[indent] Лире не нужно много навыков, чтобы пытаться банально выжить в мире, который, кажется, был готов её заглотить, не прожёвывая и растворить в кислоте здешних густых лесов. Девушка могла бы считаться бедной, ведь у неё совершенно не было средств к существованию – беловолосая не могла заплатить даже за жильё, пусть и знала, что может заработать, выполняя несложную работу, ведь магические силы имелись в достаточном количестве, чтобы расправляться с небольшими монстрами. Лира могла исцелять небольшие раны, творить магию, и её помощь, несомненно бы пригодилась простым жителям, но…

[indent] Она напугана и бежит прочь.

[indent] Шлёпает по улицам в рваном светлом платье, которое давно нуждается в обновлении, с диким затравленным взглядом всматривается в чужие лица и пятится прочь от тех, кто смотрит в ответ. Бродит по пустым переулкам, не разрешает себе спать, заставляет себя быструю работу в обмен за еду. У кого-то выпрашивает тёмную накидку, в которую кутается, чтобы скрыть волосы и лицо. Натягивает капюшон пониже, голову в пол – никто не должен узнать, понять, что она сбежала от хозяина, в чьих владениях провела несколько разрушающих душу лет.

[indent] Лира почти не помнит, как сбегала, что сделала. Казалось, она вообще не желала поначалу уходить – от неё не так много требовали, а жестокость и насилие, с которым пришлось столкнуться, со временем стали естественными, где девушка спокойно терпела всё, что нужно было. И всё же в несвободе было тяжело. Пусть и беловолосая активно искала положительные стороны и порой находила их в избытке – кров над головой, относительная безопасность, возможность отдыхать и даже время от времени проводить время так, как хочется ей.

[indent] О мрачных моментах Лира не думает – это было слишком. Слишком ужасным, чтобы держать в голове, чтобы помнить, пусть и порой в кошмарах снятся чудовища и те самые лица, которые издевались и заставляли делать то, что она не хотела.
Беглянка спотыкается.

[indent] Упирается руками в землю и поднимается. Замечает чужие взгляды и поглубже натягивает капюшон, меняя курс на лес, в котором планирует провести ночь. Этот город Лире не нравится… Слишком… Слишком, ей кажется, все смотрят за ней, следят, и девушка поджимает губы, выбираясь на лесную тропу, где, несомненно, её ждут монстры и иные опасности. Но вернуться назад, получить наказание страшнее. Ведь неизвестно, не решат ли её перепродать или лишить всех полученных за хорошее поведение привилегий. Лира видела, как может быть плохо, а потому, отсекая воспоминания прошлого, решает для себя одно: она не вернётся. Никакой ценой.

[indent] Лучше смерть.

[indent] Девушке не сложно потому скрываться в лесах, быть может, даже голодать и испытывать трудности с выживанием, но это всё лучше, чем в каждом незнакомце видеть потенциальную опасность, которая приведёт к хозяину.

[indent] «Бывшему хозяину», — решает твёрдо, для себя определив, что отныне она абсолютно свободна, пусть и несчастна. Лира кусает губы – осознание болью сжимает грудь, заставляет похолодеть. Спасая душу и обретая свободу, беловолосая обрела иные страдания и иной дискомфорт, который, как порой ей казалось, был всяко хуже, чем «там».

[indent] Поэтому мысль о возвращении невольно, но терзала душу, заставляя обдумывать возможные варианты, взвешивать плюсы и минусы и, пусть Лира отсекла прошлое, запечатала в сознании, она всё равно понимает, что вернётся в неизвестность.

[indent] Она поднимает голову – но не неизвестность ли сейчас пред нею? Не знает, что будет завтра, куда идти, что делать. Как выживать. Сможет ли кому-то довериться и найти помощь? Или придётся скитаться всю жизнь, пока монстры не разорвут её слабое усталое тело или ноги не приведут сами к пустоте у обрыва? Лира не знает. Но исправно каждый день даёт себе шанс, пусть и избегает большинства существ, которые потенциально могли бы пригреть и дать уют – беловолосая твёрдо решает, что, если вдруг к ней кто-то будет добр, то ей обязательно придётся платить. А кроме магии, которая нужна для монстров и собственного лечения, у неё есть только тело.

[indent] А себя, своё тело, Лира так просто не отдаст.

[indent] Вздрагивает, когда ветер тревожит верхушки деревьев. Беглянка оборачивается – ей видится чужое присутствие, но то лишь призраки былых страхов. Беловолосая выдыхает и снимает наконец капюшон, чтобы осмотреться и подумать, может ли она дойти до гор или стоит уже сейчас придумать себе еду и ночлег.

[indent] Вечер, а вместе с ним и темнота, постепенно ложатся на деревья, опускаются мерно по стволам вниз, лижут тьмой подступающей землю, пока беглянка, осматриваясь, ищет место, у которого может разбить скромный огонь, согреться в морозной ночи, холода которой уже заставляет дрожать, кутаться теснее в плащ и жалеть о том, что ей не хватило ни сил, ни решимости остаться в городе и снять хоть какой-то приют, где было бы и тепло, и относительно безопасно.

[indent] Сейчас же, оборачиваясь вокруг, серые глаза почти видят диких страшных чудовищ, изгибы их тел, форм. Девушка смаргивает – всё исчезает. Кивает сама себе, понимая, что ею движет страх, переживание, волнения, и потому лишь идёт набирать скорее веток и хвороста, чтобы, замёрзнув, наконец позволить себе развести небольшой костёр с помощью магии, у которого тут же садится и греет руки в тепле.

[indent] Возможно, Лира слишком недальновидна – ушла в лес, зная, что будет холод, зная, что, возможно, не сможет найти еду. Но девушка готова терпеть голод – не так страшно не есть несколько дней, главное лишь то, чтобы магии было достаточно, а в остальном беловолосой кажется, что она абсолютно как-нибудь справиться. Иначе нельзя. Иначе невозможно.

[indent] Ночь ласково забирает свет, оставляя Лиру наедине с тусклым огоньком. Девушка засыпает, понадеявшись, что его точно хватит до утра, а там обязательно поймается какой-нибудь зверь или найдётся пригодное к пище растение. Слишком уж девушка не рассчитала свой путь, и потому готова заплатить за оплошность собственным дискомфортом.

[indent] Она просыпается от холода, вся дрожащая и задубевшая. Встаёт, понимая, что костёр давно потух, а до рассвета ещё слишком далеко. Обнимает плечи, растирает их, затем вдруг замечает впереди яркую точку. Идёт на свет, надеясь всем сердцем, что там тепло, там жизнь, там помогут. Ступает с трудом, едва переступает, едва перешагивает препятствия, но наконец выходит на поляну бледных светящихся жёлтых цветков, что, пусть и не греют, но восхищают своей невероятной красотой.

[indent] Лира восторженно смотрит, замирает, шагает прямо в центр поляны, находясь в едва ощутимом свету.

[indent] «Как красиво», — всматривается в каждый цветочек, в каждое растение, затем, не выдержав усталости, холода, падает на колени, чтобы хотя бы на пару мгновений слиться с красотой и смирностью тихого леса. Она поднимает голову к небу, смотрит на россыпь звёзд, на блеск и сияние жизни, дышит холодом, восхищением, словно впервые в жизни действительно видит.

[indent] Она не замечает никого и ничего, пока в глазах горит космос, пока пред ней весь мир, пока мороз пронзает ноги и заставляет дрожать крупной дрожью. Капюшон падает с головы, обнажая водопад белых длинных волос до земли. Вмиг Лира ощущает чужой взгляд – ахает и ведёт голову в сторону, туда, где видит алое существо.

[indent] — Я… — тут же теряет голос и смотрит широкими серыми глазами. — Я… сейчас уйду, — извиняющимся тоном мяучит, пытаясь подняться с поляны светов и уйти куда-то, где она не будет раздражать и мешать собою и не будет, как ей кажется, в опасности.

[indent] Лира смотрит на алое существо, не понимая, чего ждать дальше. Её съедят? Уничтожат? Но никто из них первым не срывается с места, никто не уносится прочь, не двигается. Только белоснежная, выдыхая прохладный ночной воздух, пытается подняться, встать, но от страха, от холода ноги едва слушаются, не хотят двигаться, только искажают, искривляют тело, заставляя буквально раскачивать его, чтобы подняться с колен и уйти от взора пугающего гостя. И следом вопрос, заставляющий пискнуть, испуганно заморгать белыми пушистыми ресницами и, словно нет иного выхода, кивнуть крупно, задрожав волосами – её ищут, это правда. И врать нет смысла, потому что капюшон спущен, потому что длинные белые волосы водопадом по спине, и не убежать, не спрятаться, никуда не деться…

[indent] Но к счастью, незнакомка не порывается поймать, не бросается схватить, и немногим, но Лира расслабляется, справляясь наконец с ногами. Приподнимается и ступает осторожно, несмело навстречу на указанное место, почему-то до странного и обречённого чувства готовая тут же рухнуть и даться себя поймать. Почему? Потому что слишком устала. Потому что замёрзла. Потому что нет сил бежать, нет сил ничего делать – только сдаться и рухнуть тут же. Только руки слабые холодные снова накидывают поглубже на лицо капюшон, чтобы никто иной более не видел волос – их прячет внутрь плаща и опускает взгляд.

[indent] Она кивает, подтверждая голод. И послушно, молча разводит костёр – собирает несколько веток рядом, магией разламывает старое бревно, сводит его в своеобразный шалаш и зажигает. Всё донельзя странно получается резво, быстро, словно Лира ждала сделать это всё для кого-то, словно для самой себя не нужно было уметь, стараться, словно всё заранее обречено на провал. И тут неожиданно, пока костёр горит, пока языки пламени жадно поедают дерево, девушка понимает, что может больше, чем думала всегда. Пламя греет, согревает, и ручки тянуться ближе к огню, пока девушка отрешённо слушает пугающую собеседницу.

[indent] — У меня был хозяин… Но я не хотела, чтобы был, — отзывается потерянно, не поднимая головы. — Получается, питомец… бывший, — грустно пожимает плечиками, надеясь, что её не заставят вернуться в старую роль и не сделают снова ничей слугой, рабыней. То, что ей предложили еду – уже радовало, и Лира бессознательно проникалась чуть большим доверием, чем могла бы себе позволить обычно. — Лира… Да, — представляется, опускаясь на землю у костра и решаясь больше не колдовать, потому что сил не остаётся, и девушка даже не верит, что смогла бы как-то разделать и добраться до мяса бедного оленя, что было у гостьи. Поэтому беловолосая даже не берёт еду, вдруг решая, что развела костёр просто в помощь существу и заодно погреться. Не более. И неважно, что живот урчит голодом.

[indent] — А Вы… Охотник?.. — спрашивает обречённо, вдруг решив для себя, что, когда наступит рассвет, её точно вернут хозяину, лишат свободы и права на жизнь, на небо и солнце. — Я бы не хотела обратно, — признаётся беловолосая, палочкой копая землю, не пытаясь что-то сделать, но пытаясь всего лишь объяснить, что она, как и всякий живой человек, хочет быть свободной, иметь выбор в том, куда идти и как жить. Не на цепи. Не у кровати господина. Не в подвале тёмном и мрачном, не в одеяниях открытых, где важно показывать все свои формы и впечатлять навыками в постели. — Если бы можно, я бы попросила Вас, если Вы вдруг меня хотите вернуть за награду, чтобы Вы меня убили и вернули мой труп… Хотя, знаете... — смотрит на те самые цветы. — Больше всего я бы хотела умереть на цветочном поле, если можно.

[indent] Лира виновато улыбается, когда незнакомое существо задумчиво касается когтём подбородок, переспрашивает, клонит в размышлениях голову набок, пронизывает взором незримым насквозь, заставляя нервно кривиться, пытаться держаться ровно, не бежать, вопреки дикой мысли скрыться. И когда девушке отвечают, та тут же подбирается, кивает, вздымая волосы.

[indent] — Мы убираемся, помогаем по хозяйству, выполняем поручения хозяина – всё просто, — хлопнула в ладоши Лира, говоря с таким потрясающим оптимизмом, радостью и добрым голосом, что даже не замечает, как со щёк стекают слёзы водопадами. Ойкает и тут же торопливо утирает, пока собеседница не решила, что белоснежная больная или какая-то не такая. Она не говорит всей правды, концентрируется лишь на частичной – и правда убиралась, и правда помогала по дому, и правда выполняла поручения хозяина. Все.

[indent] В ответ на просьбу о смерти незнакомое существо лишь возмущается, и Лира жалобно сжимается в клубочек нервов: отказ как плетью по телу. Прячет серые заплаканные глаза, отводит взор на холодную землю – грустно, так грустно!

[indent] — Я просто слишком устала, — оправдывается беловолосая убитым мёртвым голосом, признаваясь в том, что ей осточертело вот так вот скрываться, не иметь собственного места, ненавидеть себя, ненавидеть то, что она делала в прошлом и на что соглашалась. Ненавидеть себя за слабость, за внешность, за неспособность справиться со всем так, как хочется. Если бы Лиру спросили бы искренне и честно, что в ней не так, она бы перечисляла бы до заката солнца, до севшего от говорения голоса.

[indent] Собеседница магией передаёт большой сырой кусочек мяса, и беглянка с трудом ловит тяжесть.

[indent] — Спасибо большое, — мяучит с глубокой искренней благодарностью, подносит поближе к огню кусочек, стараясь поджарить дальнюю от пальцев часть. Навыки выживания, хоть и немногим присутствовали у девушки, но сильное стеснение сковывало все попытки что-то предпринять, чтобы мясо жарилось на огне само, без необходимости его держать и обжигать кожу.

[indent] — Давно, да… — отзывается невесело, не представляя, сколько уже прошло дней и сезонов с того момента, как она сбежала. Казалось, что вечность, что это длилось настолько долго, что Лира не может поверить, что все эти дни справлялась и выживала. — Он кормил меня. Он хороший. Я ела ровно столько, сколько мне нужно, — бесцветным голосом бормочет выученные слова, то, что ей внушили за все года пребывания в плену. Включается, смотрит, как существо ищет камни, подкидывает к огню и греет на них пищу. Лира осторожно кладёт на камушек рядом свою порцию, гадая, обо что можно вытереть потом руки. Вздыхает тяжело. Устала. Слишком устала.

[indent] «Умереть было бы милосерднее», — думает в тоске, пока греется у огня потерянным котёнком. Она слушает собеседницу, кивает, чувствуя глубокое облегчение оттого, что её ищут не для того, чтобы вернуть Хозяину. А просто, как понимает Лира, из любопытства.

[indent] — Как Вас зовут? — робко уточняет, пока палочкой отодвигает кусочек мяса себе поближе, чтобы он остыл. — Мой план просто в том, чтобы выжить…  и не вернуться к Хозяину. Я знаю, он меня любит и дорожит мною, заботится обо мне, но я больше так не могу. Я устала. И я хотела скрываться до тех пор, пока меня не перестанут искать, но меня всё ищут и ищут. Я не думала, что так будет на самом деле, но вскоре я стала встречать объявления о себе и… Пришлось скрываться в лесу. Но я очень устала так жить, бегать, скрываться… Я, пусть и чувствую себя лучше, не могу никому доверять. Даже Вы… — смотрит задумчиво на собеседницу. — Если честно, я даже пойму, если Вы меня обманываете в своём нежелании меня возвращать. И пойму, если Вы из тех, кто решил съесть меня. Я… Мне кажется, я готова ко всему, пусть и знаю, что в конце буду сопротивляться. И…  Мне сложно осесть в городах, сложно не вот так, но мой план – это просто стараться жить, а не существовать. Пока что не очень получается, если честно… Но есть добрые люди, существа, которые мне помогают, — пожимает плечами девушка. — Но я всё равно боюсь кому-то верить – я знаю, что каждый способен на жестокость. И я тоже. Поэтому стараюсь не пересекаться с людьми. Мне грустно, что мне кажется, словно каждый меня хочет убить или ранить… — голос дрожит, и беловолосая сжимается. Она почти плачет, но замечает кусочек мяса свой и берёт в руки, чтобы откусить. Тяжёлый. Но Лира из всех сил держит и откусывает.

[indent] — Ох, спасибо, это так вкусно… — мяучит довольно, с яркой дикой благодарностью, не замечая, как с глаз снова текут грустные слёзы из-за того, что кто-то добрый поделился с ней куском мяса. — Я ведь должна буду что-то сделать за мясо Вам, да? — уточняет, не сомневаясь в том, что собеседница захочет её использовать в обмен на пищу. Лира готова. Это было бы честным, она знает.

Отредактировано Лира Мирлесс (2023-12-28 16:53:21)

[indent] В ответ на грустное хныканье Лира слышит у себя в голове понимание. Девушка грустно улыбается, качает головой и смотрит на существо – это так потрясающе грустно и одновременно прекрасно, что её кто-то может… понимать? Лира опускает взгляд, облизывает грязные от еды пальцы, жалея, что выглядит настолько жалкой и слабой, что незнакомка видит её настолько… никчёмной.

Беловолосая слишком хорошо помнит, как сильно её любил Хозяин. Или говорил то. Девушка не знает. Но знает одно – она должна думать и говорить, что Хозяин её очень любил. Иначе быть не может. И любит сейчас, ведь охотится, ведь она ему нужна. Лира знает, что поступила плохо, гадко, ужасно. Но ничего не может сделать с собою – вернуться страшно, поддаться врагам – тоже. Что она может? Лишь бежать, бежать в надежде, что однажды удача ей обернётся, и девушка найдёт себе место. А если не найдёт, то…Она всегда может закончить свою жизнь. На губах тянется печальная улыбка – в голове эхом ласковый заботливый тон существа рядом.

[indent] — Очень приятно познакомиться, Рау, — мягко мяучит беловолосая, протягивая руку. Затем ойкает и хихикает, немного нервно. Могла бы юная эон когда-то представить, что жизнь так повернётся, что она будет греться у костра рядом с алым монстром? Лира едва верит собственным глазам, но картина эта почему-то больше не пугает. Уже нет.

[indent] — Спасибо, — отзывается после. Мясо за честность? Достаточно ли Лира честна пред Рау? Взгляд блуждает по земле, по клокочущему огню — все ли слова правдивы, а не выучены дрессировкой и болью? Беловолосая хочет сказать, стать по-настоящему честной, но с губ не срывается ни звука – выученные правила, законы напрочь засели в голове девушки. Лира слышит в разуме вновь голос Рау, и кивает печально в ответ.

[indent] — Должно быть, я должна пойти в горы или куда-то ещё, чтобы меня не нашли… Интересно, они идут уже сейчас, и мне стоит скорее бежать или я могу переночевать у костра? Ох, хоть бы он не привлёк много внимания! — расстроенно произносит девушка, гадая, чем бы затушить источник тепла, чтобы грели только угли. Глаза прикрываются, жмурятся, беловолосая слабо поскуливает, не выдерживая эмоционального давления от осознания, что нужно скорее торопиться. Она бы заплакала громко и надрывно, если бы не боялась напугать Рау.

[indent] — Я бы не хотела Вас напрягать, — мяучит тоскливо, когда серые глаза всматриваются в огонь. — Но, кажется, мне и правда нужна помощь, и… Если Вам не сложно, я бы хотела попросить Вас сопроводить меня… Но я не знаю, что я могла Вам дать, чем заплатить, — бормочет тоскливо, грустно, отрешённо, поправляет волосы, платье, приобнимает себя за плечики и затем прикрывает ротик рукою, зевая от желания уснуть и отдохнуть. — А Вы… тоже держите путь в соседние города…? Город? Или… Вы… Просто хотите помочь? — последний вопрос Лира задаёт с большим напряжением, подозрением, словно в её мире помощи не существует. Девушка приподнимается и робко пятится назад, ненамного, но этого хватает, чтобы понять, что беловолосая испугалась. Лире, конечно, помогали на её сложном пути, но девушка многократно также нарывалась и на тех, кто хотел ею воспользоваться или тех, кто желал ей зла, обманом заставлял верить… И потому отныне беловолосой сложно принимать помощь, пусть она так и необходима. — Вы не обманываете? — с мольбой в дрожащем голосе мяучит беглянка, чувствуя, как всё хрупкое тело трясёт.