему должен подчиняться фее, пребывающей в заточении. Почему должен отдать ей в угоду соглядатаем в Алфею единственное существо, что стало смыслом и подлечило израненное сердце. Андрэс признавал – не бог весть какой воспитатель, его вырастили как воина, как командира, и опыта возни с детьми кот наплакал. Поэтому он старался относиться к Беа так, как равной. Как к маленькой взрослой. Был с ней честен во всем, пытался научить, чему мог, из полезного девочке, но объективно разделял ощущения меж страхом за её безопасность, приказами Роз и необходимостью войти в социум, освоиться, научиться реализовывать себя. Уже неделю, гребаную неделю он ходил вечерами на крыльцо, уговаривая себя, что так лучше для девушки. И все равно начинал рваться следом.
«Шестнадцать лет насмарку, а, дружище? Вылезти сейчас, без сил Розалинд, чтобы засветиться рядом с сыном в Алфее, где вас вскоре радостно грохнут? Уймись, дибил. Беа умная девочка, она уж справится с обучением без присмотра «папочки»».
— Трикс! – оглянувшись через плечо, он позвал негромко дочь. – Иди сюда. Глянь, какой закат. – В выражении чувств и мыслей экс-король всегда был неуклюж. Так его воспитали. Ему приходилось делать усилие, чтобы сказать комплимент или признаться в симпатии, а пожаловаться или поплакаться, очищая душу, разделяя ношу – за гранью фантастики.

Грубость в отношении себя считаю неуместной. Особенно, когда исходит со стороны детей.
Не лучший отец во вселенной, быть может. Но им, в ком течёт мой ихор, просто не с чем было сравнивать.
Хотели бы они оказаться продолжением рода Ареса?
И я довольно лоялен. Кто ещё позволил бы столько вольностей, не привлекая ни к каким правилам? И к тому же, отношения наши, за редким исключением, всегда можно было назвать дружескими. Я — тот из отцов, которого обычно называют "мировым". Но  и для меня порой бывают недопустимые моменты.

Я — сын Зевса, один из двенадцати Великих Богов и требую к себе должного уважения. Но, что ещё хуже — уважения со стороны собственных детей. И даже если может показаться, что отношусь к этому пренебрежительно, то всё равно, никак иначе.
Мне не понравилось поведение Оссы, явившейся на совет с извещением для Громовержца. Правда, дела наши выносить на всеобщее обозрение я не стал, несмотря на некоторые обсуждения по этому поводу, после её исчезновения. Думаю  всё же, что "недопустимо" — то самое слово, что может подходить данной ситуации. И мне всё равно, чем руководствовалась моя дочь, в своём поведении. Настроением ли, не позволявшим вежливости ко мне или быть может, некими иными мотивами, повлиявшими на её лояльность. Но я был и ещё на целую вечность, как ни крути, останусь её отцом. Ей придётся признать мой авторитет, коль уж  этого не случилось за пару тысячелетий. И  когда раздражение моё вновь сойдёт на "нет", сделать для себя должные выводы.

Возле квартиры Фамы оказываюсь сразу же, как только освобождаю собственное время. У меня достаточно дел остаётся кроме, но каким отцом я буду, если не выделю времени для воспитания собственного ребёнка?
Три громких удара в дверь. Никаких сомнений, ещё до моего появления тут, она уже знает, что я явлюсь. В конце концов, мы Боги. И бонусов это даёт ровно столько же, сколько и обязанностей в том, чтобы вести себя определённым образом. Мне легко было отшутиться от выпадов Ареса и насмешек Афины, сославшись на её юный возраст и желание выделиться среди моих детей своим поведением. Но нам определённо нужно было поговорить о случившемся сегодня. Я всегда был больше её другом, нежели отцом. Но оставался, как ни крути, всё же, в качестве последнего.

— Не буду спрашивать, можно ли мне сюда. Улыбаюсь, когда дверь распахивается и наблюдаю недовольную физиономию. В этой вселенной не существует дверей, что стали бы для меня преградой. И к тому же, я не намерен разворачиваться и уходить, пусть даже главным её желанием на данный момент, судя по выражению лица, является необходимость отправить меня куда подальше. Что во мне, говоря откровенно, тоже вызывает небывалое удивление. Не помню, чтобы убил  какого-нибудь дружка или похитил подругу, вернув затем с разорванным платьем. Впрочем, в детали её окружения никогда не вникал, могло быть всякое. Всё равно не считаю таким уж поводом на меня злиться.
— Осса, я войду. Улыбаюсь, её разглядывая, пока преграждает мне путь в свою квартиру. Не пытаюсь применять силу и не угрожаю, но даже ей должны быть понятны самые очевидные правила. Если родной отец явился на порог, то глупо держать его в коридоре. Особенно, если единственное, что может заставить его развернуться и уйти — собственное желание. Которого у меня, как должно быть очевидно даже дочери, совершенно сейчас нет. А вот жажды поговорить с ней — напротив.

Размышляет некоторое время прежде, чем отходит. Мудрое решение, чтобы не усугублять наш конфликт. Посмеиваюсь только, оказываясь внутри, когда за моей спиной захлопывается дверь. Оглядываю убранство её квартиры, в которой ни разу ещё не был. Выяснить, где она проживает в мире смертных, не представляло для меня такой уж проблемы. Пусть даже приглашения на новоселье мне никогда не высылали. Мы оба перемещаемся по всем точкам мира, в зависимости от поручений Зевса. Глупо придавать особенное значение каждому месту, где останавливаешься.
— Сразу к делу. Даже вид не стараюсь изобразить, что явился исключительно, чтобы узнать, как она жива и здорова. В курсе, что это так, всё иное мне давно уже было бы известно. И обычно наши встречи проходили иначе — я целовал её в лоб, говорил о том, как прекрасно выглядит, расспрашивал о том, как проводит свою вечность. Мне нравилось проводить с ней время, пусть и позволял я себе это совершенно не часто. Но обычно это были приятные встречи отца с его ребёнком, редко омрачённые разговорами, подобно тому, с которым я явился. Сегодня же это было скорее исключение, чем правило. Я не был доволен тем, как она повела себя на Олимпе, в присутствии других Богов. Не могу сказать, что унижение, я с лёгкостью выхожу из ситуаций, подобных этим. Но глупо было бы говорить, что мне это понравилось.
— Считаешь, что та ситуация была допустимой? Складываю руки на груди, разглядывая старшую из дочерей от Гекаты. У нас определённо не сложились отношения с её матерью в какой-то момент, но на ней я не собирался это отражать. Так что думаю, принцип о первом нападении не должен работать именно в таком смысле. И уж тем более, не могу припомнить случая, чтобы в какой-то момент оскорбил её саму. Я на многое способен, особенно после вина Диониса, целые города порой почти рушились. Но не могу припомнить случая, чтобы плохо поступил хоть с одним из своих детей. Кроме Луки. Я не должен был позволять ему меня ненавидеть. Только и речь сейчас шла совершенно не о нём.
— Ты явилась на совет Олимпийцев и когда я задал тебе вопрос, ответила вдруг, что это не моё дело и могу заткнуться. Мне прекрасно известно, что провалами в памяти Фама не страдает и вряд ли не может воспроизвести в своих мозгах той ситуации. И я этого сделать не пытаюсь. Просто акцентирую внимание на том, что именно мне не понравилось.
С каких пор, разговаривать с отцом в подобном тоне допустимо? К тому же, я не был в тот момент всего лишь её родителем. Она явилась на Совет со своей информацией, а я  являлся тем, кто на него был по естественным причинам приглашён. Так что, как ни крути, но обстоятельства всё равно остаются неизменными: Осса не должна была позволять себе разговаривать со мной в подобном тоне. Хотя, смотрю в её глаза и не могу оставаться злым слишком долго.
— Ладно, извини. Всё же, быть настолько грубым не могу, хоть поведение её и не доставило мне никакого удовольствия. Дети бывают, что ведут себя ужасающе, особенна эта их представительница, что устраивала порой нам с её матерью сладкую жизнь. Но настолько нападать всё же не стоило.
Приобнимаю её, положив руки на плечи и целую в макушку. Мы давно не виделись — почти с самого момента, как мы с Гекатой официально стали супругами. Даже смешно, насколько впятером так и не успели побыть одной семьёй. Наверное, нужно было ловить момент, чтобы запомнить эти мгновения. Но сначала было не до того, а после всё превратилось...Не сказать, что в снежный ком. Нас завалило сразу.
— Здравствуй. Чувствую, что не отвечает мне. Даже не шевелится, словно дружеские чувства к ней решил проявить неизвестный фавн. И это отсутствие пиетета к собственному отцу уже начинает восхищать. Даже я никогда не проявлял столько бунтарских наклонностей.
Убираю от неё руки и делаю несколько шагов назад, давая личное пространство. Потому что смотрят на меня так, словно замуж её выдал за Гефеста, не спросив мнения о том. Интересный факт: я никогда не поступал с собственными детьми жестоко.

— И возвращаясь к насущному вопросу. Считаешь, что имела право так говорить со мной? Не хочу быть ни грубым, ни злым, но мне нужно как минимум понять, что произошло между нами, пока мы не виделись. Плевать на насмешки остальных Богов, что я собственных отпрысков в узде держать не способен, не устроили бы вторую войну. Но мне не нравится, когда ко мне так относятся собственные дети.
— Во-первых, ты находилась в официальной обстановке и должна была проявить ко мне должное уважение. Я — не смертный и не сатир, чтобы ты позволила себе подобное. Я был и остаюсь тем, к кому ты должна испытывать пиетет.  Знаю, что она о том тоже в курсе. Как  была и в  тот момент, когда открыла свой замечательный ротик, чтобы исторгнуть те грубые слова. Просто её, судя по всему, это совершенно не волновало. Ну надо же,  сколько у них с мамочкой общих качеств. Со мной, кстати говоря, тоже.
— А во-вторых, что гораздо важнее — я твой отец. Ты не можешь разговаривать со мной в подобном тоне. Конечно же, лёгкое раздражение не скрыть из моего голоса. Я не в ярости и не гневаюсь, вряд ли способен на подобные чувства по отношению к собственным детям. Но имею всё же право не испытывать никакого удовольствия от подобных плевков в лицо. Пусть и выражены они были всего лишь грубыми словами. Другому бы не спустил — грани шуток и насмешек заканчиваются ровно там, где мне это перестаёт нравиться. Но она — мой родной ребёнок. Тут и разговор другой. Хоть и нравится мне всё это ровно точно также.
— В следующий раз, если будешь не в настроении, придержи это при себе. Я всегда старался быть другом для бессмертных своих детей, не будучи строгим отцом. Но это не значит, что не способен был им быть вовсе. Вопрос выбора, но никак не возможностей. — Мне не нравится, когда ты так разговариваешь со мной. Рассматриваю гостиную, не чувствуя ничьего присутствия  в квартире, кроме нас. Что и отлично, надо сказать. Будь здесь кто-нибудь из её парней, с ним бы не церемонился и выкинул в окно. Я не был в настроении, а у Фамы были замечательные бонусы в виде принадлежности к моим детям. К тому же, всегда горжусь сыновьями, когда стремятся к моему количеству, но предпочитаю ничего не знать о личной жизни дочерей. Догадываюсь где-то там, в глубине души, что вряд ли это так, но думать предпочитаю исключительно про их непорочность.
— И к тому же. Отвлекаюсь от сторонних  мыслей, всё внимание возвращая дочери. Засовываю руки в карманы джинсов и даже не стараюсь изобразить дружелюбие. Ну, или хотя бы, удовольствие от подобного поведения.
— Ну и что случилось, что ты решила вдруг, что так можно?  Должны же быть хоть какие-то причины. Не представляю, что повёл бы себя подобным образом с Зевсом, не надумай он оскорбить меня до глубины души, чего за нашу вечность припомнить не могу. Я знаю, что он — не лучший отец, но не имею к нему, по поводу себя, никаких претензий. Однако и на фоне него кажусь родителем ещё лучшим. Я никогда, в отличии от отца, не втягивал собственных детей в авантюры и не заставлял их идти против собственной семьи. И даже не помню, чтобы оскорбил, хоть словом, хоть делом.
Я — из плеяды лояльных отцов, коих мало на Олимпе. Арес не прочь всегда собственных детей отправить на кровавую битву, где они могут не выжить, потому что это рождает гордость, Афродита про многих своих вряд ли помнит, несмотря на то, что рожала, Аполлон...про судьбы племянников вообще не хочу. Даже меня это периодически поражало, великая песнь безумия и несчастливых судеб.
Так что, я не был так уж плох, как полагаю, чтобы вести себя со мной подобным образом.
И если дело было не в том, кто я таков, то хотелось бы всё же, узнать причины.

Ничуть не сомневалась в своём плане, когда отправилась поздним вечером в сторону лечебницы Аркхем. Не могу сказать, что каждую мелочь предусмотрела, ведь это не в моём стиле. Никогда не знаешь, как может всё обернуться, а потому тут главное уметь выходить из ситуации и быстро ориентироваться, нежели досконально знать всё. Единственное, в чем не сомневалась, так это в том, что мне по силам вызволить из этих серых и скучных стен доктора Айви. В прошлый раз я поступила с ней совсем не как подруга и не помогла выбраться. Мистер Джей был непреклонен. У них с Айви давняя нелюбовь друг к другу, что поделать. Но я ушла от него и теперь же мне было важно исправить это недоразумение. Стоило даже поступить так раньше, но всё же мне правда требовалось время. Чтобы сегодня мы обе выбрались за территорию, а не застряли уже вдвоём по камерам. Конечно же всё удалось, кто бы сомневался, даже если охраны было больше обычного. А может я просто отвыкла, как знать. В любом случае Айви теперь на свободе. Через некоторое время мы непременно свяжемся, но пока вынуждены были разделиться. Ведь обе знаем, что есть в Готэме те, кто пожелает сразу же вмешаться в любой побег. Особенно из Аркхема.
У меня отличное настроение, когда добираюсь до крыши одного из домов, с которого виднеется клиника. Достаточно далеко, чтобы не быть пойманной, но и достаточно близко, чтобы видеть как горят прожектора и доносится вой сирены. Какая жалость. Опять из система охраны подкачала. Снова менять... Но всегда найдутся те, кто найдет лазейку, чтобы сбежать. Запирать таких, как я или Айви, Двуликий или Загадочник, Мистер Фриз, Мистер Джей... Перечислять можно долго. Но всех нас объединяет то, что стены Аркхем нас не удержат надолго. Всегда выбираемся. Пора уже с этим смириться, разве нет?
Резко оборачиваюсь, направив на незваного гостя любимый глок, услышав едва уловимый звук приземления. Могла бы и догадаться, кого увижу на крыше, на которой последние несколько минут наблюдаю за светопреставлением, сейчас творящееся в небезызвестной всему городу клинике Аркхем. И когда уже люди и правительство поймут, что невозможно в одном месте запереть всех, кто им неугоден. Хотя бы потому, что мы умеем оттуда выбираться. Иногда своими силами, а иногда при помощи из вне, как было сегодня в случае с Ядовитым Плющом. Засиделась она в тех стенах, как мне кажется, вот и пришла ей на помощь. Надо отдать мне должное - в этот раз старалась никому не навредить. Что-то в последнее время меня потянуло быть почти хорошей. Как-то непривычно. И всё равно догадывалась, что после того, как включится оповещение о побеге, могу столкнуться с кем-то из мышиной семейки. Почти угадала. Почти.
— Раньше за мной приходил Бэт-мышка и мешал веселью, а теперь ты повадился следить за мной, Колпак? Опоздал немного, уже всё закончилось. Качаю головой, отчего разноцветные хвостики бьют по плечам, вызывая у меня приступ веселья. Могла бы назвать его по имени, но мужчина же весь при параде ко мне заявился. Даже шлем свой красный снимать не торопится. Да и плевать. Вновь поворачиваюсь лицом в сторону здания Аркхем. Почти что дом, если задуматься. Сначала я там работала, а после много раз оказывалась пациенткой. Ненадолго, конечно же. Невозможно запереть, таких как мы, навсегда. В чём-то Тодд прав. Некоторых только убивать, не оставляя шанса, если хочется спокойной жизни.
— Ты зря переполошился и пришёл. Сама бы навестила тебя позже, а здесь тебе делать нечего. Я выпустила только одного пациента, оставив всех остальных по своим клеткам, но Айви тебе не враг. Не помню, чтобы была целью, так что забей. Ах, да и немного потрепал охрану, но все они живы. Это не по твоей части. Вполне неплохо, как мне кажется, уже успела его изучить. А может это просто голоса в моей голове так считают. Улыбаюсь мечтательно, слушая отдаленный вой сирены, извещающий о побегу одного из пациентов. О этот сладкий звук. Плющик снова свободна и вскоре восстановится под лучами солнца, а я списала с себя ещё один долг ей. Небольшой подарок к годовщине нашей дружбы, не более. Тодд может расслабиться. Айви не собирается сразу же устраивать хаос в Готэме. Возможно даже на время покинет нашу тёмную и мрачную реальность, чтобы вернуть себе силы. Аркхем умеет разрушать саму суть, добавляя безумия, но этого нельзя сказать о ней. Эта девушка всегда была более собрана, чем я. Да-да, всегда поступаю импульсивно, я знаю.
— Джейсон, Джейсон, Джейсон. Что ты такой напряжённый? Случилось что-то? Танцующей походкой приближаюсь к парню, с которым в последнее время провожу так много времени. Даже забавно, что мы настолько сблизились. Но кажется у меня слабость к мужчинам в кожаных куртках и в таинственных масках. К которой тяну сейчас свои руки, чтобы снять, но Колпак резко перехватывает меня за запястье, мешая это сделать. Кажется он не в духе.
— Ай! Как грубо. Неужели Мышка не учил тебя манерам? Обиженно тяну, вырывая руку из его захвата. Кажется в нашем раю начались неприятности. Ещё вчера ночью он прижимал меня к себе, небрежно срывая одежду, нас обоих увлекая в пучину страстного и грубого секса, а теперь даже шлем не позволяет снять, чтобы поцеловать. Неужели и правда обиделся, что сбежала под утро, а вечером устроила диверсию? Никто же не пострадал. Ну, разве что эго охранников, которых изящно уложила на территории, оставив пару синяков и неизгладимое впечатление. А может Джейсон просто хотел со мной?
— Или ты обиделся, что ушла без тебя? Надо было рассказать? Прости, не было времени. Ты же знаешь какие там условия. Растения там не выживают. Айви тоже была на грани. А я и без того слишком часто бросала подругу на произвол судьбы. Отворачивалась от неё. Выбирала Джокера, хотя она много раз меня предупреждала и просила уйти от него. Кажется, наконец-то прислушалась к её совету. Последние недели меня совершенно не тянет возвращаться к мистеру Джею, даже если всё это время пытаюсь отыскать его. Но не ради воссоединения. У нас договор с Тоддом. Нам обоим есть что предъявить клоуну с зелёными волосами.
— Хочешь я заглажу свою вину? Я могу, ты же знаешь. А ему непременно понравится. Мы можем даже не торопиться возвращаться. Эта крыша достаточно удалена от других зданий. Нас тут даже не видно, если подумать. Зато как это пикантно звучит. Ночь. Крыша. Два страстных тела. Я могу позволить ему достаточно, чтобы его обида забылась. Не к Джокеру же переметнулась опять или выкосила половину Готэма. Всего-то выпустила подругу из клиники. Ей там не место.

Увы, но даже Богам судьба неподвластна и то, что случиться может. Мойрам о том лишь известно, что нити прядут, да разве же о том расскажут? По просьбе разве лишь огромной, олимпийцам отказывать себе дороже. Но и то, утаить информацию могут, чтобы в повороты судьбы не влетел никто на колеснице, не попробовал изменить того, что свершиться должно было. К тому же, слишком самоуверенны бессмертные, чтобы уязвимыми себя чувствовать, сила в жилах имеющаяся без вина опьяняет. Кто посмеет вред попробовать причинить, да гнев Богов на себя навлечь? Не будет победителей в схватке этой  с другой стороны. Много история войн знала, где люди отстоять собственную гордость пытались. А разве же, хоть один единственный раз повезло? Мы властнее, мы опаснее и злее, пусть доброты в некоторых из нас тоже немерено. Во мне, к примеру. Всегда смертных жалею, испытания им проходить помогая, да героев спасаю от опасностей грозящих. Все лавры их затем остаются — кто Медузу сразил, кто Гидру Лернейскую. Почёт, да слава мне за то не нужны. Вот только, советами, да оружием, я их наделял, об опасностях предупреждая. Кому сандалии дал свои, чтобы в воздух мог от опасностей взмыть, кого мечом защищать приходилось. Не было во мне гнева на род людской, да жестокости к нему, в том обвинить сложно было. Да только же...Все мы разные. И терпению порой тоже предел прийти может.

Впрочем, с чувствами своими определиться не способен пока, когда домой направляюсь. Быстрый самый из ныне существующих всех, а всё-таки, дорога долгой становится. Намеренно не тороплюсь никуда, из Египта возвращаясь, где по делам был. Два у меня дома было, в отличии от многих, тот мир тоже чуждым не казался. Вот и оказывался там чаще, чем где-либо, друзей старых встречая, да волю Зевса исполняя. Взаимодействовать нам с ними нужно было всё-таки, хоть разными были, да каждый свою линию гнул. Плохо миру будет, коль Боги гневные столкнутся. Да и нам они однажды услугу оказали. Я письменности смертных их учил, а они помощь посильную оказывали, когда пришли к нам великаны. Совсем не хрупкий мир лучше доброй ссоры был, коль делить нечего было. А от того появления свои там любил, в волю развлечениями, да вином наслаждаясь. Не ждал беды, когда родную Грецию покидал, чтобы с Озирисом встретиться в Дуате. Знал же, что не ведётся никакой войны. В первом строю не нужен. От того и беды не ждал никакой, когда развлекался, на день больше там оставаясь. До тех пор, пока Ирида послание мне не передала через радугу, о горестных вестях сообщая. Моя мама. Дочь титана Атланта, одна из семи плеяд. Самая безобидная из них, пожалуй, хоть нравом злым все не отличались. Странно было слышать, что не было её больше среди живых. Вознесена Зевсом на небо, в качестве созвездия, спасал её когда от безумного Ореона. И вроде бы, не умерщвлена даже, не в Тартар отправлена. Да только...Скорее мертва, чем жива. Никогда мне к ней не прикоснуться больше, её не навестить. Выбор тут был у отца моего, к ней тёплыми чувствами проникшегося. Либо погибнуть позволить, с обрыва бросившись, от насильника спасая, либо же так. Оставить память о ней и сёстрах её навечно. Позволить титану, что небесный свод на руках держал, любоваться хоть изредка на дочерей. И мне тоже. Всегда говорил, что любимым сыном я был, в отличии от многих других, взгляда его не раздражавший. Так что, может то и мне подарок в том скрыт был, я не знаю. Не говорили пока ещё о том. Как вернулся, в другое место отправился совершенно. Лишь ночью посмотреть смогу, как звёзды на небе выступают, к ней обратиться.  А пока иной разговор у меня есть.

Знал я, что за Орион, охотник известный, роста такого, что иногда за великана принимали. Да только, не был им. Обычный человек, пусть силой необычайной одарённый, да красотой ослепительной. Не знаю, откуда возник, путь его никогда не прослеживал. От Аполлона только слышал, что прибился к Артемиде, старшей сестре нашей, одним из спутников её ставь. Связи любовной не было, не позволила бы она её себе, обет безбрачия дав, да только, отношения там, судя по всему, всё равно сильными были. А может, изменилось бы что, проведи они больше времени вместе...Не знаю. Любопытствовал конечно, время от  времени, что в жизни сестры происходит, да иных дел множество было. За что только не отвечал, людьми упрашиваемый, каких только посланий от Зевса не доставлял. А уж сколько раз за день приходилось порой в Гадес спускаться, царство мёртвое, души провожая к Великому суду, так вовсе молчу. Некогда было во все дела семейные нос свой совать, пусть даже хотелось. А от того, деталей происходящего не знал. Лучезарному нашему, брату Артемиды, очевидно лучше знать было. Заботился он о ней, каким бы не был легкомысленным. Да и кто из нас тем не грешил? Проще наслаждаться вечностью данной, чем вечно хмурым быть, сродни Гефесту. Не тянуло меня всё-таки, ко всякой драме.

Правда, сегодня не весело совершенно, когда к сестре приближаюсь. Слышу причитания и рыдания её, и вовсе не удивлён. Всю ситуацию не знал в деталях, но в общих чертах был осведомлён. Охотник этот, к Артемиде приближённый, стал вдруг безумцем, проклятье Аполлона получив. Не знаю уж, чем не угодил старшему брату. Может, в ревности всё чистой дело было, а может, в чём ещё. Да только, суть случившегося от того не менялась вовсе. Орион обезумел, на плеяд накинувшись, что поблизости находились, желая изнасиловать  сестёр. А те, дабы опозоренными не быть, к пропасти рванули, от него спасаясь. Благо, застал Зевс те картины, успел их спасти, на небо перенеся в качестве созвездий. Вроде и мёртвыми считались теперь, а вроде, не было нужды, как самоубийцам, в Тартаре вечность проводить, средь титанов, да гигантов обозлённых. Всё лучше, чем оказаться там, в Аду для бессмертных. И отцу я, как всегда, за то был благодарен. Не было у него в тот момент возможности иной поступить. А вот Орион...Не были известны мне детали дальнейшие, лишь по пути услышал, что убила его Артемида. С тем разобраться и хотел. О матери, сейчас хотя бы, старался не слишком думать. Близки мы были, с самого рождения меня, как могла, холила, да лелеяла, верить не хотела, что на хулиганство способен, когда Аполлон впервые пришёл. И затем поддерживала, единственного сына обожая. Знаю, что всем в её глазах был, самым ярким солнцем. Она — моим тоже. Настолько добра, да беззащитна была, что гнева к ней даже Гера не питала, всех любовниц мужа ненавидящая. Когда была Лето близнецами беременными, столько бед испытала, от козней её, да попыток убить спасаясь. А после — вылился весь гнев царской жены на отпрысков мужа внебрачных, не нравились они ей. Мою же маму, как ни странно, она даже трогать не пыталась, хоть знала, что будет у той сын от Громовержца. Да и со мной отношения хорошими были, несмотря на всё, племянником любимым считала. Неоткуда мне было ждать беды.

Молча сестру свою в объятия принимаю, никаких шуток, да прибауток, столь обычных в общении нашем. С моей стороны в основном. Ничуть не смешно  мне сейчас мать потерять было. А ещё и к деду наведаться придётся, горестные новости о всех его дочерях сообщить. Словно, мало ему было небосвод весь на плечах своих держать целую вечность, нужно было тяжести добавить. Да только, этот груз хуже был, чем мир целый, что поддерживал. Он сразу на сердце появлялся. Сам пока не знаю, как справиться с этим.  Сынком маминым не был, с рождения самостоятельным стал, да от того мне легче совсем не было. Обоих я родителей любил сильно очень. И только один теперь из них среди живых остался. Удивляются преданности моей Зевсу, с характером его несносным. Да только, что мне с того было? Мне-то был любящим отцом. Да и матери моей обид никогда не причинял. Знала она, что другой он принадлежать вечно будет, никогда о нём не страдала. Глажу Артемиду по голове успокаивающе, слабость её понимая. Всегда сильной была, кто же спорит? А я — весёлым. Все мы сегодня обычными не были. В макушку целую, понять давая, что рядом, брат её, почти родной, таковым себя считал вечно. Не одна в горе своём, ослеплённая болью. Да и нужны мы друг другу сейчас были, в беде этой. Хоть и нужно её было пережить.

— Правда мёртв? Сухо спрашиваю, сестру из объятий отпуская, обходя и к трупу приближаясь. Её в случившемся вовсе не виню, хоть сама позволила ему к нам всем приблизиться. Да и нрав ревнивый Аполлона зная отлично, повод ему дала. А всё же...Старший брат сотворил глупость подобную. А мы с Артемидой остались с тем, что случилось. Она друга потеряла, собственными руками убив его. Я — собственную мать.
Минуту смотрю на лицо насильника безумного, в смерти ставшее безмятежным. Знаю, что отец превратил плеяд в созвездие, да легче от того не становится. Не бросились бы с обрыва они, от Охотника спасаясь, не напади он на них. В нём всё же причина была, что я наполовину сиротой остался. Скорбела о нём сестра, видно было. И я её в том жалел. Да только, лгать тоже не собирался.

— Не казни себя за убийство друга, Артемида. Не сделай ты этого руками своими, я бы его уничтожил, для того и вернулся из Египта. Предопределена судьба его была. Возможно, мойры даже знали. Да только, известить о том не старались даже. Не до всех трагедий мира им было. — И брат наш косвенно в случившемся виновен, но и с него это вины не снимает. Не прикасаюсь к телу, хоть хочется меч свой достать, да раскромсать его на тысячи кусков, скормив их псам жадным. Так и сделал бы, рука бы не дрогнула. Из уважения к чувствам сестры лишь держусь. Ей без того больно, я же вижу. Ни к чему всё в злую насмешку превращать.

— Слышала уже, что с плеядами случилось? Намеренно внимание на Майе сейчас не акцентирую, чтобы вслух лишний раз не произносить. Без того знает, что одна из них — моя мама. Коль говорю во множественном числе, отдельных имён не перечисляя, так значит, обо всех сразу. О ней в том числе. Поймёт уж, о чём говорю, если даже слухи пока не дошли. — Погибли, от него спасаясь. Все до единой. Лицо почти дёргает от боли, внутри сдерживаемой, но всё-таки держусь. Не маленький мальчик уже, чтобы слёзы лить, что наружу рвутся. Да и гнева во мне много пока неутолённого слишком. Жаль, сам не могу с обидчиком их расквитаться. Очень бы хотел.

— Можешь ты на нашего брата злиться, я тебя в том понимаю. Его безрассудство часто к трагедиям ведёт. Но выбора тут не стояло бы, между ним и другом твоим. Жаль мне лишь, что тебе это своими руками сделать пришлось. Рад я был бы, если бы мне эта возможность была предоставлена. Никогда мстительным не был, в отличии от многих Богов, да только тут случай иной был. Столько злости, да боли наружу рвалось, что с тем справляться было трудно. А я ещё и с обидчиком матери разделаться не мог. Единственное, о чём сожалею сейчас. Пусть даже, все иные эмоции после накроют.

— Что же случилось здесь такого, что на шаг подобный решилась? Знаю же, как была к нему привязана. И пусть злиться на меня может Артемида за жестокость к усопшему, да лгать я ей не собираюсь. Всё равно бы убил, дрогни даже её рука в жалости к нему. Не потому что равнодушен был к чувствам её, а от того лишь, что он мать мою обидел. Одного этого достаточно было бы, чтобы жажду крови во мне вызвать. А он её убил. Подобных вещей простить невозможно, пусть даже не все обстоятельства от него зависели. Собаки, бешенством что заражаются, тоже не виноваты. А их всё равно убивают, коль вред окружающим причинить могут. И с ним, охотником Орионом, точно также я поступил бы. Не лиши он меня матери даже, всё равно бы за Артемиду опасался. Очередную глупость Аполлон совершил, для него привычную. Да только, мне от того легче не было.

Увы, но даже Богам судьба неподвластна и то, что случиться может. Мойрам о том лишь известно, что нити прядут, да разве же о том расскажут? По просьбе разве лишь огромной, олимпийцам отказывать себе дороже. Но и то, утаить информацию могут, чтобы в повороты судьбы не влетел никто на колеснице, не попробовал изменить того, что свершиться должно было. К тому же, слишком самоуверенны бессмертные, чтобы уязвимыми себя чувствовать, сила в жилах имеющаяся без вина опьяняет. Кто посмеет вред попробовать причинить, да гнев Богов на себя навлечь? Не будет победителей в схватке этой  с другой стороны. Много история войн знала, где люди отстоять собственную гордость пытались. А разве же, хоть один единственный раз повезло? Мы властнее, мы опаснее и злее, пусть доброты в некоторых из нас тоже немерено. Во мне, к примеру. Всегда смертных жалею, испытания им проходить помогая, да героев спасаю от опасностей грозящих. Все лавры их затем остаются — кто Медузу сразил, кто Гидру Лернейскую. Почёт, да слава мне за то не нужны. Вот только, советами, да оружием, я их наделял, об опасностях предупреждая. Кому сандалии дал свои, чтобы в воздух мог от опасностей взмыть, кого мечом защищать приходилось. Не было во мне гнева на род людской, да жестокости к нему, в том обвинить сложно было. Да только же...Все мы разные. И терпению порой тоже предел прийти может.

Впрочем, с чувствами своими определиться не способен пока, когда домой направляюсь. Быстрый самый из ныне существующих всех, а всё-таки, дорога долгой становится. Намеренно не тороплюсь никуда, из Египта возвращаясь, где по делам был. Два у меня дома было, в отличии от многих, тот мир тоже чуждым не казался. Вот и оказывался там чаще, чем где-либо, друзей старых встречая, да волю Зевса исполняя. Взаимодействовать нам с ними нужно было всё-таки, хоть разными были, да каждый свою линию гнул. Плохо миру будет, коль Боги гневные столкнутся. Да и нам они однажды услугу оказали. Я письменности смертных их учил, а они помощь посильную оказывали, когда пришли к нам великаны. Совсем не хрупкий мир лучше доброй ссоры был, коль делить нечего было. А от того появления свои там любил, в волю развлечениями, да вином наслаждаясь. Не ждал беды, когда родную Грецию покидал, чтобы с Озирисом встретиться в Дуате. Знал же, что не ведётся никакой войны. В первом строю не нужен. От того и беды не ждал никакой, когда развлекался, на день больше там оставаясь. До тех пор, пока Ирида послание мне не передала через радугу, о горестных вестях сообщая. Моя мама. Дочь титана Атланта, одна из семи плеяд. Самая безобидная из них, пожалуй, хоть нравом злым все не отличались. Странно было слышать, что не было её больше среди живых. Вознесена Зевсом на небо, в качестве созвездия, спасал её когда от безумного Ореона. И вроде бы, не умерщвлена даже, не в Тартар отправлена. Да только...Скорее мертва, чем жива. Никогда мне к ней не прикоснуться больше, её не навестить. Выбор тут был у отца моего, к ней тёплыми чувствами проникшегося. Либо погибнуть позволить, с обрыва бросившись, от насильника спасая, либо же так. Оставить память о ней и сёстрах её навечно. Позволить титану, что небесный свод на руках держал, любоваться хоть изредка на дочерей. И мне тоже. Всегда говорил, что любимым сыном я был, в отличии от многих других, взгляда его не раздражавший. Так что, может то и мне подарок в том скрыт был, я не знаю. Не говорили пока ещё о том. Как вернулся, в другое место отправился совершенно. Лишь ночью посмотреть смогу, как звёзды на небе выступают, к ней обратиться.  А пока иной разговор у меня есть.

Знал я, что за Орион, охотник известный, роста такого, что иногда за великана принимали. Да только, не был им. Обычный человек, пусть силой необычайной одарённый, да красотой ослепительной. Не знаю, откуда возник, путь его никогда не прослеживал. От Аполлона только слышал, что прибился к Артемиде, старшей сестре нашей, одним из спутников её ставь. Связи любовной не было, не позволила бы она её себе, обет безбрачия дав, да только, отношения там, судя по всему, всё равно сильными были. А может, изменилось бы что, проведи они больше времени вместе...Не знаю. Любопытствовал конечно, время от  времени, что в жизни сестры происходит, да иных дел множество было. За что только не отвечал, людьми упрашиваемый, каких только посланий от Зевса не доставлял. А уж сколько раз за день приходилось порой в Гадес спускаться, царство мёртвое, души провожая к Великому суду, так вовсе молчу. Некогда было во все дела семейные нос свой совать, пусть даже хотелось. А от того, деталей происходящего не знал. Лучезарному нашему, брату Артемиды, очевидно лучше знать было. Заботился он о ней, каким бы не был легкомысленным. Да и кто из нас тем не грешил? Проще наслаждаться вечностью данной, чем вечно хмурым быть, сродни Гефесту. Не тянуло меня всё-таки, ко всякой драме.

Правда, сегодня не весело совершенно, когда к сестре приближаюсь. Слышу причитания и рыдания её, и вовсе не удивлён. Всю ситуацию не знал в деталях, но в общих чертах был осведомлён. Охотник этот, к Артемиде приближённый, стал вдруг безумцем, проклятье Аполлона получив. Не знаю уж, чем не угодил старшему брату. Может, в ревности всё чистой дело было, а может, в чём ещё. Да только, суть случившегося от того не менялась вовсе. Орион обезумел, на плеяд накинувшись, что поблизости находились, желая изнасиловать  сестёр. А те, дабы опозоренными не быть, к пропасти рванули, от него спасаясь. Благо, застал Зевс те картины, успел их спасти, на небо перенеся в качестве созвездий. Вроде и мёртвыми считались теперь, а вроде, не было нужды, как самоубийцам, в Тартаре вечность проводить, средь титанов, да гигантов обозлённых. Всё лучше, чем оказаться там, в Аду для бессмертных. И отцу я, как всегда, за то был благодарен. Не было у него в тот момент возможности иной поступить. А вот Орион...Не были известны мне детали дальнейшие, лишь по пути услышал, что убила его Артемида. С тем разобраться и хотел. О матери, сейчас хотя бы, старался не слишком думать. Близки мы были, с самого рождения меня, как могла, холила, да лелеяла, верить не хотела, что на хулиганство способен, когда Аполлон впервые пришёл. И затем поддерживала, единственного сына обожая. Знаю, что всем в её глазах был, самым ярким солнцем. Она — моим тоже. Настолько добра, да беззащитна была, что гнева к ней даже Гера не питала, всех любовниц мужа ненавидящая. Когда была Лето близнецами беременными, столько бед испытала, от козней её, да попыток убить спасаясь. А после — вылился весь гнев царской жены на отпрысков мужа внебрачных, не нравились они ей. Мою же маму, как ни странно, она даже трогать не пыталась, хоть знала, что будет у той сын от Громовержца. Да и со мной отношения хорошими были, несмотря на всё, племянником любимым считала. Неоткуда мне было ждать беды.

Молча сестру свою в объятия принимаю, никаких шуток, да прибауток, столь обычных в общении нашем. С моей стороны в основном. Ничуть не смешно  мне сейчас мать потерять было. А ещё и к деду наведаться придётся, горестные новости о всех его дочерях сообщить. Словно, мало ему было небосвод весь на плечах своих держать целую вечность, нужно было тяжести добавить. Да только, этот груз хуже был, чем мир целый, что поддерживал. Он сразу на сердце появлялся. Сам пока не знаю, как справиться с этим.  Сынком маминым не был, с рождения самостоятельным стал, да от того мне легче совсем не было. Обоих я родителей любил сильно очень. И только один теперь из них среди живых остался. Удивляются преданности моей Зевсу, с характером его несносным. Да только, что мне с того было? Мне-то был любящим отцом. Да и матери моей обид никогда не причинял. Знала она, что другой он принадлежать вечно будет, никогда о нём не страдала. Глажу Артемиду по голове успокаивающе, слабость её понимая. Всегда сильной была, кто же спорит? А я — весёлым. Все мы сегодня обычными не были. В макушку целую, понять давая, что рядом, брат её, почти родной, таковым себя считал вечно. Не одна в горе своём, ослеплённая болью. Да и нужны мы друг другу сейчас были, в беде этой. Хоть и нужно её было пережить.

— Правда мёртв? Сухо спрашиваю, сестру из объятий отпуская, обходя и к трупу приближаясь. Её в случившемся вовсе не виню, хоть сама позволила ему к нам всем приблизиться. Да и нрав ревнивый Аполлона зная отлично, повод ему дала. А всё же...Старший брат сотворил глупость подобную. А мы с Артемидой остались с тем, что случилось. Она друга потеряла, собственными руками убив его. Я — собственную мать.
Минуту смотрю на лицо насильника безумного, в смерти ставшее безмятежным. Знаю, что отец превратил плеяд в созвездие, да легче от того не становится. Не бросились бы с обрыва они, от Охотника спасаясь, не напади он на них. В нём всё же причина была, что я наполовину сиротой остался. Скорбела о нём сестра, видно было. И я её в том жалел. Да только, лгать тоже не собирался.

— Не казни себя за убийство друга, Артемида. Не сделай ты этого руками своими, я бы его уничтожил, для того и вернулся из Египта. Предопределена судьба его была. Возможно, мойры даже знали. Да только, известить о том не старались даже. Не до всех трагедий мира им было. — И брат наш косвенно в случившемся виновен, но и с него это вины не снимает. Не прикасаюсь к телу, хоть хочется меч свой достать, да раскромсать его на тысячи кусков, скормив их псам жадным. Так и сделал бы, рука бы не дрогнула. Из уважения к чувствам сестры лишь держусь. Ей без того больно, я же вижу. Ни к чему всё в злую насмешку превращать.

— Слышала уже, что с плеядами случилось? Намеренно внимание на Майе сейчас не акцентирую, чтобы вслух лишний раз не произносить. Без того знает, что одна из них — моя мама. Коль говорю во множественном числе, отдельных имён не перечисляя, так значит, обо всех сразу. О ней в том числе. Поймёт уж, о чём говорю, если даже слухи пока не дошли. — Погибли, от него спасаясь. Все до единой. Лицо почти дёргает от боли, внутри сдерживаемой, но всё-таки держусь. Не маленький мальчик уже, чтобы слёзы лить, что наружу рвутся. Да и гнева во мне много пока неутолённого слишком. Жаль, сам не могу с обидчиком их расквитаться. Очень бы хотел.

— Можешь ты на нашего брата злиться, я тебя в том понимаю. Его безрассудство часто к трагедиям ведёт. Но выбора тут не стояло бы, между ним и другом твоим. Жаль мне лишь, что тебе это своими руками сделать пришлось. Рад я был бы, если бы мне эта возможность была предоставлена. Никогда мстительным не был, в отличии от многих Богов, да только тут случай иной был. Столько злости, да боли наружу рвалось, что с тем справляться было трудно. А я ещё и с обидчиком матери разделаться не мог. Единственное, о чём сожалею сейчас. Пусть даже, все иные эмоции после накроют.

— Что же случилось здесь такого, что на шаг подобный решилась? Знаю же, как была к нему привязана. И пусть злиться на меня может Артемида за жестокость к усопшему, да лгать я ей не собираюсь. Всё равно бы убил, дрогни даже её рука в жалости к нему. Не потому что равнодушен был к чувствам её, а от того лишь, что он мать мою обидел. Одного этого достаточно было бы, чтобы жажду крови во мне вызвать. А он её убил. Подобных вещей простить невозможно, пусть даже не все обстоятельства от него зависели. Собаки, бешенством что заражаются, тоже не виноваты. А их всё равно убивают, коль вред окружающим причинить могут. И с ним, охотником Орионом, точно также я поступил бы. Не лиши он меня матери даже, всё равно бы за Артемиду опасался. Очередную глупость Аполлон совершил, для него привычную. Да только, мне от того легче не было.

Оранжевый закат ярко пылал над небосклоном, медленно опускаясь за горизонт планеты. Асока стояла посреди небольшой поляны, сплошь усыпанной высокими травами, и с интересом наблюдала за Эзрой. Они совсем недавно познакомились, но Тано было любопытно посмотреть на его тренировку, оценить потенциал этого мальчишки. И зрелище, которое представало перед её глазами, умиляло тогруту.

«Желание быстрого обретения знаний, безудержное стремление обрести как можно больше силы, кого-то он мне напоминает…» — женщина едва заметно хитро ухмыльнулась, глядя на то, как Бриджер резко орудует мечом, а затем решила подойти поближе.

— Сила и мощь, говоришь? Дайка посмотреть, — Асока спокойно протянула руку вперёд, попросив Эзру передать ей оружие.

Хитрый план, как преподать самонадеянному Бриджеру хороший урок, родился за секунду, и ловкие оранжевые пальчики спешно извлекли кристалл из рукоятки.

— Эй, что ты делаешь?! — в один момент послышалось недовольное восклицание Эзры.

— Учу тебя, — резко, дерзко и почти нагло отозвалась Тано, — Попробуй теперь отразить мои атаки и показать мне ту силу, о которой ты только что говорил…

Одним лёгким движением Асока взмахнула рукой, оправляя кристалл из меча Бриджера куда-то в неизвестном направлении, среди высоких изумрудных трав, а вторым — моментально вернула разобранный меч своему «зазнавшемуся» ученику.

Ещё через секунду её белые клинки, будто сами прыгнули в руки тогруте, и, не давая Эзре ни минуты на раздумья, женщина атаковала его.

— Эй, так не честно! Я не могу защититься без кристалла… Я не могу найти его…

Как и думала Асока, посыпались хаотичные оправдания по поводу «жёсткости» её обучения, но Тано изначально была к этому готова, пожалуй, даже она и ждала такой реакции.

— Бои с настоящими противниками никогда не бывают честными. Сконцентрируйся. Попробуй ощутить его через Силу… — быстро бросила короткий совет тогрута, при этом не переставая всё так же настойчиво нападать на Эзру.

Взмах мечом, ещё один, очередной приём… И вот её тактика удалась.

«Похоже, Эзра действительно учится так же быстро, как я предполагала», — только и успела про себя подумать женщина, прежде, чем новая её дерзкая атака легко была блокирована уже полностью собранным световым мечом Бриджера.

— Надеюсь, этот урок чему-то тебя научил, — загадочно ухмыляясь, Тано деактивировала свои белые световые клинки и чуть отошла от Эзры.

Ответ, который она получила от Бриджера, полностью её удовлетворил. Будь то, джедай, или серый джедай, не столь важно, никогда нельзя забывать о самоконтроле, никогда нельзя поддаваться пьянящему соблазну быстрого обретения мощи и гордыне, никогда нельзя терять гармонию и баланс с Силой. Асоке хотелось верить, что она, сейчас, в самом начале пути молодого джедая, смогла донести до него эту простую, но первую и крайне важную истину.

Желание непомерной Силы, гордыня, самопревозношение, излишние несбалансированные эмоции ведут на тёмную сторону. И хоть Асока уже давно не была джедаем в полной мере, она почему-то чувствовала, что должна была уберечь от подобных ошибок, уберечь друзей и близких, так, как когда-то она не смогла уберечь… Его…

Возможно, что в присоединении моём к "Братству Солнца" имелся всё же просчёт. Желание моё грехи искупить было в тот момент почти естественным, от всей той усталости, что овладела мною за две тысячи лет. То одиночество, что стало править давно не бьющимся сердцем, подтолкнуло меня к правильному решению в тот момент. Во искупление собственных грехов, чтобы люди, ни в чём неповинные, смогли жить свободнее. Слишком долго я был убийцей, утопившим этот  мир в реках крови. Обо мне, кроме детей моих, некому страдать было. И пусть я о том догадывался, что боль их достаточно сильна будет, когда уйду, но я чувствовал желание свободы в тот момент. От собственной жестокости, привнёс которую в этот мир. От той истории, что сотворил собственными руками, не чувствуя ни вины, ни раскаяния. Поступая как и большинство из собственных собратьев, давно забывших о собственной человечности. Может быть, Братство Солнца и зашло далеко слишком, в желании своём войны, выиграть которую они были не в состоянии. Но я, во всех их спичах, обвиняли они в которых вампиров, вроде меня, был с ними согласен в определённом смысле.
Кроме разве что того, что они многих из бессмертных, в бессмысленной жестокости, постарались уничтожить в тот вечер. Я пришёл к ним добровольно, чтобы раскаяние продемонстрировать, явить миру собственное пламя, чтобы согреть его, после холода, что принёс. Но они не должны были трогать сына моего и остальных. Не тех, чьи жизни сумели забрать, после того, как я дал им шанс уйти, не создавая лишних жертв. Дело не было только в людях или в мне подобных. Только в том, чтобы не проливать лишнюю кровь. Не порождать большую жестокость, чем уже правит этим миром.
Но я, сколь не была бы велика усталость моя, спустя две тысячи лет, не мог утратить основных инстинктов. Как отца. Как создателя. Как предка древних вампиров. Как того, чьей величайшей болью могла стать потеря ребёнка, если бы что-то пошло в тот момент не так. Эрик был среди присутствующих, когда тот фанатик из Братства Солнца появился, обмотанный в серебро, готовый себя принести  в жертву.
Вероятно, мне просто слишком повезло, что моё дитя не пострадало в тот момент. Не того я хотел, готовый выйти навстречу солнцу, чтобы взглянуть на него в последний раз. И не той злости, перемешанной с раздражением, наблюдая за хаосом вокруг. Как вампиры, чей возраст перевалил за сотни лет, с ума сходят от ревности и безумия по отношению к людям. Как стоя на останках подобных себе, думают лишь о том, чтобы породить ещё большую жестокость по отношению к смертным. Как Лорена Красински, от истинной смерти отделяло которую лишь одно движение моей руки в тот момент. Я думал о том, сколько горя мы причиняем друг другу, чего избежать было бы можно, а она продолжала ненавидеть девчонку, которой очарованы были Комптон и Эрик. В тот самый момент, когда помещение всё было в крови её сородичей и людей. Так низменно...Так мерзко. Усталость от чужой глупости удержала меня в тот момент, когда я отпустил её, предупредив о последствиях. И больше не следил за историей той, но надеюсь, ей хватило ума прислушаться к мнению того, кто на поколения старше. Терпение моё, хоть возросло в годы раскаяния, но вовсе не превратилось в бесконечное. К тому же, когда речь шла о том, что вампиры демонстрируют себя в качестве безумных животных, а после - не способны понять, почему война между нами и людьми вечна. Почему те, с кем мы хотим быть рядом, настолько напуганы, что даже не пытаются понять. Мне не нравятся такие вещи.
Тем более, когда я вижу, как мой собственный ребёнок очарован так сильно кем-то, что готов отдать столько сил для того, чтобы заполучить эти отношения. Конечно же, я позабочусь о том, чтобы у него появился шанс.
Таким, как Лорена, нужно научиться вести себя тише, если не хотят проблем лишних. А для того, как справедливо Далия заметила, появившись в то утро рядом, кто-то должен следить за этим порядком. Достаточно сильный для того, чтобы ему боялись бросить вызов своим неповиновением. Достаточно справедливый для того, чтобы власть не обратить в тиранию. Тот, кто не прогнётся под молодыми и безумными, жаждущими доказать что-то, пусть даже во вред.
И если я хотел лучшего мира для вампиров и людей, то не должен был просто уйти, оставив их без помощи. О чём не думал совершенно, собираясь принести в жертву себя, получив должное воздаяние за грехи собственные. Усталость, переплетённая с  одиночеством, стала в тот момент плохим советчиком для меня. Солнце, что принесло бы настоящую смерть, казалось освобождением. Эрик, Далия и Нора давно были далеко и смогли бы пережить это, со всей их бесконечной внутренней силой. Я знал, что они смогут. И кажется, забыл о том, насколько привязано ко мне потомство моё. Кровавые слёзы Эрика, которому я приказал уйти, мольбы Далии о том, чтобы остался, ради неё. Ради любви, что она хранила в себе более тысячелетия, с бытности своей ещё человеком, слабым в чувствах своих и возможностях. Моё первое созданное дитя, благодаря которому я испытал чувства, неизведанные до того. Узнал благодаря которым, что могу быть не только монстром, в которого превратили меня когда-то жестокие люди и вампиры. Я уничтожил собственного создателя, а от того и к связи подобной относился с нескрываемым презрением, не веря, что в этом всём есть то, о чём слышал тысячелетие до того. Пока не стал отцом для детей моих и не узнал в полной мере, насколько же крепка эта связь быть может. Сколько сил она дать может, сколько заставить решений изменить, в заботе о них.
Далия умоляла не оставлять её, приводя всё новые и новые доводы о том, насколько больше я смогу изменить в том, что ненавижу, если останусь. И кажется, впрямь была права в том, что мне не вернуть ни одного убитого мною ребёнка, сгорев на солнце.
Но я всё ещё смогу следить за тем, чтобы вампиры не уподоблялись мне когда-то. Спасти тех, кто ещё только придёт в этот мир. А ещё - позаботиться о собственных детях, помощь которым вряд ли когда-нибудь будет лишней. Из-за того особенно, что творится вокруг, превращаясь в безумие.
И я, воссоединившись с Далией и восстанавливая отношения с другими детьми, правда чувствую себя лучше. Не живым, быть может, подобное определение вряд ли подходит для кого-то, подобного мне, чья смерть более двух тысячелетий назад наступила. Но, гораздо более вовлечённым в собственное существование. Снова чувствующим интерес к происходящему вокруг. И не только от того, что всё это было со вкусом невинной крови. То есть, вернулся к привычному образу питания, не принимая настоящую кровь, как суррогат, но мне не нужно больше целую деревню вырезать ради легкого голода, не оставляя живых.
Молча наблюдаю за коллегией судей, одним из которых является Далия. Дело о вампирше Джоди, вырвавшей клык сородича Майкла, по его жалобе. Недопустимое поведение в официальной версии, хоть и абсолютная мелочь, как по мне. Мы тысячелетиями поступали куда более жестоко по отношению друг к другу. Но этот новый век, где только и разговоров, что о правах...Улыбаюсь только, разглядывая остальных присутствующих. Кто-то знаком, а кто-то нет, но я определённо узнаю блондиночку миловидной внешности, встречались уже с которой. Объект интереса для Билла Комптона, второго судьи, присутствующего здесь. И Эрика. От того она и мне любопытна, хоть не проявляю неуместного интереса. Сконцентрирован к тому же, целиком и полностью, на происходящем. Вернулся к должности шерифа, а от того мне интересно, как работает закон нынче. И как с этим два моих ребёнка справляются. Слишком много времени я не пытался узнать это. Не думал даже интересоваться их жизнями или теми, кого они создают. У меня есть даже внучка, но я не имел чести познакомиться с ней до того момента, пока не передумал сгорать.
Вампир Майкл напал на человеческую женщину, принадлежащую другому, о чём был осведомлён и не чувствовал вины, отвечая на вопросы, ему заданные. Я знал, каков вердикт будет, до того ещё, как Далия говорит, что он "без царя в голове". Так по-современному. Усмехаюсь только, наблюдая за дракой, что длится между виновником и охранниками не более десяти секунд. Кол вогнан в сердце и троица продолжает дальше разбирать дела. Вампирские маленькие дети и их человеческие родители, массовая драка....Молча наблюдаю за тем, как всё происходит и не могу сказать, что не испытываю удовольствия и интереса. Не ненавидеть если собственное существование и себя самого, то жизнь и впрямь увлечь может.
- Ты прекрасно справляешься. Работа с Седриком и впрямь научила тебя хорошо выступать на стороне закона и безопасности. Улыбаюсь Далии, когда подходит ко мне, со своей царственной осанкой и острым взглядом. А ещё - рад тому, что не вижу в ней пламени, что может дать власть, способность решать, кому жить, а кому погибнуть. Она просто делала правильные вещи для сохранения порядка, не упиваясь чужой гибелью. И это - то, что я действительно хотел видеть в сородичах. И, особенно, в собственных детях.
Склоняю слегка голову, видя королеву Софи-Энн, что покидает зал вместе с мисс Стакхаус, всё внимание возвращая Далии. Она закончила с обязанностями на сегодня и поскольку скоро рассвет, нам пора домой отправляться. К тому же, есть ещё то, что нам нужно с ней обсудить, говорить если об обязанностях шерифов и её проживания на Родосе. Раз мы вместе теперь и я принял её любовь к себе, не только как к отцу и создателю, но и мужчине, ответил на неё, то кажется, странно разделяться постоянно. Но я не собираюсь покидать Техас в данный момент, а в Айове есть шериф, способный без неё обойтись, так полагаю. Она и сама поднимала этот вопрос, но мне стоило привыкнуть ещё ко всему, после того, как изменил так резко собственные планы. Обдумать всё тщательно.  А ей - подумать, насколько она готова покинуть своё "гнездо", отдала которому столько сил. - Твои дела закончены на сегодня? До рассвета осталось не так много. Мы покидаем это место? Улыбаюсь Далии, что ведёт себя сдержанно,  как я и говорил  ей. Хотя, за тысячу лет, она и без меня научилась многому. Стала прекрасной женщиной, вызывающей во мне лишь чувство гордости. И это - лучший подарок, что могло дитя сделать создателю своему.

Прекрасно понимаю, о чём Грейс думает, даже вид делать не собираюсь, что проблема преувеличена. Кариси в ярости, даже если тоже был когда-то копом и может понять нашу несдержанность порой. Сейчас просто ему приходится быть юристом. Дело висит на волоске, высказыванием склонив присяжных не в сторону обвинений, а у адвоката куда больше поводов апеллировать поводов появилось в сторону полицейского беспредела. Разбили сначала подозреваемому голову рацией, продемонстрировав все последствия даже минимального противодействия, а затем получили признательные показания. Дать которые не трудно, судя по всему, когда тебя окружают люди, вызывающие вполне реальные опасения за свои жизнь и здоровье. Когда картина выглядит подобным образом, не трудно понять, почему помощник окружного прокурора так злится. Проиграй он это дело, получи оправдательный приговор и ублюдок, что годами мучил ни в чём неповинных девушек, выйдет на свободу, разом заставляя народ Нью-Йорка сомневаться, в чём вообще смысл закона. К тому же, это такое пятно. Не виню Кариси за излишнюю эмоциональность, даже если поддержать готов в этой ситуации только Манси. Во-первых, потому что моя девушка, а во-вторых, потому что прекрасно понять могу. Картины, что мы застали, трудно видеть и дольше куда находясь в спецкорпусе и сталкиваясь с подобными вещами. Грейс просто проявила понятные вполне эмоции, хоть и не в самое подходящее время. Правда говорил ей, чтобы старалась держать себя в руках, в качестве единственного возможного варианта. И то, что у неё не вышло, это печально конечно, но не смертельно. Кариси обязан вытянуть это дело в любом случае, оно не строится только на вспышках гнева Манси. Если вдруг что-то пойдет не так, он не сможет винить её в этом. Мы всё сделали, чтобы оно стало сильным. А присяжные, может быть и увидели гневливого детектива, но это вовсе не отменяет факта того, что Олсен - преступник, которому место в Синг-Синг или Райкерс.
А ещё, я понимаю прекрасно, что Грейс сегодня не рассуждения мои о правильности процесса нужны, а поддержка. Как парня, как коллеги, как наставника, в конце концов, даже если мы давно ушли от этого взаимодействия. Никогда подопечная особенно не демонстрировала пиетета ко мне, а я не был тем, кто за шиворот таскать новичков любит. Тем более, мы с самого начала справлялись просто прекрасно, в качестве напарников. Став частью спецкорпуса, я не мог бы пожелать лучшего.
- Тебе бокала для меня жаль? Ухмыляюсь только, Манси когда забирает у меня свой. Вредная девчонка, нечего сказать. Успел уже в полной мере это прочувствовать на собственной шкуре. Знаю, что Бенсон сказала при ее переходе к нам, что должен наставлять девочку, заботиться о ней и обучать всему, но не уверен в полной мере, что отношения наши именно так выстроены были, с самого начала. Сильная, независимая, дикая. Да ещё и с рацией в руках.
- Я понимаю, вышло плохо, но Кариси успокоится рано или поздно, тем более, у него же есть доказательства с места происшествия и всего остального, а он опытный прокурор, я думаю справится. Наполняем оба бокалы, прекрасно понимая, что вряд ли в этой бутылке сегодня хоть что-нибудь останется. У Грейс очень трудный день. Я всегда готов поддержать её, вне зависимости от того, что случилось.
- И ты, хотя и опытный полицейский, но всё же человек, а перекрестный допрос всегда тяжелое действо. Я, когда давал показания по той девушке из приложения, жертвой насилия, тоже налажал, потому что вводить нас в это состояние это работа адвокатов и иногда просто невозможно ответить....правильно. Чокаюсь своим бокалом с Манси, замирая на несколько мгновений, разглядывая янтарную жидкость в  нем. Грейс завтра разговаривать обо всём этом с Оливией и Кариси. Можно выпить сегодня, вне всяких сомнений, но лучше лечь всё-таки пораньше, судя по всему. - Боже, даже Бенсон и Фин иногда во время подобных допросов вынуждены были сказать что-то на пользу защите, сами говорили, потому что лгать нельзя, а вопросы поставлены таким образом, что сама понимаешь. Делаю глоток обжигающей жидкости и прислушиваюсь к ощущениям своего организма по этому поводу. Отлично пошло, в принципе, а вечер постепенно станет легче.
- Пришлёшь открытку? Курьера закажешь, чтобы от моего стола к твоему доставил? Посмеиваюсь только, разглядывая Грейс, что прижимается ко мне. Мне нравится ощущать её тепло, все эти прикосновения, не слишком которые демонстрируем на публике. Не рассказали во-первых потому что Бенсон про нас, в качестве пары, а появиться она или Фин могли тут в любой момент и всё стало бы сложнее. Ну и просто для того, чтобы вести себя в обществе прилично. Оба не были любителями демонстрировать собственные нежные чувства при всех и в этом были похожи.
- И нет, не боюсь, что запустишь, скорее меня это успокаивает. Мы с нашей работой в любой ситуации оказаться можем, в конце концов, можем даже оказаться обезоружены и в опасной ситуации. И если бы с другим напарником ситуация эта была бы патовой, то с тобой рядом мне будет спокойно, ведь у тебя будет ещё и рация, секретное оружие, о котором не догадаться самым опытным преступникам. Они могут перерубить связь, но главное, мы можем чувствовать себя в безопасности. Посмеиваюсь только, толкая Грейс плечом, в жесте поддержки. Прекрасно понимаю, что настроение её сегодня всё вокруг суда вертится, но не собираюсь её с ним наедине оставлять.
- Правда думаю. Присяжные же не идиоты, они прекрасно понимают, что и кто сделал, увидят в Олсене того же, кого и ты. Всё будет хорошо, не переживай об этом. И совершенно не лгу сейчас Манси, просто ради того, чтобы успокоить. Сделал бы это, даже считай иначе, просто чтобы не усугублять и без того тяжелую ситуацию, но в данную минуту честен. Урод, которого мы взяли, вполне таким классическим случаем выглядит, которого и ожидают обычно увидеть люди, когда речь идёт  о подобных страшных преступлениях. В данном случае нам повезло. К тому же, дело не строится всё исключительно на мнении Грейс или её поведении, были и другие доказательства, да ещё и показания других свидетелей.
Делаю ещё один глоток  из своего бокала и разглядываю присутствующих. Никого из знакомых нет пока, слава богу. Лучше этот вечер провести нам с Манси вдвоём, без стороннего вмешательства. Вряд ли у неё настроение есть имитировать счастье, а я сегодня целиком и полностью потворствую ей. Для того и нужны отношения, в конце концов. И напарники тоже. В любом качестве готов сегодня быть рядом с этой девушкой, какое ей понадобится только.

До сих пор понятия не имею, присоединился для чего к неудачникам-космолётам этим, на пафосные речи поддавшись. Есть шанс искупить всё, есть возможность исправиться, никто для общества не потерян, пока может делать добро. Ну и там историю спасать ещё параллельно и весь мир от тысячелетнего злодея, мечтающего...Не знаю, до сих пор не разобрался окончательно, что там все эти хранители времени мутят, просто по течению плыву. И присматриваю заодно вещички, имеющие большую ценность в материальном смысле. В том был план, помимо всех этих пафосных речей, что мне толкнули, приглашая на волнолёт. Не уточнив, в то же самое время, насколько проблематично изымать будет чужое в пользу себя любимого. Это не трогай, на историю повлияет. Этого не касайся, опасный артефакт, что беду принесёт вселенной, а даже для тебя, Леонард, это должно быть важно. Чёрт возьми. Одни подводные камни, споткнуться об которые не сложно, если не смотреть на них. Но пока грязь под ногами разглядываешь, трудно прихватить что-нибудь рядом. На это даже я  способен не особенно, честно говоря. Так что, приходится геройствовать без выгоды особенной, разбираться в компании психов и ботаников с существующими проблемами. Кровожадная убийца, вернувшаяся из мёртвых, чуваки с крыльями, просто люди, понимания с которыми не найдём никогда, скорее всего. Разные мы потому что не как лёд и пламя, а как офисный менеджер и грабитель банка потому что. А, ну да. В принципе, ими и были.
Так что, всё буквально, чем занят, не вляпываемся когда в очередные неприятности - пью пиво, общаюсь с бортовым компьютером и наблюдаю за тем, как по-своему с ума все сходят. Весело появиться в расцвет карьеры Майкла Джексона за кулисами или Наполеону наподдавать пинков, но во всё остальное-то время занимать время собственное приходится. Тренировками, фильмами....Очаровательным ассасином мисс Лэнс, отношения с которой потеплели значительно в последнее время, после того, как нашли взаимный интерес. Мне скучно без драк и разборок бывает, а секс - неплохое времяпровождение. У неё, как оказалось, отношение к скуке такое же приблизительно. Помогли друг другу как-то разок, мне предложили когда поцелуй украсть. И особо не обсуждали с того момента, что дальше, на самом деле. Вляпались в очередные проблемы в тысяча девятьсот двадцатом, надавали всем по заднице и разошлись раны зализывать. Ничего нового. А потом и команда вся рядом была, надоедая нам. Времени не было как-то особо для того, чтобы рядом провести его. Всё просто шло как-то само собой.
Хотя, определённо мимо пройти не могу, вижу Сару когда в зале для тренировок, потеющую в одно лицо. Нет вроде бы противника рядом и злиться не на что, вряд ли манекен нанёс личную обиду ей, но огребает за это знатно. Вижу ярость, с  которой удары ему нанесены и думаю о том, что без всяких шуток, не хотел бы оказаться на его месте.  Хотя, знатно кровь вскипает от этого, наверное. Запах адреналина, первобытная ярость, вырывающаяся наружу. Мы все почти, из тех, кто на корабле есть, живём ради этого. Выражаем просто по-разному. Я вечно в столкновении с героями какими-нибудь, типа Флэша и банки граблю официально профессионально. Кто-то, вроде Роя, геройствовать старается, с риском для собственной жизни, превращаясь то в гиганта, то в муравья. Ну, а Сара...Трудно профессиональную убийцу, вернувшуюся когда-то без души и воспитанную Лигой считать положительным персонажем. Да и количество трупов, что за собой она оставила, не сильно званию такому способствует, как по мне. Хотя, как сказать. Выкашивает плохих парней, помогает относительно хорошим. Как это модно называется в последнее время в прессе? Антигерой? Недавно и меня как-то так определили.  То ли честь, то ли оскорбление. Мне правда нравилось быть одним из действительно крутых плохих парней и главных злодеев Централ-сити и парочки других городов ещё. Весёлые же очевидно времена были.
- Это что-то личное? Он сказал, что тебе кофточка не идёт? Вхожу в зал неспешно, Сара пока удары наносит бедному манекену, что достаточно за грехи свои пострадал уже, что бы не совершил. Такая ярость, такая сила, так...сексуально, на самом деле, наблюдать если за резкими движениями тела Сары. Покувыркались знатно, умение её с  телом своим обращаться на пользу в таких вещах очевидно.
- Осторожнее, мисс Лэнс, я, в отличии от него, никогда не произнесу глупостей подобных кому-то, вроде вас. Прекрасно знаю, сколь смертельны подобные высказывания и в отношении кого-то менее опасного. Знаю, что вторгаться в пространство профессиональных убийц чревато, когда они разгорячены. Боюсь, окажись я в пределах длины пары рук, огрёб бы знатно. Но я был далеко, когда коллега, не успев ещё в реальность окружающего мира включиться, попробовала на меня, как на угрозу отреагировать.
- Но вообще, дело в том, что мне, по счастливой случайности, нечем заняться на этой огромной инопланетной тарелке и мог бы компанию составить. Не претендую на равные способности, но думаю, гораздо более продуктивный противник, чем этот. Киваю на манекен, досталось которому сегодня. Самому не помешало бы размяться и разогреть мышцы. К тому же, совсем не прочь время провести с мисс Лэнс, в том или ином смысле. Кроме Мика, она самый приятный член этой команды для меня, пожалуй. А может и вовсе, всего лишь одна из двух. Остальные, как бы не вынужден привыкнуть я к ним был, вовсе не такие же тёплые чувства вызывают.
К тому же, эта соблазнительно-манящая улыбочка профессиональной убийцы, что всегда может надрать мне зад. Ну как устоять тут?
Скидываю куртку, бросая в сторону её и расстегиваю пояс со своими принадлежностями, тоже убирая, чтобы не мешался. Знаю, что моя тема - вооруженные ограбления и оружие, а Сару в убийцу превращались, что и мизинцем с проблемой разобраться сможет. Но мне не страшно, во-первых, никогда не отступал перед теми, кто опаснее. А во-вторых, каждый удар пропущенный, так полагаю, стоить того будет. Всегда был слаб перед красивыми и сильными женщинами. И чем красивее, и сильнее они были, тем очевиднее мои чувства по этому поводу были. Так что, оно определённо, каждым ребром, что будет болеть после, стоит того. Подмигиваю мисс Лэнс, приглашая её к очередному нашему горячему танцу  и она принимает вызов. Думал, что от скуки на волнолёте сойду когда-нибудь. Но есть всё же шансы, что нет.

Хрупкий кожаный мешок. Гэвин не единожды слышал эту фразу от Ричарда в свой адрес. В глазах Коннора тоже частенько что-то такое читалось, хотя им и не озвучивалось. Андроидов явно подбешивал тот факт, что людям нужно спать, есть, просто как-то расслабляться, ведь это мешает работе. С одной стороны, они правы, ведь они делают важное дело и иногда промедление даже в одну минуту может стоить кому-то жизни, но иногда... черт подери, они всего лишь люди! Это их природа, их такими создали, они это не выбирали. Их организмы изнашиваются. Слух, зрение, координация — все портится, а потом наступает смерть. Потому что у живого существа есть конец, ресурс жизни не безграничен. И если люди не будут отдыхать, они израсходуют его очень быстро. Как-то раз Рид выдал подобное возмущение в ответ на раздраженное замечание об его усталости, и эти слова в итоге обернули против него, насильно выпихнув из участка в отгул, выспаться. В прочем, меньше себе напоминать собственную затертую куртку он не стал. Скоро расползется по швам, но все пытается сохранить товарный вид, казаться крутым и сильным. Потому что иначе — отставка, куча свободного времени, которое нечем будет занять и мысли. Собственные мрачные, липкие, неприятные мысли. О том, что устало не только тело, но и душа тоже. Казаться тем, чем хотелось бы быть, но чем на самом деле не является. Рваться к лучшему, но топтаться на месте. Радоваться каким-то победам, но вдруг понимать, что в масштабе капельку побольше эта самая победа ничего не значит. И если устаревшую вещь можно снять и выбросить на свалку, то мысли из головы просто так не выкинешь. Они со скоростью света обволокут не занятую расследованием голову, не оставив и клочка просвета. Не оставив выхода. Нет, один оставят, конечно, но он никому не понравится. Самому детективу в первую очередь. И потому он только больше нагружает себя работой, чтобы не быть плененным вот этим омутом самокопания. Ведь в участке по-прежнему каждый день случается локальный Апокалипсис — дел много, рабочих рук не хватает, андроиды все так же бесят. Но ночь и сон никто не отменял, увы.
Ввалившись в квартиру, Рид буквально с порога заметил, что что-то изменилось. Тревога внутри подняла голову, вздохнула и рухнула обратно. Изменением оказался Ричард, и это чудо технического прогресса просто навел порядок в доме, что Рид запустил за время отсутствия своего любимого андроида. Это хорошая новость. Очень хорошая. Это значит, что сегодня Рид поужинает не полуфабрикатами, а нормальной стряпней. Уснет не на видавшем виды диване, завернувшись в плед и забыв выключить телевизор, а в своей кровати. Теплой и в кои-то веки смятой объятиями, а то чем и покрепче. Прекрасное лекарство от депрессии и выгорания.
Размечтался. Нет, в целом, пункт о хорошем ужине уже был выполнен, а второй еще никто не отменял, но вот появление третьего Рида не особо радовало. Откровенные разговоры — это то, в чем Гэвин откровенно плох. Вызов на ковер всегда означал, что есть проблема, которую просто так не решишь каким-то молчаливым поступком, не проигнорируешь, которая не рассосется сама со временем. Не то чтобы Гэвин часто пускал что-то на самотек, но многое он просто считал недостойным внимания и своих сил на исправление. Может быть, именно поэтому он все еще медленно тушится в этом болоте из недовольства собой, плохих отношений с людьми и бог знает чего еще, но он никогда себе в этом не признается. Не остановится, не посмотрит на себя со стороны и не согласится с тем, что не вывозит. Что ему нужна помощь. Скорее даже не помощь, а просто моральная поддержка. Потому что он терпеть не может чувствовать себя слабым, беспомощным, бесполезным. Терпеть не может что-то не понимать. Ему проще ощетиниться, надуться, превратиться в кактус и колоть всех иголками, чтоб никто не увидел, что ему тяжело, и не воспользовался этим. Одного раза хватило. Нет, даже двух. Как ему хватило духу простить Ричарда после того побега — одному богу известно. Где-то в области сердца все еще болезненно саднило, но в целом не мешало. Все ошибаются. Да, точно, вот оно.
— Запрос не верен. Правильнее было бы спросить почему. А подумав, может, ты и сам бы понял. — Вспоминать ту вспышку гнева не хотелось. Объяснять что-то — тем более. Умный парень, сам додумается. А он умный, несмотря на все свои программные сбои необратимого характера.

Существуют вещи, которые для Чарльза сами собой разумеются. Например, он видит добро во всех, кого знает, и ищет его всех, с кем знакомится. Потому что "относись к другим так, как хотел бы, чтобы они относились к тебе". Несмотря на все то зло, что он в своей жизни видел, ему не приходится вырабатывать в себе это как привычку, просто он и правда хочет, чтобы ни один из живущих ныне или когда-либо на планете существ страдал. Даже те, в ком большинство видит только плохую сторону, рано или поздно показывают ему хорошую. Есть даже живой пример, но сейчас речь не о нем.

Казалось бы, нужно относиться с опаской к тем, кто разыскивается властями и пришел к тебе прятаться, но Ксавье распахнул двери Особняка Икс для людей капитана Роджерса и позволил им находиться там столько, сколько нужно. Даже не потому, что поддерживает их сторону, а потому что в сложившихся обстоятельствах Церебро требует еще большей защиты, чем раньше. Приходится признать, что Эрик был прав в 62-ром — сначала ограничение полномочий супергероев, потом пойдет идентификация и установка личности, потом ограничение прав и возможностей, так что лучше держать в секрете то, что у тебя есть аппарат, связующий тебя со всеми людьми на планете, тем более теми, кто обладает какими-то способностями. Не все, конечно, было предусмотрено в этом плане, и одна очень весомая вещь была упущена из виду по незнанию, но отказывать в убежище — не в принципах Чарльза. Тем более, когда среди гостей оказывается человек, с которым он давно желал познакомиться. Мутант. Но мутант ли? Именно этот вопрос и вызывает у Ксавье такой интерес к Алой Ведьме. Силе этой девушки было трудно дать какое-то определенное название. Разве что можно согласиться с термином "магии хаоса", но доподлинно не известно, существует ли она. Зато теперь у Чарльза появилась возможность воочию наблюдать что-то подобное, и упускать ее нельзя.

Через несколько дней после прибытия в Уэстчестер Ванда все же любезно согласилась продемонстрировать Профессору свои умения. Казалось бы, нет ничего нового в этой процедуре — Чарльз лично выслушивает каждого новенького в поместье, но Ванда не была учеником, даже несмотря на то, что ее потенциал тоже полностью не раскрыт. Стараясь создать для девушки максимально комфортные условия, Чарльз отвел ее подальше от дома, туда, где в свое время Скотт Саммерс уничтожил любимое дерево Ксавье. Его, кстати, так и не стали убирать.
— Что ж, мы знаем про внушение и энергетические сферы, что можно использовать в качестве обороны, телекинез. На самом деле, мне кажется, твоя сила многим более глубже, чем мы видим. Что ты еще пробовала делать? Что-нибудь созидательное? — Разрушительное воздействие силы Ванды видели многие, это в представлении уже не нуждается. А Чарльза всегда интересовала положительная сторона всего, что только в этом мире существует. Сейчас девушка чувствует себя виноватой в том ущербе, что принесла другим и было важно показать, что все можно обернуть и в добрую сторону, надо лишь немного постараться, только и всего.

Существуют вещи, которые для Чарльза сами собой разумеются. Например, он видит добро во всех, кого знает, и ищет его всех, с кем знакомится. Потому что "относись к другим так, как хотел бы, чтобы они относились к тебе". Несмотря на все то зло, что он в своей жизни видел, ему не приходится вырабатывать в себе это как привычку, просто он и правда хочет, чтобы ни один из живущих ныне или когда-либо на планете существ страдал. Даже те, в ком большинство видит только плохую сторону, рано или поздно показывают ему хорошую. Есть даже живой пример, но сейчас речь не о нем.

Казалось бы, нужно относиться с опаской к тем, кто разыскивается властями и пришел к тебе прятаться, но Ксавье распахнул двери Особняка Икс для людей капитана Роджерса и позволил им находиться там столько, сколько нужно. Даже не потому, что поддерживает их сторону, а потому что в сложившихся обстоятельствах Церебро требует еще большей защиты, чем раньше. Приходится признать, что Эрик был прав в 62-ром — сначала ограничение полномочий супергероев, потом пойдет идентификация и установка личности, потом ограничение прав и возможностей, так что лучше держать в секрете то, что у тебя есть аппарат, связующий тебя со всеми людьми на планете, тем более теми, кто обладает какими-то способностями. Не все, конечно, было предусмотрено в этом плане, и одна очень весомая вещь была упущена из виду по незнанию, но отказывать в убежище — не в принципах Чарльза. Тем более, когда среди гостей оказывается человек, с которым он давно желал познакомиться. Мутант. Но мутант ли? Именно этот вопрос и вызывает у Ксавье такой интерес к Алой Ведьме. Силе этой девушки было трудно дать какое-то определенное название. Разве что можно согласиться с термином "магии хаоса", но доподлинно не известно, существует ли она. Зато теперь у Чарльза появилась возможность воочию наблюдать что-то подобное, и упускать ее нельзя.

Через несколько дней после прибытия в Уэстчестер Ванда все же любезно согласилась продемонстрировать Профессору свои умения. Казалось бы, нет ничего нового в этой процедуре — Чарльз лично выслушивает каждого новенького в поместье, но Ванда не была учеником, даже несмотря на то, что ее потенциал тоже полностью не раскрыт. Стараясь создать для девушки максимально комфортные условия, Чарльз отвел ее подальше от дома, туда, где в свое время Скотт Саммерс уничтожил любимое дерево Ксавье. Его, кстати, так и не стали убирать.
— Что ж, мы знаем про внушение и энергетические сферы, что можно использовать в качестве обороны, телекинез. На самом деле, мне кажется, твоя сила многим более глубже, чем мы видим. Что ты еще пробовала делать? Что-нибудь созидательное? — Разрушительное воздействие силы Ванды видели многие, это в представлении уже не нуждается. А Чарльза всегда интересовала положительная сторона всего, что только в этом мире существует. Сейчас девушка чувствует себя виноватой в том ущербе, что принесла другим и было важно показать, что все можно обернуть и в добрую сторону, надо лишь немного постараться, только и всего.

Знаю, что матушка не одобрит принятого мною решения. Никогда не сможет понять, почему имея наконец-то выбор, по её же словам, сделала его далеко не в ту пользу, которую все бы от меня ожидали. Чего именно бы от меня хотели.
Не сможет понять, почему выбрала его, а не ту привычную
жизнь, что была когда-то. Жизнь среди олимпийцев, а ещё рядом с ней. Ведь для таких, как моя матушка, это слишком. Простить, скорее всего, тоже не сможет, как бы сильно меня ни любила, но не тешусь глупыми надеждами. Как только покину Олимп, для неё это станет предательством, а может и очередным поводом, чтобы впасть в уныние. Кажется, Деметра никогда не будет готова к тому, что её дочь достаточно взрослая, чтобы принимать те решения, которые посчитает правильными, а не будет до конца времён прятаться за материнскую юбку.
Быть может поэтому, разговора по душам не случится. Ни сегодня, ни когда-то позже. Оставила ей послание, длинное письмо, в котором умоляла не пытаться более вернуть меня, не поднимать весь Олимп против... моего супруга будущего. Хватит этих гнусных слухов, что создают об Аиде совершенно неверный образ. Деметра и остальные могут не понимать и не принимать того факта, что на его счёт они ошибаются, как и оценить моего поступка, но должны уважать то решение, что было мною принято.
Я возвращаюсь в Подземное Царство. В новый свой дом, который оставила, когда Аид открыл передо мной дорогу, более не претендуя на то, чтобы быть частью моей жизни. Видела в тот момент, сколько же боли причиняет ему это решение, каким непростым стал поступок, довольно благородный, на самом-то деле, но поддалась эмоциям в то мгновение, покидая Гадес. Считала, что более никогда не пожелаю вернуться, ведь это был для меня чужой совершенно мир. Да, именно мир. И правда так считала в тот момент. Это же было так оправданно. Аид обманом заманил в своё царство. Похитил буквально под носом у матушки, очевидно понимая, что услышит отказ, если будет просить моей руки у неё. Услышит и мой отказ, протест против брака. Поняла лишь спустя время мотивы его поступка. Почему украл, подобно вору. Конечно такое не вызывает положительных эмоций. Так долго отказывалась даже заговорить с ним. Но в то же время он удивил меня. Своими манерами, своими речами, своими поступками даже. Многие страхи просто не оправдались. То, каким представляла, по рассказам других и то, каким бог Подземного Царства на самом деле оказался - два разных бога. Это могу теперь признать, не обманывая ни окружающих, ни себя.
Потому было так мерзко и неприятно слышать перешептывания за спиной, сочувственные вздохи, что обращались в слухи. Многие из тех, кто восседает на золотых тронах, имели за плечами грехи гораздо более тяжкие, мерзкие и жестокие. Всё познаётся в сравнении. Аид не причинил мне вреда, не переступил грань, как о том думают многие, кто слышал историю похищения. Он мог бы, на то был волен, а моих сил бы не хватило, чтобы дать отпор. И даже где-то подсознательно, страшась этого, но ждала, что однажды он придёт и просто возьмёт силой.
Вот только всё, в чём повелитель Подземного Царства был повинен на самом деле, так это обман и похищение, но не более. Каждый судит по себе, ведь так? Вот что особенно пугает тоже.
От всех разговоров, что услышала прошлым вечером, было буквально тошно. Я покинула праздник, что был устроен на Олимпе, и той же ночью приняла окончательное решение. Пускай оно разделит мою жизнь на 'до' и 'после', но к этому готова. Никогда ещё не была столь уверена в собственных поступках, как сейчас. Там, в Царстве Аида, была куда как более счастлива, чем вернувшись к матери, а так же ко всей большой семье. Это осознание многие бы осудили, посчитали бредом, но это так. Может за пределами дворцах самого повелителя Гадеса и мрачные пустынные земли, малоприятные пейзажи и обитатели, но этого нельзя сказать про сам дворец. Быть может, если приложить к этому руку, мои силы, всё станет ещё уютнее? А впрочем, о том явно забегаю слишком вперёд в своих же мыслях. Для начала, нужно ещё вернуться к нему. Путь, что смертным отведён, естественно мне не подвластен и недоступен. Можно было бы обратиться к Гермесу, брату моему, который в царство Аида когда пожелает способен спуститься, не только по роду службы, но привлекать его к этому, как очевидно, не хотелось бы. Возможно, быстрее прочих мой выбор примет, но пока что знаю, как Аид и на него обижен тоже. За те мысли о его поступке. У самого то всё в пуху, как говорится. Геката столько раз уже прощала, но и к ней не обратиться. Тоже ведь однако посчитала, что Аид границы перешёл со мной.
И можно долго было бы гадать, как быть в ситуации сложившейся, вот только на этот счёт повелитель  озаботился. Не сразу удаётся правда отыскать среди вещей своих те самые зёрна граната. Аид их преподнёс мне в день, когда отпустил. Наверно, особенно не надеялся, что когда-то воспользуюсь, ведь и сама считала, что выброшу их сразу же, как на Олимп ступню, как вновь окажусь подле матери, но вот они, всё так же хороши и свежи. Рубиновые, словно капли крови, на моей ладони. Зажмуриваюсь, прежде чем съесть их. Сладкий сок дразнит кончик языка, но всё это для меня не столь и важно. Гораздо важнее то, где буду находиться, когда открою глаза. Испытываю невероятное волнение, не ощущая ничего. Никаких изменений. Возможно, я и сама всё ещё в плену многих предрассудков о том, каким же может быть Аид и как поступает, чем его дары могут обернуться. Мне ещё многое предстоит узнать о то, кого назову мужем уже сегодня. Я готова к этому.
Открываю глаза, заслышав знакомый лай. Такой громогласный, что кажется и пол, и сводчатые стены, и колонны вот-вот заходят ходуном. Цербер. Оповещает хозяина о том, что в его дворце гости. Что в его дворце... Вновь оказалась я.
— Повелитель... Аид. Я приняла решение. Пусть это можно было понять и без слов. Всё ведь и так очевидно, раз я прямо здесь, пред ним, в его тронном зале. Вижу, как поднимается со своего места, и чуть опускаю голову, в знак уважения. Он тот, кого отныне собираюсь почитать. Как повелителя, как супруга. И как возлюбленного. Вот что никогда не смогла бы принять моя матушка, Деметра. Мои чувства к верховному богу смерти. К своей противоположности, если так можно выразиться. Ни она, ни остальные Олимпийцы. Как можно полюбить собственного похитителя? Как можно пожелать к нему вернуться, когда был шанс более никогда с ним не встречаться? Предвкушаю, какие ещё могут быть отпущены слухи, но лично слышать их точно не желаю. Вернулась у Аиду не для того, чтобы возвращаться на Олимп. То время, что провела в его обществе, оказались ценнее, чем долгие годы до того, что были у меня. Подобно драгоценным зёрнам граната.
— Я больше не оставлю тебя. Никогда. В этой почти что звенящей тишине мой голос подобен звону колокольчиков. К этому вновь предстоит привыкнуть, но более того не боюсь. У меня правда появился выбор, благодаря Аиду, его благородству, которое сокрыто от других, иначе как ещё объяснить всё то, что мы про него знаем? У меня появился выбор и мой выбор - он. Быть в его объятиях, в замке, что находится в Подземном Царстве.
— Супруг мой... Замираем оба на мгновение, когда эти слова сами сделают с моих губ. Всё верно. Отныне так и будет. Это и его слова когда-то были. О том, что если вернусь, то останусь с ним навсегда, а он станет моим супругом. И это никто не сможет более оспорить. Пусть будет так. Ведь это то, чего хочу на самом деле.
И первый поцелуй... Такой волнующий, что перехватывает дыхание, а в ногах ощущается слабость, только не боюсь упасть. В сильных объятиях Аида не перестало бояться. Я же доверяю ему. Разве это не очевидно.

Знаю, что матушка не одобрит принятого мною решения. Никогда не сможет понять, почему имея наконец-то выбор, по её же словам, сделала его далеко не в ту пользу, которую все бы от меня ожидали. Чего именно бы от меня хотели.
Не сможет понять, почему выбрала его, а не ту привычную
жизнь, что была когда-то. Жизнь среди олимпийцев, а ещё рядом с ней. Ведь для таких, как моя матушка, это слишком. Простить, скорее всего, тоже не сможет, как бы сильно меня ни любила, но не тешусь глупыми надеждами. Как только покину Олимп, для неё это станет предательством, а может и очередным поводом, чтобы впасть в уныние. Кажется, Деметра никогда не будет готова к тому, что её дочь достаточно взрослая, чтобы принимать те решения, которые посчитает правильными, а не будет до конца времён прятаться за материнскую юбку.
Быть может поэтому, разговора по душам не случится. Ни сегодня, ни когда-то позже. Оставила ей послание, длинное письмо, в котором умоляла не пытаться более вернуть меня, не поднимать весь Олимп против... моего супруга будущего. Хватит этих гнусных слухов, что создают об Аиде совершенно неверный образ. Деметра и остальные могут не понимать и не принимать того факта, что на его счёт они ошибаются, как и оценить моего поступка, но должны уважать то решение, что было мною принято.
Я возвращаюсь в Подземное Царство. В новый свой дом, который оставила, когда Аид открыл передо мной дорогу, более не претендуя на то, чтобы быть частью моей жизни. Видела в тот момент, сколько же боли причиняет ему это решение, каким непростым стал поступок, довольно благородный, на самом-то деле, но поддалась эмоциям в то мгновение, покидая Гадес. Считала, что более никогда не пожелаю вернуться, ведь это был для меня чужой совершенно мир. Да, именно мир. И правда так считала в тот момент. Это же было так оправданно. Аид обманом заманил в своё царство. Похитил буквально под носом у матушки, очевидно понимая, что услышит отказ, если будет просить моей руки у неё. Услышит и мой отказ, протест против брака. Поняла лишь спустя время мотивы его поступка. Почему украл, подобно вору. Конечно такое не вызывает положительных эмоций. Так долго отказывалась даже заговорить с ним. Но в то же время он удивил меня. Своими манерами, своими речами, своими поступками даже. Многие страхи просто не оправдались. То, каким представляла, по рассказам других и то, каким бог Подземного Царства на самом деле оказался - два разных бога. Это могу теперь признать, не обманывая ни окружающих, ни себя.
Потому было так мерзко и неприятно слышать перешептывания за спиной, сочувственные вздохи, что обращались в слухи. Многие из тех, кто восседает на золотых тронах, имели за плечами грехи гораздо более тяжкие, мерзкие и жестокие. Всё познаётся в сравнении. Аид не причинил мне вреда, не переступил грань, как о том думают многие, кто слышал историю похищения. Он мог бы, на то был волен, а моих сил бы не хватило, чтобы дать отпор. И даже где-то подсознательно, страшась этого, но ждала, что однажды он придёт и просто возьмёт силой.
Вот только всё, в чём повелитель Подземного Царства был повинен на самом деле, так это обман и похищение, но не более. Каждый судит по себе, ведь так? Вот что особенно пугает тоже.
От всех разговоров, что услышала прошлым вечером, было буквально тошно. Я покинула праздник, что был устроен на Олимпе, и той же ночью приняла окончательное решение. Пускай оно разделит мою жизнь на 'до' и 'после', но к этому готова. Никогда ещё не была столь уверена в собственных поступках, как сейчас. Там, в Царстве Аида, была куда как более счастлива, чем вернувшись к матери, а так же ко всей большой семье. Это осознание многие бы осудили, посчитали бредом, но это так. Может за пределами дворцах самого повелителя Гадеса и мрачные пустынные земли, малоприятные пейзажи и обитатели, но этого нельзя сказать про сам дворец. Быть может, если приложить к этому руку, мои силы, всё станет ещё уютнее? А впрочем, о том явно забегаю слишком вперёд в своих же мыслях. Для начала, нужно ещё вернуться к нему. Путь, что смертным отведён, естественно мне не подвластен и недоступен. Можно было бы обратиться к Гермесу, брату моему, который в царство Аида когда пожелает способен спуститься, не только по роду службы, но привлекать его к этому, как очевидно, не хотелось бы. Возможно, быстрее прочих мой выбор примет, но пока что знаю, как Аид и на него обижен тоже. За те мысли о его поступке. У самого то всё в пуху, как говорится. Геката столько раз уже прощала, но и к ней не обратиться. Тоже ведь однако посчитала, что Аид границы перешёл со мной.
И можно долго было бы гадать, как быть в ситуации сложившейся, вот только на этот счёт повелитель  озаботился. Не сразу удаётся правда отыскать среди вещей своих те самые зёрна граната. Аид их преподнёс мне в день, когда отпустил. Наверно, особенно не надеялся, что когда-то воспользуюсь, ведь и сама считала, что выброшу их сразу же, как на Олимп ступню, как вновь окажусь подле матери, но вот они, всё так же хороши и свежи. Рубиновые, словно капли крови, на моей ладони. Зажмуриваюсь, прежде чем съесть их. Сладкий сок дразнит кончик языка, но всё это для меня не столь и важно. Гораздо важнее то, где буду находиться, когда открою глаза. Испытываю невероятное волнение, не ощущая ничего. Никаких изменений. Возможно, я и сама всё ещё в плену многих предрассудков о том, каким же может быть Аид и как поступает, чем его дары могут обернуться. Мне ещё многое предстоит узнать о то, кого назову мужем уже сегодня. Я готова к этому.
Открываю глаза, заслышав знакомый лай. Такой громогласный, что кажется и пол, и сводчатые стены, и колонны вот-вот заходят ходуном. Цербер. Оповещает хозяина о том, что в его дворце гости. Что в его дворце... Вновь оказалась я.
— Повелитель... Аид. Я приняла решение. Пусть это можно было понять и без слов. Всё ведь и так очевидно, раз я прямо здесь, пред ним, в его тронном зале. Вижу, как поднимается со своего места, и чуть опускаю голову, в знак уважения. Он тот, кого отныне собираюсь почитать. Как повелителя, как супруга. И как возлюбленного. Вот что никогда не смогла бы принять моя матушка, Деметра. Мои чувства к верховному богу смерти. К своей противоположности, если так можно выразиться. Ни она, ни остальные Олимпийцы. Как можно полюбить собственного похитителя? Как можно пожелать к нему вернуться, когда был шанс более никогда с ним не встречаться? Предвкушаю, какие ещё могут быть отпущены слухи, но лично слышать их точно не желаю. Вернулась у Аиду не для того, чтобы возвращаться на Олимп. То время, что провела в его обществе, оказались ценнее, чем долгие годы до того, что были у меня. Подобно драгоценным зёрнам граната.
— Я больше не оставлю тебя. Никогда. В этой почти что звенящей тишине мой голос подобен звону колокольчиков. К этому вновь предстоит привыкнуть, но более того не боюсь. У меня правда появился выбор, благодаря Аиду, его благородству, которое сокрыто от других, иначе как ещё объяснить всё то, что мы про него знаем? У меня появился выбор и мой выбор - он. Быть в его объятиях, в замке, что находится в Подземном Царстве.
— Супруг мой... Замираем оба на мгновение, когда эти слова сами сделают с моих губ. Всё верно. Отныне так и будет. Это и его слова когда-то были. О том, что если вернусь, то останусь с ним навсегда, а он станет моим супругом. И это никто не сможет более оспорить. Пусть будет так. Ведь это то, чего хочу на самом деле.
И первый поцелуй... Такой волнующий, что перехватывает дыхание, а в ногах ощущается слабость, только не боюсь упасть. В сильных объятиях Аида не перестало бояться. Я же доверяю ему. Разве это не очевидно.

Утро… У всех оно такое разное, но одинаково приходит ко всем. Точное, как стрелки часов, для одного – прекрасное, а другой не рассмотрит его цвет. Для одних это утро первое, для других, не успевших его рассмотреть и почувствовать, – увы, последнее… Так устроен механизм. И его запчасти всегда верны и глухи, как старые настенные часы.
Входящее SMS: «Эрин. Направляйся в общежитие, где проживала Уилсон, попробуй воспроизвести её последний день.» -  мои мысли тонули в чашке латте, которая стояла на краю моего рабочего стола. Я бездумно водила ложкой по дну, будто размешивая вкус горьких букв, осевших на моих губах «у меня есть ребёнок». Джей. С тех пор, как мы виделись в последний раз, прошло несколько дней, а после нашего разговора и вовсе уже около месяца. Я больше не позволяла себе даже мимолётных встреч с Холстедом вне отдела, откровенно говоря, избегая их. Помирились ли они с Натали? Видел ли сына? Я не знала. Не хотела знать, поэтому каждый раз, когда ребята громко обсуждали планы на вечер, договариваясь посидеть в Молли, я придумывала тысячи причин, лишь бы не ходить туда. Врала, что у меня встреча со старыми друзьями, внезапно прилетевших из Сан-Франциско или какого-нибудь дальнего городка, врала, что куча планов, а по факту... По факту, теряла себя в четырёх стенах своей квартиры. В тишине. Пустоте пространства. Комнат. Каждый вечер, каждую ночь. Думая о том, почему всё это произошло со мной?! Где та Эрин Линдсей, которую я видела каждый день в отражение зеркала? Уверенная в себе, непробиваемая. С самого детства я старалась постоянно напоминать себе одну простую истину: "не привыкай к людям вокруг, не открывайся им, ведь в какой-то момент они уйдут и ты снова останешься одна!". Но Джей...... он сломал эту броню. Пробил её. Позволил довериться ему, порой мне даже кажется, что больше чем Войту.
Входящее SMS: «Только дождись своего напарника» — Хэнк....  закатываю глаза и откидываю телефон на стол перед собой. На протяжении последних нескольких недель, все дела, которые брал отдел расследований я вела вместе с Войтом. С ним мне было легче выключить эмоции и сосредоточиться на деле, но каждый раз сидя со мной в машине он твердил о том, что не смотря ни на что, мы с Холстедом так и остались напарниками и прятаться до конца своих дней в его машине, я не смогу. Разумом я понимала, что он прав, но год отношений нельзя стереть из памяти. Как бы мне сильно не хотелось обнулить своё прошлое, этот год был насыщен событиями. Я, кажется, впервые за всю свою жизнь из сильной, независимой, позволила себе стать слабой, зная, что рядом со мной Холстед. Зная, что рядом со мной мужчина куда сильнее меня во всех смыслах этого слова. Я могла ему доверить всё, наверное, поэтому сейчас он единственный из отдела знал всю мою историю от начала и до конца. И даже не смотря на то, что Войт, как всегда был прав... мысль о том, что сейчас он направляет ко мне в отдел Холстеда, приводила меня в бешенство. Не так я планировала провести свой вечер. Совсем не так.
Входящее SMS: «Давай без сюрпризов!»— я злюсь на него, но понимаю, что это неплохой повод попытаться начать сосуществовать рядом. Иначе в какой-то момент, всё это закончится слишком плачевно не столько для нас с Джеем, сколько для всего отдела. Впервые за последний час, беру в руки мобильный и пишу короткое SMS Войту, чисто символистические оповещая его о том, что всё сделаю. Допив свой латте, убираю кружку и в ожидании "напарника", вновь открываю дело, разглядывая фото с места преступления. Не хочется упустить никаких деталей, но прежде, чем успеваю углубиться в материалы дела, на лестничной клетке раздаются шаги. Усмехнувшись самой себе, откидываюсь на спинку стула и, скрестив руки на груди, устремляю взгляд в проход. Становится уже смешно от всей этой ситуации и хочется просто проверить насколько я знаю Войта. А если я права, то напарником будет, конечно же Холстед.
- Привет, где все?- звук пока ещё слишком родного голоса предательски вызывает мурашки по коже, но внешне я остаюсь не проницаемой. Лишь качаю головой, захлопнув дело и медленно поднимаюсь с места. Оказывается, находиться вместе, когда Вас окружают коллеги куда проще, чем тет-а-тет.
"Если ты хочешь отношений, то помимо нашего отдела, есть ещё десятки других"- как же меня злили тогда слова Войта. Я места себе не находила, потому что считала, что он лезет не в своё дело и своей чрезмерной опекой просто душит меня. Какая же глупая я была. Просто Хэнк знал, что если между нами с Джеем что-то пойдёт не так, сосуществовать вместе нам будет достаточно сложно. На деле... так и есть. Мы избегаем друг друга и замечали это не только ребята из отдела расследований, но и весь 21-ый участок. Труди пару раз даже пыталась расспросить меня о том, что именно случилось между нами с Холстедом. Всем вокруг хотелось знать подробности, причины, ведь каждый додумывал их, а меня выворачивало наизнанку от правды, что душила каждую ночь. Джей был не виноват, где-то на затворках сознания я это понимала, но принять не могла.
- Ты же знаешь, Войт мне не отчитывается,- бросаю я, отмахнувшись на вопрос Холстеда и делаю глубокий вздох.- Кажется, он просто решил, что нам стоит вновь вспомнить, как это... быть напарниками.- доверяла ли я Джею, после всего, что произошло? Как бы глупо это не звучало, но "да", когда дело касалось работы, он был лучшим в своём деле. Доверяла ли я себе? Спорный вопрос. Я бы без раздумий кинулась прикрывать спину Холстеда, ни на секунду не замешкавшись. Вот только было во всём этом одно существенное "НО", мои эмоции. Мои чувства сейчас были подобно оголённым проводам, которые вот-вот все 220 выдадут.- Давай я тебе по дороге расскажу?- оставаться в отделе хотелось меньше всего. Чем быстрее мы приступим к опросу друзей/знакомых жертвы, тем лучше для нас двоих. Передав Джею папку, я спешно вышла на парковку, где оставила свой эскалайд несколько часов назад и рядом с которым сейчас была припаркована машина Холстеда.- Если вкратце, то девушку нашли в лесопарковой зоне. Парень совершал утреннюю пробежку и нашёл в кустах тело.- пока Холстед разглядывал фотографии, я остановилась возле эскалайда, облокотившись на него спиной и невольно подняла взгляд на Джея. Зачем мы вообще пошли на это?! Перешли эту тонкую грань дружбы и решили себя тех отношений, что были в самый первый год?! Ни с кем мне не было так комфортно работать, как с Холстедом. А теперь... всякий раз оказываясь с ним наедине, я каждый раз думаю, как мне себя с ним вести.- В ближайшей округе нет ни одной камеры. Единственная запись полученная нами была сделана с главного входа в парк, но там Карен Уилсон не появлялась. Девушке всего двадцать два года, это мог быть кто угодно. Отвергнутый ухажёр, ревнивый парень, завидующая подруга, или вообще какой-нибудь первопопавшийся незнакомец. Войт хочет, чтобы мы побывали в общежитие, где проживала Карен, и опросили всех, кто её знал и видел в последний день. Заодно изучим её комнату. Поедем вместе или встретимся у общежития уже?- безусловно разделяться было не лучшим вариантом, хотя бы потому что сейчас нам нужно работать вместе. Обсуждать дело, показания "друзей" куда проще сидя плечом к плечу, а не в разных машинах, но принять это пока слишком сложно. И разговоры сейчас ни к чему не приведу. Просто мне нужно осознать эту новую реальность, где мы друг для друга уже не пара, но ещё и не друзья.

Откровенно говоря, Олимп мне нравится больше, светлыми своими цветами и количеством нектара на душу каждого Бога, на нём обитающего. Но и в Гадесе были свои преимущества, разглядеть которые не многие могли. По крайней мере, здесь не было слишком шумно, когда души мёртвых не стенали о горестях, том единственном, что им осталось, из реки Ахерон. Могу им посочувствовать, никому бы целую вечность не хотелось там провести, то и дело веслом Харона получая по собственному темечку. Но увы и ах, век смертных короток и недолог, и для того пути всегда свой конец будет. Каждому по заслугам, каждому по деяниям его, что при жизни свершил, когда время отпущено было. Стоило бы думать, куда после смерти попадёшь. Но разве же, кто тем озаботится, когда вокруг столько соблазнов?...Впрочем, не осуждаю, могу понять. Коль сам уж не сдержан был весьма в увеселениях, Богом являясь, что что о тех можно было говорить, кому покровительствовал? Заботился о них, как мог, всеми силами защитить от бед стараясь. Но в том всегда была проблема, что людей были тысячи. А нас - двенадцать олимпийцев и несколько родственников ещё, за разное всё отвечающих. Не уследить было за каждым. Да и я себя пастухом не считал, что вынужден овец всех собирать в  одно стадо, да следить, чтобы не загрызли их дикие звери. Являлся на мольбы, когда слышал их, помощь посильную героям оказывал. А всё же...Не сказать, что каждый сам за себя, что в воле моей было, то я старался исполнить, помочь обычным смертным. Вспомнить хотя бы, как Орфея провёл через Аид, с возлюбленной встретиться помогая, когда на жалость он мою надавил, да на любовь к искусству. Или же, Геркулесу как выжить помогал, при встрече с Медузой Горгоной. Определённо, любил я смертных, не только в силе их, но и в слабости. Грустил порой даже, когда руки свои тянули в мольбе, да боли, оказавшись за чертой своего существования. Но что мог с тем поделать? Непрерывен цикл жизни, да смерти, нельзя его нарушать. Разве что...В самых особенных случаях, на которые порой подвязывался. Но до того меня должна была восхитить предыстория.
А в общем-то, дел у меня столько, как у посланника Зевса, что здесь, в тёмном царстве, даже некоторое подобие отдыха для себя нахожу. Не зря являюсь, всё же, проводник душ к обители мёртвым, отхожу лишь, когда передаю в руки Судей. Но после здесь мне оставаться никто не мешает, немного передохнуть. Дружен я с местными обитателями, пусть на Олимпе к ним мягко не относятся. Что Аид, один из братьев трёх, к ссорам со мной не склонен, что Геката, бежавшая от гнева Геры под покрывалами, с помощью моей. Любил я отца, да сестру его, скрывать не буду. Да всё же, многоликая тоже мне родственницей была по Зевсу, самой прямой. Сложно то было игнорировать, зная прекрасно, коль скорой может быть на расправу королева Богов. Предпочёл помочь младшенькой, от гнева ей скрыться помогая  в царстве мёртвых, куда олимпийцы, за исключением меня, никогда не ступали. И кажется, неплохо здесь весьма обжилась, вернув власть былую, что утратила, когда Артемида всё забрала у неё. Мстителен отец быть может, кто же спорит. А мне, как ценящему все ветви семьи своей, разрываться приходится.
Впрочем, иначе всё сейчас, к другой своей сестре когда являюсь, чтобы навестить, да новостями поделиться свежими. Пол года на Олимпе, пол года в Аиде, без права покидать оный, тяжкое испытание, пожалуй. А от того, наведывался к ней чаще, чем стоило бы, чтобы поддержать, да утолить тоску по родному дому. Знаю, что самолюбив, но то ведь всё не на пустом месте. Радую тех обычно, кто встречается со мной, для многих любимцем являюсь.
- Здравствуй, сестра, великолепие для взора моего. Как всегда, прекрасна, взгляда не отвести. Не нужно света здесь, в тёмном царстве, когда ты его красотой своей освещаешь. Губы растягиваю в улыбке радостной, с Персефоной сближаясь. За талию приобнимаю осторожно, да целую в макушку, в приветствии семейном. Всегда отношения меж нами тёплыми были, отрицать глупо. Старались даже мы с Гекатой ей помочь, когда в ловушке она оказалась здесь, Аидом похищенная. Если бы только не те зёрна граната...Сожалею о судьбе её, не спорю. Надеюсь, правда, что полюбит она однажды дядю нашего, коль уж судьба ей подобная обещана. Не ради него, до чувств его интереса особенного нет. О ней самой лишь забочусь. Коль уж не изменить ей, с кем быть рядом, так единственный выход - взглядом иным на него взглянуть, чтобы сердце теплело. А дни, что здесь проводит, не такими мрачными казались. Жаль мне Персефону, что вышло всё так. Кому же приятно было бы оказаться лишённым права выбора? Да и о смертных помню прекрасно, голодать пришлось которым, когда ярость её матери за все пределы вышла. Один лишь Бог мёртвых в той ситуации выиграл, отомстив старшим братьям за всё.
- Потому как не души я сегодня здесь сопровождаю, к Гекате явился. Плечами пожимаю, правду абсолютную сообщая. И ведь не лгу ни разу. Знает Персефона очевидно, что наведываюсь я порой к лунной Богине. Вот только, событиями некоторыми безотлагательно поделиться тянет. Сам не знаю, что нашло на нас с сестрой другой, когда клятвы друг другу принесли брачные. А уж чувства отца по поводу тому и представлять не хочу. Больно уж злы на Гекату оба были с Герой, за шалости её, весьма невинные, как мне кажется. Но разве же я  кого и когда слушал, коль желал чего? Будь то женщина, что сбежать пыталась, вроде принцессы Апемосины, или же, тот брак, много шептаний которому ещё посвящено будет и на земле, и на небе. Дела мне нет до мнения чужого никогда. Доношу лишь информацию, как правило. Но вовсе на свершение чего не спрашиваю разрешения.
- Однако, прежде решил заглянуть к тебе, любовь моя. Хочешь, радостной вестью поделюсь? Усмехаюсь только. Вот уж, от кого вряд ли осуждение услышать должен. Подруги они близкие с Гекатой, насколько известно мне. Сотни планов та придумывала, чтобы Персефоне помочь, да всё зря. И чувства сестры многоликой от меня не скрыты вовсе. Известно мне о любви её ко мне сильной. От того и не жалею о собственном поступке.
- Или же, не интересно тебе? Забавляюсь только, к интересу сестры взывая. Мало у неё развлечений тут, в тёмном царстве, а от того и настроение стараюсь поднять каждый раз, лишь только близ оказываемся. Поделюсь, вне всяких сомнений о случившемся, забрал  у Гекаты это право. Да только, особенно никуда и не тороплюсь. Некуда нам с Персефоной спешить.

[indent]У всех нормальных людей случается периодически какой-нибудь кризис. Среднего возраста. Или экзистенциальный. Или ещё какой-нибудь. У некоторых кризис социализации происходит ближе к тридцати, а кризис трёхлетнего возраста (по мнению Брока) не имел места быть вообще. По мнению Брока люди в большинстве своём — отстающий вид, разнеженный глобализацией, установками образования и постоянным улучшением качества жизни и медицинского обслуживания.
[indent]Сам Рамлоу раз во сколько-то лет стабильно проваливается в совершенно незаметный для него самого кризис "меня точно сглазили". Невозможность делать всё так, "как нравится" или "как правильно" порождает в нём сильнейшее раздражение, плавно переходящее в злобу. Постепенно напряжение дорастает до воспалённого "в этой дыре, что, никто не знает, как работать работу?!". И, наконец, реализовывается сочным всплеском "подписаться на это дерьмо было идиотской, идиотской идеей"; обязательно с последующим запоем, начинающимся в пятницу и заканчивающимся в воскресенье. Уже в понедельник Брок является в зал в привычном всем состоянии "я буду откусывать лица, если вы допустите хотя бы одну ошибку" — его отпускает ещё на пару лет. Желание уволиться или устроить локальный омницид отступает, способность принимать решения адекватно — возвращается.
[indent]Справляться с этими эпизодами в состоянии только Джек, да и то, каким-то чудом дипломатии, интуиции и знанием характера командира (ну ещё бы, они ещё с рекрутского депо снюхались и Брок без него был, как без рук). Это, наверное, было единственной причиной, по которой Роллинз вернулся в Трискелион, а не остался при Зимнем. Оторвать его от Рамлоу было бы всё равно, что разрубить дерево пополам, крону увезти в один штат, а корни оставить в другом. Нет, какая-то половина стопудак выжила бы (корни, да; пенёк всегда выбрасывает новые ветки), но другая бы стремительно кончилась.
[indent]Ещё с Ирака Брок искренне считает, что крона — это он.
[indent]После всей свистопляски с бесконечными допросами, пропиской в больнице и круглосуточным наблюдением Рамлоу входит в свой чёртов кризис не по графику, раньше срока. От недоверия сотрудников, замаскированного корпоративной вежливостью, Брок закипает медленно, как наполненный до краёв чайник на низком огне. Но неотвратимо. Словно бы чайник этот наполнен не водой, а нитроглицерином.
[indent]Очередная "обратная связь" после тактической тренировки обращается в откровенный разнос: Рамлоу, как попутавший места работы дрилл-сержант, до хрипа орёт на курсантов, решивших прожечь отсебятину, очевидно, из желания то ли понравиться, то ли выслужиться. Четверо "мёртвых" заложников, заляпанных красной краской манекенов, одетых в гражданское, свалены прямо перед гипсокартонным макетом офиса, в котором шли учения. Роллинз с ребятами хорошо отработал свою часть (убить манекенов, делов-то); курсанты — из рук вон плохо (потому что нужно подчиняться приказам). Очередную сиплую тираду рвёт хор уведомлений, сыплющихся на коммуникаторы тревожной очередью. У всех сигнал разный, у Фирсона вообще воет "воздушка", на него озираются с особым неодобрением.
[indent]Брок делает глубокий вдох, глядя на сообщение, отмахивается на неуверенный вопрос кого-то из новичков. Забирает своих, перепоручая группу другому инструктору, временно остывая: ну конечно, теперь эти дебилы — не его проблема. Экип привычно ложится на плечи, они с Джеком, не сговариваясь, игнорируют шлемы (тоже по старой привычке). На вертолётной площадке промозгло и ветрено; там издали виден широкий разворот плеч Капитана; парни из огневой поддержки пакуются в джет.
[indent]— Кэп. — Брок по-прежнему не силён в корпоративной этике; на бедре вибрирует комм, поставленный на беззвук; Джек за спиной щёлкает пряжками ремней, заканчивая с подготовкой прямо на ходу. Рамлоу разворачивает пакет с информацией ещё до того, как они садятся в салон. И, видимо, заметно напрягается. Во всяком случае, в боковом зрении он фиксирует вопросительный наклон головы Роллинза, привыкшего читать командира по каким-то минимальным признакам, незаметным всем прочим наблюдателям, известным ему одному.
[indent]"Что-то не так?", — невербально спрашивает этот чуть заметный наклон головы.
[indent]"Всё пиздец", — точно так же невербально отвечает Брок, поморщившись, дёрнув углом рта.
[indent]Ёбаный, сука, Нэшвилл.
[indent]Он не любит эту базу по ряду причин, бывал там всего три или четыре раза: неудобное расположение, неудобная планировка, визуально хорошо просматривается с трёх сторон. Коридоры эти ебаные, широкие двери, которые ничем не закрыть и которые никто не потрудился заменить на чу-уть более узкие — никто же никогда не думает про силовиков, приобретая под военный объект сраный сахарозавод, верно?
[indent]И поначалу никакого сильного беспокойства нет: у них же был целый список объектов, которые проще было слить Щ.И.Т.у и сэкономить живой и оружейный ресурс. Первая мысль простая и логичная — выходит, Зимний всё же "сбросил" чёртову махину, просто не смог сообщить из-за временно нарушенной коммуникации.
[indent]— Мы могли бы есть мак-н-чиз, — ещё успевает сказать Брок, пристёгиваясь в кресле джета, — но вместо этого опять будет kashlo.
[indent]— Fu. — По правилам игры откликается Роллинз.
[indent]До строчки об атаке на базу Рамлоу уверен, что у них будет стандартная скучная процедура захвата и зачистки.
[indent]После строчки — что ему не могло так фортануть, его точняк кто-то сглазил.
[indent]Интересно, Центр в курсе? Джей — в курсе?
[indent]Интересно, сколько своих бросят для защиты базы и в какое побоище они вмажутся под предводительством Стива?
[indent]Интересно, не проверка ли это, не подстава ли?
[indent]Личный телефон лежит на базе, в ящике раздевалки. Бросать увед Зимнему через комм — как-то тупо и палевно, особенно при учёте того, что Брок всё ещё под колпаком. Да и Джек — тоже. Дочитывая сводку, Рамлоу только отмечает с ядовитым ехидством, что планировка отображена неточно, что одного подземного этажа не хватает, что у Щ.И.Т.а и Ко нет ни единого ключа доступа (ещё не хватало). А значит, если даже всё очень плохо, он сможет с любого терминала запустить алгоритм самоуничтожения, его ключа для этого хватит, если только сеть не перерубили изнутри.
[indent]Он передаёт коммуникатор Роллинзу, прикрывает глаза, откинувшись на спинку кресла, отстранённо прикидывая тактический рисунок операции: что брифовать бойцам, кого как разбить на звенья, чтоб всё везде было прикрыто. Он сейчас играет за другую команду, ему важно не потерять прикрытие.
[indent]— Окей, — отзывается вполголоса, когда Джек беззвучно трогает его колено углом комма. Машинально забирает экран, погасив подсветку, чтоб не сажать батарею, — работаем.
[indent]Связь в отряде проверяют уже на земле, продвигаясь к базе. Рамлоу сначала поднимает лицо навстречу дождю — холодные капли мгновенно пропитывают волосы, забираются за воротник. Под ногами противно хлюпает.
[indent]— Есть разрешение открывать огонь на поражение? — Он равняется с Роджерсом, не попадая в ногу, но держась плечо в плечо, пока темп не выходит за пределы комфортного. И нет, это всего лишь формальность, потому что когда в тебя стреляют какие-то ублюдки, не в зависимости от того, в форме они, или нет (и в чьей) — надо отстреливаться. И, желательно, так, чтоб тебе потом не шмальнул в спину какой-нибудь герой на последнем издыхании.
[indent]База открывается им навстречу широко распахнутыми дверьми, аварийно мигающим освещением, выщербленными пулевыми отверстиями стенами, запахом гари, взрывчатки, мяса и крови. Озона и непонятной химии, — отмечает Рамлоу. Запахом, характерным для каких-то навороченных пушек А.И.М. — та ещё вонь, приходилось нюхнуть в тот единственный раз, когда кто-то из их гондонов решил прорвать периметр базы в двеседьмом.
[indent]— Сука...
[indent]Коридоры (пустые, мать их, свободные) завалены трупами в чёрной форме ГИДРы и парнями в совершенно незнакомых, но поразительно похожих шмотках. Транспорт в гараже стоит на своих местах практически весь — вломились неожиданно, может даже обошли систему безопасности каким-то хреновым способом. Интересно, каким; это было бы бесценной информацией для предупреждения повторных эпизодов.
[indent]— Северное крыло — чисто. Открытый спуск на нижний этаж; на блок-схемах его не было. — Брок перезаряжается, светит в темноту за ступенями тактическим фонарём. Ближайший терминал почти под правым его локтем — он оглядывается, бегло оценивая сопровождение. Все "свои", чистеньких агентов Щ.И.Т.а нет. И делает шаг к ближайшей панели, зажигая экран прикосновением к тачпаду.

Прекрасно понимаю, о чём Грейс думает, даже вид делать не собираюсь, что проблема преувеличена. Кариси в ярости, даже если тоже был когда-то копом и может понять нашу несдержанность порой. Сейчас просто ему приходится быть юристом. Дело висит на волоске, высказыванием склонив присяжных не в сторону обвинений, а у адвоката куда больше поводов апеллировать поводов появилось в сторону полицейского беспредела. Разбили сначала подозреваемому голову рацией, продемонстрировав все последствия даже минимального противодействия, а затем получили признательные показания. Дать которые не трудно, судя по всему, когда тебя окружают люди, вызывающие вполне реальные опасения за свои жизнь и здоровье. Когда картина выглядит подобным образом, не трудно понять, почему помощник окружного прокурора так злится. Проиграй он это дело, получи оправдательный приговор и ублюдок, что годами мучил ни в чём неповинных девушек, выйдет на свободу, разом заставляя народ Нью-Йорка сомневаться, в чём вообще смысл закона. К тому же, это такое пятно. Не виню Кариси за излишнюю эмоциональность, даже если поддержать готов в этой ситуации только Манси. Во-первых, потому что моя девушка, а во-вторых, потому что прекрасно понять могу. Картины, что мы застали, трудно видеть и дольше куда находясь в спецкорпусе и сталкиваясь с подобными вещами. Грейс просто проявила понятные вполне эмоции, хоть и не в самое подходящее время. Правда говорил ей, чтобы старалась держать себя в руках, в качестве единственного возможного варианта. И то, что у неё не вышло, это печально конечно, но не смертельно. Кариси обязан вытянуть это дело в любом случае, оно не строится только на вспышках гнева Манси. Если вдруг что-то пойдет не так, он не сможет винить её в этом. Мы всё сделали, чтобы оно стало сильным. А присяжные, может быть и увидели гневливого детектива, но это вовсе не отменяет факта того, что Олсен - преступник, которому место в Синг-Синг или Райкерс.
А ещё, я понимаю прекрасно, что Грейс сегодня не рассуждения мои о правильности процесса нужны, а поддержка. Как парня, как коллеги, как наставника, в конце концов, даже если мы давно ушли от этого взаимодействия. Никогда подопечная особенно не демонстрировала пиетета ко мне, а я не был тем, кто за шиворот таскать новичков любит. Тем более, мы с самого начала справлялись просто прекрасно, в качестве напарников. Став частью спецкорпуса, я не мог бы пожелать лучшего.
- Тебе бокала для меня жаль? Ухмыляюсь только, Манси когда забирает у меня свой. Вредная девчонка, нечего сказать. Успел уже в полной мере это прочувствовать на собственной шкуре. Знаю, что Бенсон сказала при ее переходе к нам, что должен наставлять девочку, заботиться о ней и обучать всему, но не уверен в полной мере, что отношения наши именно так выстроены были, с самого начала. Сильная, независимая, дикая. Да ещё и с рацией в руках.
- Я понимаю, вышло плохо, но Кариси успокоится рано или поздно, тем более, у него же есть доказательства с места происшествия и всего остального, а он опытный прокурор, я думаю справится. Наполняем оба бокалы, прекрасно понимая, что вряд ли в этой бутылке сегодня хоть что-нибудь останется. У Грейс очень трудный день. Я всегда готов поддержать её, вне зависимости от того, что случилось.
- И ты, хотя и опытный полицейский, но всё же человек, а перекрестный допрос всегда тяжелое действо. Я, когда давал показания по той девушке из приложения, тоже налажал, потому что вводить нас в это состояние это работа адвокатов и иногда просто невозможно ответить....правильно. Чокаюсь своим бокалом с Манси, замирая на несколько мгновений, разглядывая янтарную жидкость в  нем. Грейс завтра разговаривать обо всём этом с Оливией и Кариси. Можно выпить сегодня, вне всяких сомнений, но лучше лечь всё-таки пораньше, судя по всему. - Боже, даже Бенсон и Фин иногда во время подобных допросов вынуждены были сказать что-то на пользу защите, сами говорили, потому что лгать нельзя, а вопросы поставлены таким образом, что сама понимаешь. Делаю глоток обжигающей жидкости и прислушиваюсь к ощущениям своего организма по этому поводу. Отлично пошло, в принципе, а вечер постепенно станет легче.
- Пришлёшь открытку? Курьера закажешь, чтобы от моего стола к твоему доставил? Посмеиваюсь только, разглядывая Грейс, что прижимается ко мне. Мне нравится ощущать её тепло, все эти прикосновения, не слишком которые демонстрируем на публике. Не рассказали во-первых потому что Бенсон про нас, в качестве пары, а появиться она или Фин могли тут в любой момент и всё стало бы сложнее. Ну и просто для того, чтобы вести себя в обществе прилично. Оба не были любителями демонстрировать собственные нежные чувства при всех и в этом были похожи.
- И нет, не боюсь, что запустишь, скорее меня это успокаивает. Мы с нашей работой в любой ситуации оказаться можем, в конце концов, можем даже оказаться обезоружены и в опасной ситуации. И если бы с другим напарником ситуация эта была бы патовой, то с тобой рядом мне будет спокойно, ведь у тебя будет ещё и рация, секретное оружие, о котором не догадаться самым опытным преступникам. Они могут перерубить связь, но это в рации не  главное, как оказалось, мы можем чувствовать себя в безопасности. Посмеиваюсь только, толкая Грейс плечом, в жесте поддержки. Прекрасно понимаю, что настроение её сегодня всё вокруг суда вертится, но не собираюсь её с ним наедине оставлять.
- Правда думаю. Присяжные же не идиоты, они прекрасно понимают, что и кто сделал, увидят в Олсене того же, кого и ты. Всё будет хорошо, не переживай об этом. И совершенно не лгу сейчас Манси, просто ради того, чтобы успокоить. Сделал бы это, даже считай иначе, просто чтобы не усугублять и без того тяжелую ситуацию, но в данную минуту честен. Урод, которого мы взяли, вполне таким классическим случаем выглядит, которого и ожидают обычно увидеть люди, когда речь идёт  о подобных страшных преступлениях. В данном случае нам повезло. К тому же, дело не строится всё исключительно на мнении Грейс или её поведении, были и другие доказательства, да ещё и показания других свидетелей.
Делаю ещё один глоток  из своего бокала и разглядываю присутствующих. Никого из знакомых нет пока, слава богу. Лучше этот вечер провести нам с Манси вдвоём, без стороннего вмешательства. Вряд ли у неё настроение есть имитировать счастье, а я сегодня целиком и полностью потворствую ей. Для того и нужны отношения, в конце концов. И напарники тоже. В любом качестве готов сегодня быть рядом с этой девушкой, какое ей понадобится только.

[indent] "Всегда женщины!" — смеется Мастер. Даже если эта женщина — ты сам.
[indent] Рану дергает, как будто стилет все еще в ней и чья-то [известно чья] рука мучительно деликатно, издевательски медленно его проворачивает. Поясните щекотно, горячо и липко. Он прижимается лбом к холодной стойке и снова смеется — металл окрашивается россыпью алых капель.
[indent] — Ч-черт...
[indent] Мастер утирает тыльной стороной ладони губы, на несколько мгновений крепко зажмуривается, прогоняя предательские черные мушки в глазах. Отвертка скользит в окровавленных пальцах, когда он пытается взломать поврежденную выстрелом кибермена панель заклинившего лифта. Этого ты не могла предвидеть, да, Мисси? Изящный был план. И как все изящное, не выдержал столкновения с человеческой несовершенностью. Примитивность технологий — в этом их поражение и их триумф.
[indent] С криком бессильной ярости Мастер вырывает сожженную микросхему, крошит пальцами исчерченный потемневшими контактами пластик, раня ладонь осколками. Она убила его. Убила их обоих. Чертов Доктор! Мастер, содрогаясь от гнева, скрипит зубами, крепче сжимая отвертку, и сползает спиной по стойке лифта, оставляя на ней широкий, яркий мазок.
[indent] Обессиленно привалившись к незакрывающимся дверям, достает из кармана хрустально поблескивающую дематериализационную схему, так и не ставшую его билетом к спасению. Велики ли шансы, что темпоральная рассинхронизация затянет эту временную петлю, поставив на всем жирную точку, или ему — ей — удастся покинуть этот корабль? Сколько еще сотен лет это займет? И все ради... ради чего, дорогая? Встать рядом с Доктором и умереть? Красивая сказочка и слишком хорошо знакомая, вот только в этот раз запасного плана на возвращение с того света нет.
[indent] Мастер закрывает глаза, ощущая, как жар от раны расползается по телу, как вскипает межклеточный матрикс. Рецепторы сходят с ума, и в сознание яркой вспышкой врывается запах гари, расплавленного металла, перепрелой листвы и подсыхающей, стягивающей пальцы хрусткой пленкой крови. Сумеречный свет слепит, как полуденное солнце. Весь мир взрывается какофонией красок и звуков, кровь стучит в висках так, что кажется барабаны вернулись.
[indent] Мастер не различает ни звука материализующейся ТАРДИС, ни чужого голоса, пока тонкие, незнакомые пальцы не хватают его за лацканы плаща. Он узнает его сразу, что-то такое в глазах...
[indent] — Если ты не понял — про девчонок — это был сарказм, — он закатывает глаза, хотя рискует отключиться раньше назначенного, цедит обреченно на попытки его растормошить. — О-о-отста-а-ань…
[indent] Время движется по спирали. Это становится традицией — подыхать на руках у Доктора. Нет, конечно, пока нет, в этот раз только регенерировать, но в любом случае пора с этим кончать. Сердца сбиваются с ритма, Мастер дышит глубоко и ровно — слишком глубоко и ровно, чтобы это казалось естественным.
[indent] — Мы оба знаем, что ты здесь не из-за меня. Она выбрала тебя, ты знаешь? Иди, ищи ее. Может, еще успеешь.
[indent] Доктор никогда не слушал добрых советов, не слышит и в этот раз. Тараторит, бестолково суетиться, заставляя его болезненно щуриться, пока с очередным вдохом грудь не обжигает огнем. Раскаленная волна стремительно растекается по венам, шквалом ударяет по нервам, сердца в последний раз конвульсивно сжимаются.
[indent] Hard Resert.
[indent] — Ты сошла с ума! — сдавленно выдыхает Мастер, когда каждая частичка регенерационной энергии Доктора уютненько распределяется по молекулам его тела.
[indent] Смаргивает. Мир вокруг возвращает приглушенные сумерками краски, где-то за лесом все еще раздаются звуки лазерных выстрелов — киберлюди с тупой целеустремленностью сравнивают с землей поселок, уже покинутый людьми, если Доктору удался его план. Конечно же удался, если он...а стоит сейчас, склонившись над ним.
[indent] — Зачем?
[indent] Мастер морщит лоб в искреннем удивлении, замешанном на смятении и попытке догадаться, что за новую схему по спасению всего и вся задумал Доктор, что пришлось идти на такие меры. Но беспокойные руки уже нетерпеливо тянут его, вынуждая подняться на ноги и доковылять до спасительной ТАРДИС. Она ослепляет его буйством красок и света, и на короткое мгновение Мастеру кажется, что он все-таки регенерирует. Нет, просто все девочки любят красивые и яркие штучки. ТАРДИС тревожно мигает перетекшей в алый спектр подсветкой — то ли возражает против его появления, то ли поторапливает убраться с опасного корабля.
[indent] Доктор уже суетится вокруг пульта управления, но Мастер твердо намерен получить ответы на свои вопросы. Они оба знают, что он слишком любит себя, чтобы не воспользоваться столь необдуманно оказанной помощью, но ему нужно знать, чем придется за нее заплатить.
[indent] — Что случилось, что ты в таком отчаянии? — он восстановился достаточно, чтобы голос звучал с привычной насмешкой.
[indent] Мастер вцепляется в рельефную поверхность одной из светящихся колонн изо всех сил, слишком хорош зная, чего ожидать дальше.
[indent] Женщины. Всегда женщины. Особенно если эта женщина — Доктор.

Гэвин вылетел на улицу и тут же пожалел об этом. Массивная железная дверь захлопнулась за ним с оглушительным лязгом, только усугубив и без того беспощадную головную боль, а промозглый ветер налетел и забрался, казалось бы, во все щели, куда только мог, заставляя детектива кутаться в кожанку и злиться только больше. На жестянок, на Фаулера, на себя самого. Объективно говоря, конкретно этот андроид ему ничего не сделал. Пока что. Но Гэв почему-то был уверен, что обязательно сделает. Он же на основе Коннора слеплен, верно? А этот пластиковый Кен тот ещё баран упертый. Где-то в глубине души Рид даже сочувствует Андерсону, что тому приходится терпеть кого-то настолько раздражающего рядом с собой большую часть дня. Хуже было бы, наверное, только если бы они сами в паре работали. Не дай бог такому случиться. Теперь. А когда-то новоприбывший, ещё зеленый Гэвин мечтал об этом.
Чиркнув зажигалкой, он подпалил наконец сигарету и оперся спиной о стену.
А теперь мечтает вернуть все на свои места — работать одному и никогда не пересекаться ни с одним ведроидом, черт бы их побрал. Когда-то их создатель утверждал, что они облегчат людям жизнь. Освободят время, которое можно будет потратить на более важные в жизни вещи. Ага. Смотрите, облегчили. Сделали кучу людей безработными, заменив любого, кого можно заменить. И продолжают это делать. Иначе с чего бы в участке появляться Коннору? Стоит сейчас этой кукле адаптироваться — и наверху решат, что содержать таких эффективнее, а главное дешевле. И заменят всех детективов к черновой матери. Вот заменить людей в армии — да, хорошая мысль, гибнуть перестанут. Он бы и сам с удовольствием посмотрел, как жестянки друг в друга пускают пулеметную очередь. С другой стороны, чем займутся те, кто в армии раньше был? Везде ж андроиды. Ну-с, политика совсем не его дело. Его дело бояться потерять свое дело и вкалывать как проклятому, доказывая, что он и без передового робота сам отлично с ним справляется. И за этот страх ни капельки не стыдно. И Фаулер это знает. Они все знали, что рано или поздно это случится. Андерсон, он, потом будет Крис, потом разобьют по таким парам всех — и вот тогда начнётся откровенная мясорубка, успевай только замечать, как столы будут освобождаться. Каждый из кожи вон лезть будет, чтобы доказать, что он не самое слабое звено, но по факту им и окажется. Даже он сам. Хотя уж не привыкать. И это еще более злит. Что вся правда, все возможности на стороне одного, а он так, приплод где-то слева. Всегда им был и останется. Бастардам слова не давали. А когда давали, эти слова были «пошел нахер».

— Детектив Рид, — До тошноты знакомый, но все-таки какой-то не такой голос прозвучал чуть ли не у самого уха, заставив Гэвина подскочить на месте от неожиданности и выронить сигарету. Падая вниз, та стукнулась о колено и чуть не прожгла джинсу. Чертыхаясь и отряхиваясь, Рид про себя припомнил с дюжину проклятий, но, выпрямившись, лишь в тон ответил:
— Новый болтовоз родом из Киберлайф. — Не вопрос, утверждение. Эту сцену можно сравнить разве что с вестернами 70-х, когда два ковбоя в больших шляпах выходили в полдень стреляться на главной площади города. — Поздравляю. Нашел. Возьми с полки пирожок. Или чем вы там питаетесь.
Окинув андроида презрительным и в то же время оценивающим взглядом, он пошарил по карманам и снова достал пачку сигарет. Поразительное спокойствие. Холодное и липкое, подстать погоде. На улице всегда становилось легче, но сегодня эффект прямо превзошел все ожидания.

Спасаясь от солнца под посеревшим зонтом, Винчестеры лениво поглощали нечто среднее между завтраком и обедом: как по времени, так и по составу. Когда охота заканчивается, а нового плана еще нет, можно побаловать себя сном до полудня и долгим приемом пищи, а не чем-то заброшенным в желудок на ходу для того только, чтобы в нем не образовалась дырка от голода.
- Да брось, это совпадение, - старается сохранять абсолютно невозмутимую мину, хотя и видит ухмылку на лице брата, прекрасно понимая, что такой грандиозный повод для насмешек Дин ни за какие пироги не продаст.
Торчат в небольшом летнем кафе, уже покидав все свои вещи в машину, а сама машина прячется в тени на противоположной стороне дороги. Все готово, можно отправляться в путь, только вот ехать-то им пока некуда. Редко когда начинали поиск нового дела, пока еще не разобрались со старым: не всегда можно предугадать исход и срок его наступления, а к чему знать, что где-то, не дождавшись твоей помощи, гибнут люди? На совести братьев предостаточно грехов за то, что они уже наделали, вешать на нее еще и грехи за несовершенное – перебор. В конце концов, на них ведь никто и не рассчитывал, потому ничьих надежд Винчестеры не рушили.
Вот и вышло, что следующего дела у них не оказалось: одно только неясное будущее впереди. Впрочем, достаточно было просто сесть в машину и отправиться наобум в любой город, ибо у братьев имелось уникальное свойство находить себе проблемы, даже не прикладывая усилий. Пока что запасным планом было отправиться в бар Эллен, где часто можно было и охотников повстречать и новую цель для себя отыскать с их помощью. Правда, младший Винчестер предпочитал на охоте обходиться только компанией брата, чтобы лишними сюрпризами жизнь себе не портить. Разве что Бобби и Эллен с дочерью стоило записать в исключения, ибо их помощь бывала неоценимой.
- Люди тебе чего угодно напридумывают. «Смертельные гастроли», - подтянув газету к себе, парень фыркнул, прочитав заголовок вслух, и оттолкнул обратно к брату. – И название-то какое-то заезженное. Кто-то решил сделать сенсацию из ничего. Поехали лучше к Эллен, как и собирались.
Понимает, что отнекивается по-детски, что связь между смертями и передвижным цирком действительно может быть, но, в конце-то концов, они же не были единственными охотниками на всей территории Штатов. Наверняка кто-нибудь из братьев по оружию тоже шляется неподалеку, вот пусть и проверит. Есть же извращенцы, которые готовы платить за то, чтобы посмотреть представление на маленькой круглой арене под ненадежной брезентовой конструкцией.
Цирк – это ведь не только грациозные лошади, забавные собачки и бесстрашные гимнасты. Еще и жутковаты размалеванные люди с пищащими красными носами, которые абсолютно уверены, что любой ребенок просто мечтает с ними познакомиться. Да ими же запросто можно было хоть демонов отпугивать! Нет же, отчего-то клоун считался символом праздника, веселья. Может, когда он был просто нарисованным и не ассоциировался у ребенка ни с чем, кроме торта и поздравлений, это и работало, но если уж однажды узрел чудище вживую, икать будешь до старости от одних только воспоминаний.
- Позвони Бобби, пусть найдет кого-нибудь поближе, - продолжая изображать отсутствие интереса, и, в то же время, поддавшись голосу совести, предложил Сэм, хотя и им-то было ехать совсем недалеко.
Знал и сам, что глупо, ведь столько раз ввязывался в бой с опасными клыкастыми тварями, пусть и испытывая страх, но совершенно рациональный. Ты едва ли переживешь хоть одну охоту, если не будешь опасаться ее объекта. С клоунами же все иначе: Сэм прекрасно понимал, что разодетые люди, сворачивающие воздушные шарики в то, что почему-то звали жирафами, не должны вселять ужас. Да, шутки глупые, прикид дурацкий, но всем этим можно убить разве что чувство прекрасного. Однако же, даже черно-белой фотографии в газете было достаточно, чтобы младшего Винчестера начала охватывать паника от одной только мысли, что ему придется видеть клоунов и, что еще более ужасно, разговаривать с ними.

Разведывательные элементы быстро интегририруемой дрон-системы.  Р.Э.Б.И.Д.С. Лучшие демоны активировались одновременно и начали ломать системы, освобождать и заражать программы, поджаривать мозги нетраннерам, В киберпространстве ещё до полной кибернетизации населения было опасно, но, когда случился датакрэш и некоторые города-государства погрузились в полнейший блэкаут… это место стало кромешным адом.

Искусственный интеллект проникал в учёные мозги по каналам связи. Вихревые инфопотоки легко сводили с ума. Старя Сеть распалась на глазах, биты перемешались, и без того полуразрушенные крепости данных окончательно пали. У биржи в те года жопа горела в огне, директор «Сянлэ» вынес себе мозги, только-только образовавшийся «Сетевой Дозор» буквально исходил на говно, а вся годами накапливаемая и хранившаяся информация навсегда была потеряна, повреждена или поменяна местами.

Это, кажется, даже учат в современных школах. Старая Сеть была заражена на 78,2 процента.

///

Хуа Чэн сидит, прикрыв глаз, практически в углу пустующего вагона. Аэроэспресс мчит от точки «А» до точки «В», останавливаясь в строго запланированных местах. ИскИн, контролирующий работу экспресса, не позволит тому ни на минуту отклониться от заявленного графика, поэтому даже в плотном пассажиропотоке гражданские могут быть уверены, что всегда успеют по своим делам.

Репликантам не снятся сны. Мозг, запрограммированный на определённые алгоритмы, не способен воссоздавать никогда не существовавшие в реальности сцены. Некоторые репликанты научились думать – органически рождённые люди представляют это как сбой в скрипте, из-за которого переменные вместо упорядоченного состояния возникают в командной строке в хаотичном порядке. На самом же деле вместо сна они уходят в некое подобие гибернации: в чём-то изначально далеко не машины, но и в чём-то ещё не дотянувшиеся до живорождённых граждан.

Один человек в недалёком прошлом написал целую книгу о том, как человечество продолжало жить в обществе потреблядей и даже не осознавало, что однажды искусственная раса из-за дурацкого эксперимента учёных обретёт самосознание. Там они, правда, назывались не репликанты, а синдикаты, и срок их жизни был не четыре года, а двенадцать лет. И затем, когда срок подходил к концу, их увозили на завод, где умертвляли, сдирали кожу и перерабатывали в энергомыло, которым кормили их же ещё живых собратьев.

///

В период нестабильности некий благодетель создал Чёрный заслон – огромный файрволл на основе искусственного интеллекта, непроницаемый чёрный лёд, отгородивший для людей безопасный участок Сети. «Сетевой Дозор» тогда с радостью ухватился за подобную возможность. Правда, Чёрный заслон лишил людей технологических достижений, которые совершали дикие ИскИны, оставшиеся по ту сторону. «Сетевой Дозор» компенсировал это, создав иные инструменты для контроля над Новой Сетью. Но градообразующие предприятия начали создавать свои собственные подСети тоже, чтобы устанавливать в них свои законы.

///

Хуа Чэн поднимается со своего места и пересаживается на противоположное сидение, рядом с уткнувшимся в планшет Бегущим по Лезвию. Содержимое планшета ему неинтересно, а вот человек, который его держит, очень даже привлекает внимание. Хэ Сюань приносил ему на хвосте, мол, «посмотри, тебе станет интересно».

— Извините, просто редко увидишь Бегущего в общественном транспорте. – Улыбается открыто, едва склоняет голову. – Обычно сотрудники «Сетевого Дозора» редко показываются на людях.

Какое-то время назад «Сетевой Дозор» подмял под себя отдел полиции, именуемый «Бегущими по Лезвию». Якобы, потому что Бегущие обычно занимаются делами беглых репликантов, а репликанты, так или иначе, относятся к юрисдикции Дозорных. И никого особо не волнует, что среди новых Бегущих в основном репликанты последних моделей, которых легче контролировать, и которые на раз-два могут отличить старые модели себе подобных от органических людей. Говорят, достаточно увидеть серийный номер, который пробивают с задней стороны глазного яблока, чтобы всё встало на свои места.

Хуа Чэн обычно пользуется живыми масками – плёнками, которые целиком меняют лицо по заданным заранее параметрам. Поэтому прямо сейчас на Бегущего смотрит почти что мальчишка, недавно перешагнувший порог зрелости. Он собирается добавить нечто ещё, но -

     — скрежет –

Вагон аэроэкспресса ощутимо потряхивает, тот тормозит, как будто налетев на препятствие. На секунду меркнут светодиодные ленты под самым потолком вагона: пространство обрушивается в мрак, освещаемое лишь неоновыми огнями города, а затем, когда включается тревожно-красное аварийное освещение, наступает тишина, хотя по всем правилам должна включиться внутренняя связь ИскИна. Если связь не включается, вывод можно сделать только один – кто-то умудрился влезть в транспортную систему.

[indent] Кто эти люди, которые выбирают профессию – пожарный? Люди, которые добровольно согласны вбегать в горящее здание, когда все оттуда выбегают, с ужасом в глазах? Они очень смелые и отчаянные или немного сумасбродные и «без царя в голове»? К какой категории причислял себя мистер Северайд, он еще не решил, но сумасбродство у него в крови.
[indent] Обычная смена, которая ничем не отличалась от других, несколько вызовов днем и парочка ночью. Пожар, две автомобильные аварии и падение дерева на автомобиль. Но один вызов Келли не мог выбросить из головы, которой произошел в самом начале смены. Маленький мальчик, которого вытащили из шахты лифта. Келли держал хрупкое тело на руках, неся его в скорую. Каждая секунда промедления могла быть решающей.
[indent] За все перерывы, которые выдались ночью, он не сомкнул глаз. Перебирал бумаги, заполнял отчеты, но все цифры плыли перед глазами. Единственное, о чем он мог думать, все ли правильно он сделал? Правильный ли отдал приказ? Что нельзя доставать его сверху, а нужно пробивать стену, боясь повредить позвоночник, может, это было меньшее из зол? Из раздумий его вырвал шум в общей комнате, все давно проснулись и готовились покинуть часть, передав бразды правления следующей смене. Келли выглянул в окно, солнце взошло, был прекрасный день.
[indent] Захлопнув дверцу своего шкафчика, Келли повесил сумку на плечо и направился к выходу, молясь о том, что бы кто-то из парамедиков попался ему на пути. И его молитвы были услышаны.
-Хей, Лесли! – он подбежал к девушке, которая уже почти села в свою машину. – Я хотел узнать о вчерашнем утреннем вызове, мальчик, в шахте лифта. Он мялся. Это была часть их работы. Сделать дело, вытащить человека из опасной ситуации, передать в заботливые руки медиков и благополучно забыть. Иначе это сожрет тебя! Это было самое главное правило, но кто их не нарушает?
— Да, Морган Митчел, девять лет! – она тянула время. – Но ты же знаешь, что я не…
— Слушай, — перебил ее Северайд. – Я просто хочу знать, все ли с ним в порядке и все!
-Он умер, Келли… - она опустила глаза. – был перелом шеи и… Северайд жестом остановил ее рассказ. – Я просто хотел узнать… Спасибо, Лесли! Он направился к своей машине.
— Северайд! Ты не виноват! Ты все сделал правильно! Девушка кричала ему вслед, но он не обернулся. Кинув сумку на заднее сиденье, он сел в машину. К горлу подступил ком. В глазах заблестели капельки слез. Чувство горечи быстро сменилось чувством злобы. Злобы на себя. Я должен был что-то сделать!!!!
[indent] Он не запомнил, как добрался до квартиры, все было в тумане. Швырнув сумку в самый дальний угол, он налил себе порцию бурбона, и плевать, что на часах было 8:30 утра. Опустошив бокал, в два глотка, он обновил напиток и упал на диван, закинув ноги на маленький столик. На телефоне было несколько пропущенных от Лесли, которая явно переживала о душевном состоянии Келли. Опустошив больше половины бутылки, он провалился в сон. В мучительный вчерашний день, который повторялся снова и снова. Но какое бы решение не принял Келли, исход был один – мальчик умер.
[indent] Громкие звуки музыки заставили его открыть глаза. Действие алкоголя давно закончилось, оставив после себя головную боль и легкое чувство тошноты. Что за херня?! Келли вышел из квартиры и пошел на звуки музыки, квартира 4В. Подойдя к двери, он уже занес руку, что бы постучать, но остановился, кинув взгляд на наручные часы, 23:00. Северайд еще раз посмотрел на запертую дверь, откуда доносились звуки музыки и вернулся в свою квартиру. Каждый борется со своей болью, как умеет – это Келли понял уже очень давно.
[indent] Мужчина собрал все свои вещи с комода, возле двери, документы и ключи, и вышел на улицу, где его ждал Camaro. Через несколько минут автомобиль выехал с парковки, у его дома, и направился в сторону больницы, куда отвезли Моргана Митчела. Это одна из форм мазохизма – сделать себе еще больнее, увидев убитых горем родителей, ведь ты не смог спасти их ребенка. Машина остановилась на больничной парковке, в самом дальнем углу. Северайд просто сидел, сложив руки на руле, уперевшись подбородком в кожаную поверхность. Свет из окон больницы, бледными пятнами ложился на асфальт, создавай неправильную шахматную доску. Сделав глубокий вдох, Келли вышел из машины и поплелся к больнице, мысленно ища повод, что бы не заходить туда, просто есть в машину и уехать, ведь он "все сделал правильно", вот только сам Северайд так не считал...
[indent] Войдя в стеклянные двери, Келли оказался в приемном покое, где сидело несколько человек,устремив свой взгляд в пол и сжимая свои пальцы на руках, изредка постукивая пятками по полу. Келли стоял по среди большой комнаты и смотрел по сторонам, чувствуя, как чувство вины просто поедает его изнутри. Проведя рукой по волосам, Северайд отошел в самый дальний угол, усаживаясь в кресло. Его терзали мысли, имеет ли он право вообще показаться на глаза родителей, имеет ли право высказать свои соболезнования. Кому это нужно? Им, людям, которые потеряли своего маленького сына? Или же Келли, человеку, который не смог его спасти...

Теодор усмехается только, замечая наконец, что затронул глубинные струны души девочки-всезнайки. Той самой, что всегда все знает лучше. И этим раздражает так дико каждого. Даже того, кто не счел необходимым свести с ней более-менее близкое знакомство или хотя бы поинтересоваться мнением. Не важно, о чем именно. Оно бы все равно не понравилось.

Все, кто поступил в Хогвартс  одновременно с Гарри Поттером, очевидно обречены были на то, чтобы превращаться в безликие тени. Те, что заметить сложно, когда рядом сияет мальчик-который-выжил. Мальчик, который не только спас себя за счет жизней родителей, но и...Не сделал ничего особенного, пуская слюни в тот момент, а все равно был признан героем. Если бы только, хоть кому-то еще в этом мире, давалось все так легко.

Близкий круг "золотого мальчика".  Происходящее тоже удивляло лишь на первом курсе. Лучшая игра в шахматы за...сколько там лет? Чушь.
Как и то, в общем-то, что друзья Гарри Поттера, с ним во главе, нарушили все существующие школьные правила, все поставили под угрозу. И за то были вознаграждены.

Вывесим флаги Слизерина, заслужившего право называться лучшим факультетом за знания?
Злая насмешка. Есть ведь Дамблдор, питающий слабость к Гриффиндору. Воздали должное всем нарушителям, кого и не думали наказать?
Счет стал ровным?

Ах, да..."нужна сила, чтобы противостоять друзьям". Так, кажется, было сказано в тот самый вечер, когда все, поняли, как будет теперь все в древней школе магии и волшебства? Флаги зеленые сменяются красными, за присвоенные дополнительные баллы.
За то что "лучший мальчик тысячелетия" применил жестокое заклятие на своем друге. За то, что тот тоже не был в спальне в установленное время. Не зная, явно, что задумал Поттер.
А если знал, то...? Все становится даже веселее. 
И все, абсолютно обескураженные, просто промолчали. Это же было решение директора школы.

Великолепная троица была права, что в тот вечер презрела все правила для остальных. Прав был тот, кто предотвращал это. Не прав только Драко, что тоже пытался остановить их, еще до того, от нарушения правил и Слизерин поплатился за то. Как и Малфой, которого наказали походом в лес.
В отличии от Долгопупса за тоже самое, очевидно.

Все правы, кто на нужном факультете и в свите нужного мальчика. Естественно.

Гермиона может сжимать зубы и обострять скулы, защищая все, что угодно свое, это очевидно и легко. Всем свойственны инстинкты самосохранения. Когда они попраны - это становится действительной проблемой.

Даже палочку сжимает так, что белеют костяшки пальцев. Стоит только сказать вслух то, о чем много лет думает вся школа.

Все, кроме тех, естественно, кому это полезно. Гарри Поттер и его друзья. Факультет Гарри Поттера, что каждый год получает баллы за непредусмотренные школой вещи. Знакомые Гарри Поттера и члены семьи его друзей. Им-то очевидно, почему все кажется справедливым абсолютно.

Нотт-младший реагирует на слова, сказанные Грейнджер. Про Темного Лорда, чье имя называется столь бесстыдно губами грязнокровки. Он никогда не хотел быть таким, как его отец. Не хотел слышать все эти истории о славных временах, что были ранее.

Но слушал, потому что был должен. Обязан был испытывать пиетет, потому что только в этом заключается связь поколений.
К тому же, всезнайка не знает, о чем говорит. Не в полной мере, как минимум.

И это хотя бы  к тому, что не ей судить, как должен жить магический мир и кто в нем прав. Чье наследие и чьи принципы правильнее. Не имеющей на то никакого права.

Сама вспоминает, спустя столько лет, что милорд нашел путь для того, чтобы вернуться, пусть и не в полном своем величии. Забавно.

Рассказы отца обретают свои черные тени, становятся чуть более реальными. Тео не впитывал все это  с молоком матери, умершей слишком рано и просто пытающейся любить семью, а не быть одной из воинственных колдуний.
Он рос на том, что было единственной истиной в их доме, потому что воспитывал отец. Не могло в этом всем быть иной правды от того, кто продолжал оставаться преданным, даже спустя столько лет.

Конечно, Грейнджер вникла  в историю своего нового мира по книжкам. Забыв о том, что не могла быть его частью по праву своего рождения. Не могла заглянуть за его изнанку, чтобы высказываться так...дерзко.

Впрочем, Теодор отворачивается, не высказываясь грубо на все эти заявления. Игнорирует собственные мысли о том, что никогда не был столь же предан тому же, кому и его отец. Не видел во всем этом смысла, пока всё складывалось хорошо и в отсутствии того.

Но ничего подобного никогда не было озвучено вслух. И любые инстинкты работают лишь на то, чтобы не соглашаться с лохматой подружкой Поттера. Не ей высказываться о том, что стоит того или нет. Формально - не в присутствии сына одного из самых преданных Пожирателей Смерти, кто не отрекся от собственной верности тому, даже после исчезновения. Ему бы разозлиться, да начать отстаивать идеалы последователей Темного Лорда.

Но, во-первых, ничего не горит внутри, если сердцем, а не разумом.

А во-вторых, претензии подобные не озвучишь вслух. Даже ради того, чтобы отец был доволен.

Не в это время. Грейнджер признает, что повелитель проявил, что не сгинул, раз Гарри Поттер спас школу. Но ведь его все еще нет.

К тому же, помимо противостояния мнений, проблемой очевидной становится происходящее вокруг. Вроде теней, что наполняют вдруг исказившееся пространство. Звуки, источник которых определить не представляется возможным, вдруг начинают править бал.

Нотт-мл. наблюдает внимательно за тем, как Грейнджер встает возле него. Слишком близко.
Прокомментировать бы едко,  на самом деле. Но на это еще будет время.
Когда разберутся в происходящем.

- Депульсо! Отбрасывающее заклинание для серебристой тени. Помогает обычно отшвырнуть от себя что угодно.
Хотя, серебряное нечто рядом вряд ли похоже на что-то такое же конкретное, как подушка, на которой учили во время уроков. Просто первое, что пришло в голову. К тому же, должно отшвыривать все материальные предметы.

Тень дергается, словно, пытаясь понять, с чем столкнулась. Она жива или мертва? Предмет или образ?
Это даже не патронус, чувствуется точно, из-за холода рядом. Это...нечто.

- Скурж! Против Пивза, призраков и оставленных от них следов помогает всегда. Либо физическое проявление магии, либо всякая дрянь потустороннего мира.

Заклинание ударяет по серебряной тени, что замирает наконец на одном месте. Секунда, две, три. Раздается грохот, а она с писком, слишком высоким для того, чтобы барабанные перепонки остались нетронутыми, исчезает вдруг.

Неплохо, но вряд ли конец. В странном месте, где они вдруг оказались.
Благодаря Грейнджер.

- Не хочу показаться навязчивым, но идеи, мнения, помощь...будут? Конечно, главная всезнайка школы оценивает ситуацию, как иначе. Пытается не быть грубой ни к кому, наверное, включая странных представителей мертвого мира. Ах, благодетельница для каждого страждущего.

Впрочем, она же действительно умна, хоть признавать этот факт словно поедать острый перец килограммами за раз. Должна помочь им выбраться из ситуации, где они оба оказались.

Пусть соберется.

Как из спокойного и рассудительного мальчика получился настоящий маньяк, на счету которого ни одна загубленная жизнь? На этот вопрос никто и никогда точно не сможет ответить. Да психологи и психиатры будут строить логические цепочки пытаясь докопаться до истины, но это останется лишь их предположением. А тот факт, что Билли Лумис даже не попал в их загребущие руки, только сыграло в пользу построения вымышленных причин. И только сам парень понимал, что же с ним произошло и кто же в этом виновен. Лежа в постели после пулевого ранения он частенько прокручивал в голове произошедшее и понимал, что потерял самое дорогое в своей жизни. В пылу они со Стю признались во всем, желая чтобы девушка узнала, что ее мать не была такой уж святой, какой считала ее Сидни. Но все зашло слишком далеко и он пытался ее убить, а в итоге именно она подстрелила своего несостоявшегося убийцу и теперь считает, что убила его. Но отказаться от первой любви Уильям уж точно не мог. Главное сейчас было подняться и узнать, как же живет она без него. Мать не собиралась отвечать на его вопросы, считая что именно мисс Прескотт виновна во всем и воспоминания о ней необходимо выбросить из головы и постараться жить дальше. Но Билли упрямый и если поставил перед собой цель, готов был пойти на многое чтобы получить желаемое. И раз уж появилась мотивация, он изнурял себя до потери сил, чтобы встать с постель и вновь пойти. Пуля прошла рядом с сердцем, но не задела его, в отличии от позвоночника. Так парень превратился практически в овощ, не имея возможности пошевелить ни руками, ни ногами. Но это было всего на пару месяцев, пока повреждение не срослось. Правда пришлось заново пользоваться конечностями и мысли о скорой встречи с Сид придавало сил.
Благо как-то Нэнси Лумис удалось ради единственного сына, не только вытащить его из больницы и признать умершим, так еще сделать ему новые документы. Возвращаться в родной городок было нельзя, но запретный плод сладок. Тем более что, как только силы к Билли вернулись, он начал следить за своей одержимостью. Так он узнал, что девушка закончив школу поступила в Виндзорский колледж и даже завела новых друзей и даже парня. А значит, что совершенно позабыла его и это причиняло огромную боль. Хотелось убить предательницу, но что-то его останавливало. Ведь оказалось, что мисс Прескотт ходит на его могилу и даже разговаривает с надгробным камнем. Правда о чем же девушка ведет разговоры ему не удавалось, потому что подойти ближе, означало бы раскрыть себя. А этого уж точно на данный момент не хотелось. Но напомнить о себе и всем хорошем, что было между ними не мешало бы.
Милые, незначительные мелочи, которые для других являются просто мусором, а для этих двоих очень важны, есть у многих. И именно такими напоминаниями о себе и собирался воспользоваться Лумис. И под покровом ночи парень подложил на свою же могилку наручные часы, которые когда-то ему подарила Сидни и остановил их на времени смерти, которое было указанно в его личном деле. Девушка не могла не узнать их, ведь когда-то ее глаза лучились настоящим счастьем, когда она дарила их своему возлюбленному. Тем более что они были на нем во время той кровавой вечеринки и можно было представить, что и хоронили его в них. Но ради того чтобы в сердце возлюбленной что-то шевельнулось, парень готов был пожертвовать такой ценностью.
А со временем в голове этого маньяка появились мысли о том, что он должен остаться единственным в жизни этой девушки. Он ревностно смотрел на ее новых друзей и конечно же на нового парня. Тем более, что Ренди все еще пускал слюни по его возлюбленной и мечтал когда-нибудь занять его место в сердце Сидни. Оставалось только убрать этих людей, в прямом смысле, если они сами не понимают, что находиться с ней рядом просто опасно. И потому стоило хорошенько подготовиться и найти тех, кто будет выполнять всю грязную работу и которые если что ответят перед законом за содеянное. А все остальные отвернуться от мисс Прескотт, как от прокаженной и тут в игру вступит сам Билли и покажет той, что кроме него, она больше никому и не нужна.
Подготовка уже шла полным ходом, но все затянулось. Нужно было внедрить нужных людей и конечно же подталкивать их сблизиться с Смд, а для этого необходимо было время. А ждать Уильям не любил, тем более что его темная сторона всегда требовала выхода, а ревность обуревавшая его, только способствовала этому. Так почему вновь не напомнить о себе?
И подходящий случай подвернулся. Студенты организовали очередную вечеринку и на этот раз сама мисс Прескотт отправилась на нее и даже похоже выпила не много лишнего. Оставалось только дождаться, пока ее ухажер доведет ее до нужной комнаты, а потом задействовать Микки, дабы тот не позволил тому остаться с ней и вытащил по какой-то надуманной причине. Все так и произошло. И пока Сидни пошла в душ, чтобы привести себя в порядок, Билл залез в окно и сел в кресло, в темном углу, чтобы его не было сразу же заметно. Благо, что соседка мисс Прескотт сегодня не собиралась ночевать в своей комнате и этим было не грех воспользоваться.
- Пить ты, так и не научилась, душа моя. Произнес парень, когда возлюбленная держать за стеночку, все же вернулась в свою комнату. И заметил, как девушка замерла в страхе, узнав его голос. Но взяв себя в руки, начала осматриваться, не веря что все это происходит на самом деле.
- Не включай свет, если не хочешь, чтобы я исчез. Увидев, что испуганная девушка потянулась к включателю. А ему хотелось оставаться неким призраком, а не человеком из плоти и крови. Пусть Сид на утро посчитает, что все что будет этой ночью, явилось сном, вызванным достаточной порцией алкоголя. Оставалось только подождать, пока она возьмет себя в руки и наконец-то присядет, чтобы начать уже полноценный диалог.

После гибели Эллисон, Айзек не смог долго оставаться в городе и принял решение уехать вместе с отцом возлюбленной и попытаться найти свое место в этом большом мире. Все же в Бейкон Хиллс его больше ничего не держало. Парень остался полным сиротой и больше не мог на кого-то рассчитывать кроме себя. Да, ему помогал Скотт МакКолл и парень даже некоторое время жил в его доме. Так же он являлся частью стаи, но хотелось следовать дальше и получить какую-то профессию. В родном же городе на него смотрели со снисхождением и какой-то жалостью, а это не могло не напрягать.
В другом городе, Лейхи купил себе маленькую квартирку, за те деньги что выручил за продажу родного дома. Который нес с собой только дурные воспоминания о том, сколько горя он перенес в нем из-за побоев родителя. И избавиться от него было во благо. И пусть новое жилье было совсем маленьким и находилось на окраине города, но все же было каким-то родным и уютным.
Закончив школу, оборотень выбрал чем же он хочет заниматься в дальнейшем. И он понял что его тянет к правоохранительным органом. Айзек хотел помогать тем, кто в этом нуждался. Ведь если бы на его случай обратили внимание, то возможно отца бы приструнили и он не стал бы издеваться над своим сыном. А возможно бы и не выбрал жизнь оборотня. Ведь не будем забывать о том, что Дерек выбирал более слабых представителей школы, дабы подарить им силу и помочь выбраться из той ямы, куда они попали.
Правда Лейхи никогда не жалел о приобретённой силе, ведь если бы ни Хейл, он бы не познакомился с многими кто сыграл в его судьбе достаточно значительные роли. Да и только благодаря своей силе он сблизился с Эллисон Арджент и даже полюбил ее. И эта красавица навсегда осталась в его памяти эдаким ангелом с луком на плече, которая готова была отдать жизнь ради дорогих ей людей и погибла в одной из стычек со сверхъестественным. Оборотень очень корил себя за то, что не смог спасти ее. Ведь она пусть и была охотником, но являлась обычным человеком и потому к ней должно было быть повышенное внимание. Из-за собственной нерасторопности и глупости, Айзек потерял ту, что была его первой и самой яркой любовью.
Прошел уже ни один год и пришло время возвращаться и отдать долг родному городку. Все же там остались те кто сейчас нуждался в помощи. Тем более до парня дошла информация о чинившихся беспорядках и о том, что многие сверхъестественные погибли в этой войне. И наконец-то закончив свое обучение, возмужавший Айзек решил продать ту самую квартирку и вернуться в родной городок. Начинать карьеру нужно с малого и потому парень устроился с местный участок, поступив в подчинение Стилински. Теперь вся информация о происшествиях попадала в руки Лейхи и он мог первым прибыть на место преступления и уже там разбираться на сколько все серьезно.
Сегодня был обычный спокойный день и ничего не предвещало беды. Оборотень сидел за своим рабочим столом и разбирал накопившиеся документы, когда поступила информация о неизвестной девушке, которая была обнаружена без сознания возле леса. Конечно же бедняжку отвезли в больницу и теперь она под наблюдением врачей. Но стоило разобраться кто она и что с ней приключилось. Парень решил отправиться самостоятельно в больницу и разобраться с этой незнакомкой. Вот только по приезду оказалось, что девушки нет в палате. Мед. персонал не понимал куда она могла деться. Но явно далеко уйти в больничной сорочке беглянка не могла. Да и связавшись с охраной, стало понятно, что никто подозрительный не покидал стены данного учреждения.
Лейхи решил обойти этаж, где лежала девушка и поискать ее. И ему улыбнулась удача в одном из хозяйственных помещений беглянка была найдена. И какого же было удивление оборотня, когда в запуганной девушки, он узнал Эллисон Арджент. Это был настоящий шок, словно разум играет с ним в какие-то извращенные игры. В начале пришло неверие, ведь даже после возвращения в Бейкон Хиллс парень первым делом отправился на могилку к бывшей возлюбленной. Сейчас перед глазами была именно та картина, когда он принес огромный букет белых роз, как бы прося прощения что так долго не появлялся. А тут она жива? Этого не может быть.
- Эллисон? Только и смог выдавить из себя мужчина. Но сразу стало ясно, что для нее это имя ничего не значит, словно не ее или она его не помнит. Бедняжка была похожа на запуганного зверька и явно не понимала что от нее хотят. Для начала хорошо было бы успокоить ее, а потом разбираться со сходством с мисс Арджент.
- Я не причиню вам вреда. Я хочу вам помочь. Айзек старался говорить спокойно и надеялся на то, что голос не выдает его волнения. Хватит одной напуганной. Пришлось остановиться и ждать чтобы девушка успокоилась и поняла, что здесь никто ее не обидит.

В орден Альбедо вступил всего пару месяцев назад.

Мондштат казался шумным городом. Хотя по правде говоря, любая деревня для Альбедо была бы шумной. Прежде он практически не сталкивался с другими людьми, слишком долго они с учителем скитались по заброшенным развалинам и пустошам, где кроме скудной фауны и монстров никого толком и не было. Бывало они захаживали к людям, но юный ученик в основном оставался в тени. Он понимал, что он не совсем такой же как они, но в целом не думал об этом слишком много, поскольку это было совсем не важно. До сих пор у них не было цели связываться с обществом. А потом, потом Рейндотир пришлось оставить Альбедо. Впрочем она позаботилась о том, что бы он не оставался совсем один. Очевидно она бы не бросила свое собственное любимое творение на произвол судьбы. Да она всегда была строга к нему, но лишь для того, что бы он стремился к большему. Возможно Рейн и не верила что Альбедо способен достичь высшего мастерства, однако в глубине души она надеялась что ее усилия были не напрасны и ей действительно удалось создать высшее создание. Заложив все это в светлую голову, перед алхимиком была поставлена практически несбыточная цель, к которой, во что бы то не стало он должен стремиться. Иначе все усилия были бы напрасны.

«Альбедо, иди в Мондштадт. Найди мою старую приятельницу Алису и отдай ей письмо. Выполни последнее поручение»

По первой Альбедо старательно избегал контактов с местными, поскольку его интересовали только исследования в лаборатории, которую ему любезно предоставили, а болтовня довольно доброжелательных жителей, честно говоря, заставала врасплох. Он не понимал к чему это беспечное дружелюбие. Первое время ему помогала госпожа Алиса и ее маленькая дочка Кли. Возможно только благодаря этим двум факторам особая нелюдимость Альбедо стала исправляться. Он как ребенок вновь учился чему-то новому. А после применял на практике. Яркая Алиса сильно отличалась от строгой Рейндотир. И первое время это обескураживало, но со временем Альбедо привык и даже нашел в этом нечто особенное. А именно то, насколько позитивные эмоции красят людей и дарят особое тепло.

«Твоё последнее поручение: покажи мне истину мира, покажи мне его смысл».

А потом Алиса оставила их с Кли в Мондштате вдвоем. И в жизни Альбедо начался новый этап, в котором ему предстояло познать этот мир с иной стороны и изучить много нового, а именно природу живых людей.   

Альбедо как раз возвращался от Собора Барбатоса, витражи которого он пытался запечатлеть на холсте, как его внимание привлекла тренировка рыцарей. Он внимательно следил за их движениями, попутно в одно мгновение невзначай достав лист бумаги и уголёк для набросков, ловя взглядом динамичные фигуры новобранцев и изображая быстрыми линиями их силуэты. Голос Капитана Кавалерии обращенный к нему в первое мгновение заставил алхимика стушеваться. Не то что бы он стеснялся своего занятия, просто в этом мгновение он был вынужден покинуть свою зону комфорта несколько лихорадочно придумывая ответ на вопрос. Мечом Альбедо владел как умел, на самом деле — неважно. Рейндотир учила его базовым приемам которых хватало для того что бы сразить агрессивного врага, но и то требовалось это совсем не часто. В основном их выручала смекалка и умение грамотно расставлять ловушки, что бы заманить в сети очередной образец для их исследований. Впрочем, Альбедо решил быть честным, отчасти.

— Боюсь, мое умение владеть мечом разочарует Вас... — Альбедо делает небольшую паузу решая как лучше обратиться к Альбериху. Все эти рыцарские формальности все еще были ему в новинку. — Капитан. Все таки я кабинетный ученый. Но если вы покажете мне мастер-класс, я готов попробовать повторить ваше мастерство.

Подхватив мольберт Альбедо окончательно спустился с лестницы и немного неуверенно зашел на плац, поставив свои принадлежности к каменной стене. По идее Альбедо, который внезапно появился в городе и которого довольно быстро назначили капитаном исследовательского отряда, был обязан обладать базовыми навыками боя как и любой член рыцарского ордена. Но поскольку случай его появления был уникальный, ему сделали определенную скидку. Поскольку дельного алхимика в городе не было. Хотя по правде говоря сам город не особо нуждался в таких людях. Популяризация алхимического мастерства в этих краях как раз легла на плечи молодого алхимика.

- Снимаю шляпу, парень ты не промах. - Цири учтиво, без тени иронии, поклонилась и отсалютовала сопернику. – Признаю поражение и кланяюсь победителю.

В конце концов, она придворная дама, едва ли не состоявшаяся княгиня, поэтому проиграть одному из лучших воинов Скеллиге в дальности и меткости харкания в горшок, сочла допустимым. Пусть пирует, триумфально оглашая славную победу над ведьмачкой. Недельная охота, завершившаяся днём накануне, о мастерстве и навыках Цириллы рассказала островитянам больше, чем любая историческая справка в пухлом фолианте, поэма авторства Лютика или байка от первого или десятого свидетельствующего лица. Девушка знала, что на островах ей всегда рады. И что никто не посмеет обвинить её в слабости или малодушии. Разве что в дурном аппетите – худоба Цири по туманной необъяснимой причине всегда задевала местных.

Застолье выдалось шумным. Но усталость гостей давала о себе знать – барды через одного играли на инструментах, не утруждая себя ни попаданием в ноты, но стройным ритмом. Танцующие, чей слух был настроен на самое точное совпадение с разливающейся какофонией, походили на морских черепах, которые, вяло подгребая ластами по сырому прибрежному песку, переваливаясь с бока на бок, то ли идут на водопой, то ли вообще забыли, зачем покинули более родную стихию. Да, без войны или охоты местные бойцы с трудом находили себе развлечение. Оставалось только кутить да морды бить. Сегодня, по счастливому стечению обстоятельств, до второго дойти было не должно. Основные задиры, измученные охотой, уже вдоволь нахлебались и дрыхли в обнимку под чучелами убитых когда-то давно славными предками медведей, волков и лосей. Оставшиеся развлекался кто как мог – кто про обоюдное уважение с товарищем по оружию спорил, кто белок считал, кто пытался за юбкой какой приударить, едва, правда, различая подол молодухи от подола кухарки, неделю назад вступившей в звание почтенной прабабки своего рода.

Цири любила Скеллиге. Любила всей душой, заочно и безоговорочно принимала все традиций, привычки, хорошие и плохие, сурового народа. В минуту опасности каждый здесь встанет. Без лишних вопросов, рассуждений и сомнений возьмётся за оружие, будет защищать честь клана, свободу, справедливость до последнего вдоха и капли крови. Девушке приятно было знать, что где-то в этом мире остались ещё люди, для которых всё это не пустые слова.

Но прочь тяжёлые мысли – от них между бровями начинала пролегать морщинка, которая грозила оставить на лице след почище шрама. Сегодня все отдыхали. Веселились, танцевали и наслаждались жизнью. Цирилла взглядом окинула зал и, среди хаотично перемещающихся тел, быстро нашла ведьмака – белобрысая голова ярко выделялась в приглушённом освещении зала, напоминая жирный налитой чирей на жопе, готовый вот-вот лопнуть. Геральт сидел за столом у противоположной стены. Один из местных, головы на две выше ведьмака, водрузил огромную руку на его плечи и что-то увлечённо и обстоятельно рассказывал. Слова до цинтрийки сквозь вязнущую в собственном декадансе музыку не долетали, но скучающая гримаса компаньона давала понять, что разговор едва ли ведётся о последних тенденциях и веяниях в военных науках.

Девушка усмехнулась и потянулась за кубком, но громогласная отрыжка, которую вполне можно было бы перепутать с солирующей партией для борова с выходом, остановила от сего опрометчивого решения. Цири прислушалась к ощущениям и поняла, что вполне готова отправиться на боковую. Проспать добрых полдня, затем хорошенько откиснуть в бадье с тёплой водой – прекрасные и такие благоухающие перспективы.

Гонец застал Цириллу на выходе из залы. Было видно, что человек попался неподготовленный – по тридцать пятому оттенку синего в лице можно было вполне точно определить количество раз, когда он опорожнял желудок на пути от большой земли до островов. Руки его дрожали не только от истощённого состояния, но и от пути, которое после корабля ему пришлось преодолеть на коне под проливным колючим северным дождём. С благодарностью приняв письмо, ведьмачка попросила кухарку обустроить для гонца комнату, обогреть и накормить. Сама же подошла к ближайшему канделябру.

В идеально сложенном конверте с простой сургучной печатью обнаружилось два листа бумаги. Ровные линии строк, стройные, похожие одна на другую как родные близнецы буквы, витиеватые хвосты, изящные вопросительные знаки и скромные знаки восклицания – Ярре был безупречен. Ни единой кляксы, ни одной помарки или исправления. Что было удивительно, ведь текст письма едва ли можно было назвать праздным. И совершенно точно – обыденным и спокойным. Если опустить долгие приветственные речи и сторонние рассуждения, смысл послания оказался крайне тревожным – внезапно пропала молодая супруга писаря. По самому главному вопросу Ярре не сильно вдавался в детали, но просил, если Цири найдёт возможность, уделить старому другу время. Он был бы крайне признателен за помощь в поисках жены, поскольку находил себя обеспокоенным и предполагал худшее.

- Вот тебе и писарь-мыслитель, научных трудов сочинитель, - характер давнего приятеля был таков, что даже за глаза, находясь в тысячах миль от него, грязными непристойностями ни его, ни совершаемые им действия язык описать не поворачивался. Планы изменились быстро и радикальным образом. Сперва Цирилла подошла к Геральту, без лишних слов сунула письмо ему в руки. Пояснять тоже ничего не стала, поскольку после прочтения ведьмак, наверняка, и так поймёт, что девушка немедленно отправляется в Темерию. С ним или без него – пусть решает сам. Хотя и здесь, кажется, всё довольно очевидно.

Бывает в жизни так, что все происходит очень спонтанно. Так и получилось, когда в городок Бейкон Хиллс вернулся Стайлз Стилински и они наконец-то встретились с Малией Хейл. И пусть в начале они долго ходили вокруг до около, но все же пересилили себя и признались друг другу во взаимной любви. И от счастья которое так неожиданно свалилось на голову девушки, ведь она и мечтать не могла, что такое возможно, совсем потеряла связь с реальной жизнью и погрузилась в любовные приключения. Тем более что пара не задумываясь решила уехать к морю и насладиться своим счастьем. Остальной же мир должен был подождать. Вот только эта сказка, как и все хорошее имеет свойство заканчиваться. И пришлось возвращаться в реальность. Вот только тот факт, что девушка никому не сообщила, что она уехала в отпуск, пришлось отдуваться. Ведь когда они вернулись и волчица наконец-то включила свой телефон, то обнаружила, что у нее куча пропущенных вызовов и конечно же сообщений. И больше всего негодовал именно Питер. Мистер Тейт, которого девушка и называла до сих пор отцом, уже привык, что его неугомонная дочь частенько может исчезать, а потом появляться. Вот только Хейл требовал отвечать ему хотя бы на сообщение, чтобы тот знал что она в порядке. А тут Лия пропала и отключила свой телефон, что было весьма подозрительно для родителя. И прочитав все смс и прослушав голосовые сообщения стало ясно, что лучше всего будет сейчас отправиться именно к Хейлу и объяснить все самостоятельно, чем звонить или писать. Тем более что тот использовал все свои возможности и уже выяснил о том, что она прошла регистрацию на самолет и улетела из страны.
- Питер рвет и мечет. Зря я отключила мобильник. Придется ехать к нему. Заигрался он в любящего папочку и совершенно позабыл, что дочь уже взрослая. Шатенка несчастно вздохнула, понимая что сейчас им с любимым придется попрощаться. И злость на Питера только росла из-за этого. Ведь она не сопливый подросток и может уже жить собственной жизнью, только похоже мужчина отказывался это понимать. И где-то в душе она понимала, что мужчина пропустил слишком многое в ее жизни и теперь такими странными способами старается загладить свою вину, играя в заботящегося папочку. Но так же ему нужно помнить, что у него есть своя жизнь и пришло время заняться именно ей. Стало интересно, а Стайлз знает с кем сейчас живет Хейл?
- А ты давно общался с Лидией? Благо они все же дошли до машины и усевшись, могли спокойно поговорить о дальнейших планах. Тем более что ей придется отправляться к родителю и лучше всего сейчас все же поехать к ней домой и хотя бы собрать вещи, которые будут более удобны в новом путешествии. Стайлзу нужно возвращаться на службу и очень скоро он уедет из родного городка и из-за Питера им даже не удастся попрощаться, как следует. И поэтому раздражение только росло в ее душе. Ведь они конечно будут встречаться в те короткие встречи, когда удастся вырваться, но в остальное время придется общаться лишь по телефону. И она конечно же не рассчитывала, что как только самолет приземлится, ее ударит оземь жестокая реальность.
- Не так я хотела попрощаться с тобой. Но не хочу чтобы Питер примчался сюда и еще обвинил тебя за свои потраченные нервы. Поэтому лучше я приму удар на себя. Поехали в мою квартирку, приму душ, возьму чистые вещи и отправлюсь в путь. Парень похоже не понимал, почему Тейт так суетиться, но она же заботилась именно о нем. Пусть он сейчас и агент ФБР, но все же является обычным человеком за которого Малия всегда будет очень переживать. И потому чтобы продемонстрировать, что все что было между ними, не было сном и ни в коем случае не заканчивается, поэтому взяла за руку и прильнула к губам в коротком поцелуе. Тем более что она не уезжает прямо сейчас и пока они отправляются к ней в маленькую квартирку, где можно будет перевести дух.
Зайдя в свое жилье, шатенка долго не раздумывая направилась в душ, чтобы хоть не много освежиться и привести себя в порядок, после изнурительного перелета. Своего же парня она отправила в спальню, давая ему возможность прилечь и так же прийти в себя. Им обоим было о чем подумать.
Нужно сообщить папаше, что я приеду, а то не дай бог примчится сюда сам. С этими мыслями, волчица вышла из душа в одном полотенце и сразу же схватилась за телефон, вбивая короткое смс, о том что приедет и им будет о чем поговорить.