Одни демиурги предпочитали оставаться в своей одиозной божественности каждую секунду драгоценного времени, а другие находили упоение в том, чтобы «заземлять» истинную природу до игры в смертных. Способность получать удовольствие от жизни, погружаясь в любой из эпох в бытность смертных, — одна из черт, что характерна, как оказалось, и Энтропию, и Авалон.

Правда, хаотичный бог предпочитал несколько более трешовые «игры», на грани жестокого абсурда, где здравый смысл «умывает руки», а происходящее становится карикатурой на нормальность. Авалон же, судя по слухам (которые Хаос и не собирался проверять на достоверность), ловила кайф с повседневных вещей и событий, например, компьютерных игр, поедания мороженого в парке или посещения выставок. Подобное стремление Энтропий вполне мог понять, Смерть наверняка ощущала довольство и движение в этом потоке. Нет ничего удивительного в том, что она хочет быть ближе к источнику энергии. Людям.

— Ну, разве так общаются с дамой, настоящие мужики? — он шел к ним расслаблено, на губах глумливая усмешка, — даму сперва надо выгулять, приласкать…

Стая. Никак иначе это сборище не назвать, и раз сегодня он отринул-таки свою божественность, работать придется по законам смертного мира. Взгляд цепко проходится по толпе, вычисляя вожака. Бандиты повыхватывали ножи, у одного даже оказался револьвер.

— …кто вас пикапу учил, кретины? — деланно возмутился мужчина, без предупреждения, как говорится: «с места в карьер», впечатывая ботинок по морде чувака с огнестрелом, да так удачно, что послушался хруст и дикий вой огласил парк, — яре-яре… — стая раздалась в стороны, глаза мужиков лихорадочно вращаются в глазницах, похоже, с силой удара и скоростью он все-таки не подсчитал.

— …я пришел, похоже, вовремя, будет вам аттракцион несчитанной щедрости, подучу так и быть! Продвинутый курс епт, — самый крупный побежал к нему, лихорадочно размахивая ножом перед собой. Скажем откровенно, никакого удовольствия махаться в парке с толпой гопников не было, но игры в смертных начинают приносить драйв после хорошего такого погружения.

Короткая схватка. Меньше минуты. Покалечено четверо, остальные сбежали. Убитых нет. Энтропий отряхнул штаны… кстати, одет в типичный для Циркона прикид: кожаная куртка, такие же штаны, высокие ботинки, на руках гловелетты, волосы трепал ветер.

— …ну, что, сестрица, — расплылся в улыбке Хаос, — погуляем?

— А почему на серебряной, я бы подобрал тебе цепочку, скажем, из розового мифрила, — усмехнулся демиург, — боюсь, правда, с самым красивым Ониксом выйдет накладочка, он не любит, когда я занимаюсь каллиграфией, но я что-нибудь придумаю!

— А вот самая вкусная еда, смачные поглаживания по голове и остальным частям тела в комплекте, я могу это делать всеми своими десятью конечностями, ты же знаешь… — с каждым словом улыбка становилась шире, но тут у Авалон зазвонил телефон. И у него тоже, ведь перед тем, как отправиться на Циркон, он решил почти следовать канону техномира, играть роль этакого консерванта… пардон, консерватора, который ходит с мобилой в кожаном кармане и отказывается ставить себе в мозг всякую гадость. Ну, а что, Авалон, похоже, тоже придерживалась своей роли. Поэтому все срочные запросы, обычно направляемые Орденом прямо в голову, перевел на тонкий прямоугольник металла.

— Оникс! Не поверишь, только что о тебе вспоминал, ну что там? Очередной Армагеддон? Я сегодня взял отгул, пошли кого-нибудь другого...

— Да не издеваюсь я… погоди, что ты там мурлыкаешь? Космический объект Корсар-n12 изменил орбиту?

— Оникс, иди проспись ты пьян.

— Где я? На свидании. Со Смертью.

— Да что сразу под дозой, ты когда-нибудь видел, чтобы я баловался тяжелыми наркотиками? Погоди, не тараторь. Я понял тебя прекрасно, Корсар у нас планетоид, то есть ты мне втираешь, что планетоид сам изменил орбиту и движется в направлении Архея...? Он же был у самого астероидного пояса почти… замерз что ли… все, отбой, я разберусь, никому не говори, информацию в КР не дублируй, пока что… — Энтропий отлично умел скрывать типичную для демиурга одиозность за довольно экстравагантной подачей диалога. Положив трубку, он взглянул на Авалон.

— Обожаю эти фееричные совпадения! Не поверишь, тот планетойдик, который мы с тобой пару-тройку тысяч лет назад оприходовали под наши эксперименты… похоже, решил вернуться и оторвать нам жопы.

Позади демиурга вспыхнул портал, не важно кто его создал, он просто вспыхнул.

— Пошли, надо разобраться, пока он не поцеловался с Цирконом.

Перемещение было не из самых приятных, и когда Энтропий вышел «с той стороны», первое, что он заметил, было рукотворное нечто… элемент архитектуры. Само собой они пребывали под землей, так как ни о какой искусственной атмосферы речи не шло.

— Куда тебе столько, Красивая, ты весишь от силы килограмм сорок! — рассмеялся тогда в ответ демиург без малейший попытки прикрыть двусмысленность этого диалога, — впрочем, широкая душа требует основательных поглаживаний, да?

Теперь они находились в циклопического размера куске камня, который за долгие сотни лет превратился во что-то сюрреалистическое и невероятное. Свет сюда проникал крайне плохо, из глубоких разломов струились далекие лучи Архея, туманные и тусклые. Своды же покрывали светящиеся кристаллы и грибы, именно благодаря им видно все прекрасно. Внутри Атмосфера то на планетоиде была из-за тяжелого ядра, но не той разновидности, чтобы жизнь вышла на поверхность, зато ее хватало, чтобы удерживать жизнь ее внутри. Такую знакомую и одновременно дикую в своей первозданности.

— Ну, что за издевательство, — рассмеялся демиург, рассматривая фею на руках сестры, — прекрасно я все помню, как создавал безумные и прекрасные формы жизни и одно из них не было настолько симметрично и человекоподобно. Мне кажется, у всего сущего, что играет с нами, какой-то пунктик на симметрии и людской личине. Иначе не могу объяснить, почему из всего многообразия форм, наше детище вместо того, чтобы эволюционировать в разумную протоплазменную массу пошла по проторённой дорожке…  безумие какое-то… на кой черт ей в планетоиде крылья… и клыки слишком маленькие… да это просто плевок в сторону естественного отбора… — говоря все это, демиург усмехался, так что не стоило принимать его слова слишком серьезно, — впрочем, наше с тобой существование плевок еще более смачный.

Энтропий коснулся портального камня, окутывая его мощной защитой, — не хочу терять над ним контроль, — после он опустился на колено и приложил ладонь к земле, там, где проходила граница. Теомагия хлынула в недра планетоида, растекаясь поглощающем информацию потоком.

— Малышка оказала всему Аркхейму немалую услугу, я ощущаю странную форму жизни… мега размера, она засела где-то в центре, возле ядра, от нее исходят пространственные волны магии, но не некротические. Природа некротики мне пока не ясна, но самые вероятностные варианты и тебе будут очевидны.

— Восстановишь ее? Не думаю, что нам будет постоянно вести с дружелюбно-настроенными местными. Полагаю, некоторые хм… мои творения сейчас очень отличаются от этой крылатой и формой и уровнем агрессии.

— Сможешь отыскать источник некротики? Если, конечно, он существует. Сама понимаешь, некро — не мой конек. Все собираюсь вернуть былые навыки, да щупальца никак не дотягиваются, — и снова смех, но глаза бога не выражали и капли веселья, похоже, к происходящему он относился очень серьезно, а играл в смертных… скорее, из спортивного интереса. И за компанию с Авалон.

Хаотичный, говоря все это, чуть углубился в сторону леса, совсем немного — преодолевая жесткие высокие заросли колючего кроваво-черного кустарника, меся такую же обсидиановую землю.

— Вот же… кто-то явно желает написать нам с тобой общую эпитафию… — Энтропий сморил на сотни трупиков фей, которыми, словно дохлыми мухами, был здесь усыпан лес…

— Что может быть прекраснее совершенного архаичного сгустка космической протоплазмы с отменной задницей и здоровой самооценкой! Надеюсь, такая постановка тебя более прельщает, нарциссичная моя! Все одно в итоге, — рассмеялся Хаотичный бог, размашисто хлопнув Исиду по этим самым «идеальным полупопиям», — Привет Эвтюмия, давненько я о тебе не слышал! Представляешь, Исида тут щеголяла всё это время в разных нарядах, а некоторые так туго обтягивали её аппетитную фигурку, что я только и качал головой: ну как так можно! При живом-то артефакте! — продолжал по-дружески глумиться Энтропий, совершенно легко переключаюсь между своими образами от божественной холодный непроницаемости (которая, по сути, была просто привычкой при «выходе в астрал» для быстрого мозгового штурма), до бесовского задора и куража.

— Так оно и есть, — ответил Хаотичный уже на вторую часть фразы, — всё происходит не просто так, сама это понимаешь. Десятки сотен лет планетоид являлся закрытой балансной биосистемой, иначе неизбежный коллапс уничтожил всё живое. А нет, эволюция шла полным ходом, и он оставался в своей орбите. А теперь ты посмотри, у нас тут целое кладбище и не скажу, что они давно погибли... и несемся мы прямиком к первой орбите.

— Площадь соприкосновения у меня максимальная: снаружи, изнутри, каждую твою митохондрию поглажу, — Энтропий малость забыл добавить в голос эмоции, что так любили смертные, от чего фраза прозвучала совершенно безэмоциональным почти металлическим голосом, сейчас он был поглощен размышлениями, хмыкнув, продолжил, — пардон, задумался.

— Насколько твой климат-артефакт был устойчив к постороннему вмешательству, например, спрогнозируй хотя бы пару тысяч возможных вариантов. — как ни в чём ни бывало произнёс демиург, будучи полностью уверенным, что они на одной волне, — например, захват ядра каким-нибудь внеранговым хтоном-мутаносом, насколько он был устойчив к мутациям? — а что, и такое бывает, — или... при возникновении мощнейшего некровзрыва в секторе его действия? Взрыва, на который не рассчитана его мощность. Ну и так далее...

Они продвигались дальше и, если сперва ему казалось (издалека), что трупы очень свежие, буквально погибшие несколько часов назад, но осмотрев внимательно один из трупиков, Энтропий заметил тягучий тонкий слой... хм... субстанция была похожа на затвердевшую смолу, каждая из бедняжек была словно покрыта корочкой янтаря. Погибли они минимум пару месяцев назад.

Бесцеремонно на подняв горсть хрупких тел, он насыпал их в ладошки Исиды, — взгляни-ка... что скажешь?

Сам прошёл дальше, где огромное гротескное и монументальное строение, которое напоминало собой башню с тысячью винтовых лестниц, лежало в руинах, словно древний колосс. Возможно, когда-то давно она уходила высоко вверх, до самого верхнего свода, будто циклопический сталагнат.

И там, в центре руин, находился огромный темно-прозрачный кристалл с заостренными краями зубьев. И уже в его центре она... закованная королева фей. Чуть крупнее обычных, с точным личиком длинными обсидиановыми волосами. В руках она что-то держала... но что, непонятно.

Поэтому Энтропий ударил по кристаллу сырой силой, превращая его в... жижу... тот не раскрошился, не посыпался осколками, а принял своё первоначальное состояние: слезообразное мутное вещество.

И в эту секунду королева распахнула глаза, а за ней и все её подданные...

И рой мертвых фей воспарил над головами, в руках она всё так же держала... кажется, то был округлый предмет дымчато-зеленого цвета...

Авалон не захотела «поиграть» в любимую Энтро игру по построению множественности моделей мира, впрочем, мало кто в нее любил «играть», считая это дело совершенно бесперспективным, а вот демиург обожал строить тысячи тысяч возможных реальностей, чтобы в итоге свести ситуацию (а часто они были настолько поганые, что впору задуматься, какого хрена ты сам оказываешься в их центре?) к наиболее интересному сценарию. Без раскладки картины мира на множество, с использованием одного лишь заземления смертных, можно упустить столько интересных вариантов. Ну, да ладно, все эти моменты совершенно не трогали Энтропия, так как он сам прекрасно справлялся со своими задачами.

— Ага, примерно вот так, только еще более вызывающе! А порой напяливала на себя два или три разных наряда, меняла как перчатки,, — при этом Энтропий совершенно никак не отреагировал на удар по ягодицам, словно ничего и не произошло, но усмехнулся, ― спасибо, что не спереди!

Да, они были очень разные с Авалон, познание заставляло ее оперировать только фактами, искать истину не в вероятностях и фантомах, не в моделях и экспериментах, а лишь в том, что она видела, могла проанализировать и признавала. Вместе с тем она была достаточно авантюрна, чтобы не отмораживаться в стороне, если братец (да любой из сородичей) решит устроить хаос.

— Верно-верно, климатический артефакт, некротика и все дела. Но это лишь вершина айсберга, ты же понимаешь, что не мог целый планетоид просто взять и сорваться с места, он, кстати, все еще продолжает двигается. И не думаю, что твой климатический артефакт сам по себе вышел из строя, так как феи забили на его техобслуживание, а ты забыла поставить им замету. Нет, такая вероятность имеет место, но она очень мала. И в любом случае происходящее либо имеет комплекс причин, либо одну конкретную. И знаешь, что самое поганое? Сейчас мы не сумеем понять, насколько все это опасно. Нас может в итоге, как и развеять по космосу, сама знаешь, когда схлопываются энергетические ядра таких планетоидов мало никому не покажется, так и вообще никак не зацепить.

— Короч, позависай пока тут, красотка, а я пошел. Гляну, что там за королева! Или… сможешь сама отключить артефакт? — отсиживаться в бестелесности Энтропий не собирался, подобная тактика вообще была ему чужда (еще одна черта, которая их различала), материализовав деллэриум, демиург сорвался вниз и раскрутил свое гротескное оружие подобно мельнице, начав «шинковать» мертвые тела, превращая их в прах (отлично 35). Феи оказались довольно прочными, куда прочнее, чем должны быть в данной ситуации, несколько ранили его, расчерчивая кожу на щеке, спине и срезая прядь волос.

У фей не было крови, казалось, что черная смола пропитала их тело насквозь. Бой оказался недолгим, но стремительным, все-таки имея определённый опыт и уровень демиурги вполне были способны справиться с этой угрозой. Когда шинковка закончилась, демиург таки поймал королеву, хотя та успела оставить ожог на его ладони.

― Хм… это не кабачок, это глаз… впрочем, все одно дерьмо. Провожу анализ… — демиург на некоторое время «замер», исследуя (на хорошо 12) органический объект странного происхождения, — как интересно… это глаз существа с генами хтона и эона, и как ты понимаешь, мы к нему не имеем никакого отношения. Похоже на направленную мутацию, очень мощную… разума, конечно, у него не осталось, разве какие-то зачатки… судя по структуре глаз у твари минимум пара тысяч… и они не приспособлены контактировать с внешней средой. Видимо находятся за пленкой… ну или устилают кишечник, — последнее было шуткой, хотя кто знает, когда демиург шутит.

— Да вы издеваетесь! — рассмеялся Энтропий, с интересом разглядывая открывающиеся его взору прелести богини Смерти. Взгляд совершенно бесстыдно задержался на призывно колыхающейся груди.

— Похоже, кто-то хочет, чтобы я здесь всю целину вспахал кхым... подручными средствами.

О да, выглядела сейчас Авалон так, что у каких-нибудь подростков (да и не только) с Циркона мог начаться самый жестокий в их жизни спермотаксикоз. Собственно, умение самок (или тех, кто под них мимикрирует) привлекать и завораживать воистину было оружием массового поражения, а Авалон, которая при желании была способна предстать одной из самых притягательных и желанных самок мира тем более.

Сам же Энтропий, увы, такой способностью не обладал, что само по себе являлась довольно странным. Казалось бы, он воплощал в себе чистый хаос, разнообразие, множественность, но при этом имел один определённый пол и относительно одинаковый внешний вид. Даже в хаосе есть порядок и однообразие. Когда-то давно, тысячи лет назад, он избрал мужской образ. Избрал из сугубо прагматичных убеждений, а после... не пошло у него как-то... возможно это связано с тем, что в принципе удерживать человеческую личину ему всегда было сложно. Даже стабилизировать свою истинную мужскую долгие века казалось невозможным, но время прошло и он научился. Энтропию всегда была комфортнее в личинах куда менее упорядоченных, менее симметричных... так что ему вполне хватало мужского облика. Исиду тоже знали больше как женщину, и как всякий демиург, она ощущалась космически притягательной.

— Яре-яре, пока я ещё в своём уме, нам надо продолжать. Честно, держусь из последних сил, тебе повезло, что у нас тут на кону целая планета, только это отрезвляет, — не прекращал глумиться Энтропий, хотя точнее будет сказать подыгрывать в этом спектакле, — нам надо найти твой климатический артефакт и посмотреть, что там у него энергетическим источником. Моим источником, я для поддержания внутренней биосферы сделал особую сеть, запитанную на кристаллах. Проверю их, а ты проверь артефакт.

О нет, на самом деле это не было ни приказом, ни просьбой. Энтропий просто осведомил с демиурга о своих последующих действиях, и проинформировал, как бы лично ему было выгоднее работать в данной ситуации. Если Исида откажется или начнёт действовать по-своему — это вполне нормальный и объективно оправданный вариант. Они хищники одного ранга, а потому богиня сама отлично решит, что и как она будет делать.

Минут за десять они пересекли подлесок и углубились в лес, после еще какое-то время понадобилось она пересечение местности. Удивительным был этот мир, и вскоре их взору открылось огромное изваяние высотой метров пятьдесят.

— О! Ты только посмотри! Тебя таки раздели! — здесь, в преддверии разрушенного храма, что выглядел даже несколько пугающе в своей неестественно скрученной форме, стояла великолепная статуя нагой Исиды из чистого лазурита.

— Не могу понять, это они тебе на соски какие-то религиозные реликвии накрутили... крест и серп? Фейка, ты знаешь что это значит? — обратился демиург к новой спутнице Исиды.

Кристаллы он увидел сразу, точнее то, что от них осталось, а остались от них неглубокие чёрные котловины в земле.

— Ага, и какой выкидыш Эволюции харчил все мои кристаллы? О нет, это риторический вопрос. Я кажется знаю какой. Ай да сукин сын, ай да Красава. Определённо, это будет неплохой хтонический образчик.

Как у тебя? — обернулся демиург к Исиде.

На вопрос Исиды демиург лишь многозначительно ухмыльнулся, как бы говоря «конечно», но богиня и сама прекрасно знала и ответ на свой вопрос. Уж кого-кого, а опасаться Энтропия в этом плане точно не стоит. Он был известен многими деяниями, но слухи о его беспорядочный половой жизни на самом деле не имели ничего общего с реальностью.

— Серп и молот? Хм, если это и правда исторические элементы другого мира, а не просто совпадение, то всё ещё хуже, чем я думал. Первые иномирцы появились в трехтысячном, мы создали этот планетоид гораздо раньше. Или кто-то проник сюда не так давно, заразив своей культурой, и сие пикантная деталь появилась уже после возведения статуи, или... это просто совпадение, а внешний вид не имеет никакого общего с иномирцами. Фея? Как давно появилась статуя и что значат символы на ее груди? 

Ага. Остается надеется, что он не обнаружит где-нибудь свою статую. Но уже с проколотым ... кхым. Ну вы поняли. Впрочем, не то, чтобы Энтропию было дело до религиозных фетишей местных. Подобное совершенно никак его не беспокоило. А вот пролить свет на некоторые детали прошлого помогало. 

Когда фея грохнулась в закономерный обморок, Хаотичный многозначительно произнес:

— Только не говори, что у тебя к крылатой проснулся инстинкт покровителя, знаешь, меня так один раз одна гнида прирезала, а ведь инстинкт проснулся даже не у меня, — рассмеялся демиург, припоминая тот злосчастный легендарный артефакт, из-за которого в итоге ядро планетоида коллапсировало. Хотя, конечно, там уж слишком специфически сложились обстоятельства

— О, климатический артефакт с душой!? Это что-то новенькое, сам факт, что его создала именно ты уже является благодатной почвой для разведения души. 

Они направились дальше. Конечно, здесь довольно специфический мирок. Ни о какой цивилизации речи не идёт. Чем дальше они углублялись, тем более сложными и многочисленными становились руины. Вскоре боги стояли посреди древнего мёртвого «акрополя». Острые пики пирамид смотрели прицельно вверх, массивные ступени позволяли подняться на самую вершину. Постройки здесь хоть и были древними, но всё ещё оставались целыми. 

Во-первых аборигенов Энтропий заприметил издалека. Высокие, около трех метров ростом, гротескное существа. Визуально они напоминали богомолов, вот только их тела покрывала черная блестящая чешуя. Вытянутые стрекозиные морды с огромными круглыми глазами, небольшие аккуратные жвала и крылья, что издалека напоминали алые саванны. По-своему они были даже красивы.

— Хм... кажись, я закладывал нечто подобное... вот только оно должно было быть раз в 40 меньше и не заниматься тантрическими ритуалами, а пожирать падаль и дерьмо. 

То, что происходило на одной из пирамид с плоской, словно обрубленные вершиной, больше всего напоминало именно некий тантрический ритуал. Прямо под статуей Энтропия. Хотя, узнать его в этом... хм... объекте исторического наследия очень и очень сложно. Максимально сложно. Невозможно В принципе, если не знать отсылок.

— Пойдём что ли, спросим дорогу до Парадайса, — усмехнулся демиург, направившись стремительно по пространству в сторону пирамиды.

— Уверена? У тебя определённо проблемы с самооценкой, бери пример у Эвтюмии, она роскошна и совершенно этого не стесняется, — рассмеялся Энтропий, хотя на самом деле он имел ввиду совершенно не то, что подумала Исида. Энтропий говорил о довольно известной истине, а именно: сотворённый лично демиургом артефакт имел куда больше шансов стать разумным, чем у любой другой расы. Речь шла не об Исиде. Речь шла о демиургах в целом.

— Не люблю использовать подручные средства, приму свою первозданную форму и мы потанцуем. Чем не наказание? Самое оно для дрянной девчонки! А ты, если хочешь поучаствовать, можешь ее подержать. Будет у нас групповое БДСМ, — продолжал на пару с Эвтюмией глумиться Энтропий, по крайней мере, такая болтология не затрачивал ровным счётом никаких усилий. Даже демиурги умеют шутить. Почему нет?

Действительно, шок, который испытали несчастные богомолы, трудно переносить без ментальной поддержки. Между прочим, у них могли оказаться довольно хилые сердца и подобное знание они бы просто не принесли. 

Впрочем, как оказалось, делать их благосклонными и лояльными было совершенно не обязательно. Здесь очень один маленький и тонкий нюанс. Конкретно подобных Энтропию и Исиде живых организмов богомолы не встречали, а даже если к ним залетала безумная фейка путешественница, то всё равно она не была такой как боги. Она была маленькой, с крылышками и не особо, по мнению здешних, походил на богов. Не больше чем сами богомолы. 

А вот образы Исида и Энтропия были у них запечатлены вполне конкретно. И слова Авалон лишь подтвердили первые эмоции, что были сродни религиозному экстазу.

Богомолы упали на землю, ну, точнее разомкнули свои ряды (что они там в итоге делали хрен разберёшь) и поползли к ногам Исиды. Возможно, её ноги показались ему куда более красивыми. Еще бы, учитывая в каком она была одеянии.

Они что-то стрекотали и пытались не то облизать своими жвалами ее икры, не то дружески искускусать. Знаете. Оегонько так, даже не до крови. Да и вряд ли бы они вообще могли прокусить кожу демиурга.

Переводить их стрекот оказалось чуть более сложно, чем привычные формы жизни:

— Боголепствуем рабы ваши игиши, и потомки их кардыши, и потомки их потомков гвардеги и дети их — мы и дети наши, — это уже современный облагороженный перевод. Язык насекомых был очень замысловат с обеим иносказательных и и слов с двойным, а то и тройным смыслом, каждый из которых смыслов учитывался в контексте, но в разное время построения фраз. Странный язык. Словно его придумал шизофреник.

— ... летящий по ветру и не летящий газ силы вашей, длань подаяния и милостивой кары просим, умоляем, челом бьем, вызываем к жестокости и непоколебимости вашей спасти жесткокрылых детей... — и дальше снова длинное перечисление их предков, — взывали мы три цикла Урании оборота кровавой пирамиды, взывали к милости жестокосердной вашей... — и даже если Исида попробует отстраниться, то несчастные продолжат попытки облобызать её ноги, — готовы отдать себя на милость девы-богини, все нутро наше, все сверху, снизу, спереди и сзади... — стучали они себя лапками по упомянутым местам, — на пропитание или забавы ваши... на усладу телес ваших мягких божественных... 

Энтропий первую минуту веселился, особенно учитывая картину, как огромные насекомые пытались пристроиться к ногам богини всеми своими частями, но на исходе второй минуты ему наскучило. Грянул гром и вершина в одной из пирамид выстрелила красным лучом, озаряя несуществующее небо.

— Чего вы жаждите так сильно, что готовы предложить себя, детей своих и предков своих? — постарался спросить демиург, чтобы его поняли.

И его поняли. Глаза богомолов устремились на него и самый храбрый опасливо подполз к ногам бога, изображая бьющегося о землю червя.

— В кратере кровавого зарева сорок вращений пирамиды назад завелся злобный дух, жизни отнимающий, спасите цивилизацию и отпрысков наших, лучше вы в чертоги смерти их заберите, чем дух проклятый их превратит в... в... — и тут насекомое начало издавать пронзительный пищащий звук, похоже, рыдания или истерика. 

— Похоже, этих ждала не лучшая судьба, чем твоих фей...

— Ой брось, это базовая прошивка демиургов, я тоже считаю себя охуеннейшим динозавром на деревне. И, да, конечно, можешь как всегда парировать, мол, я себя могу считать кем угодно, а наша малышка — легендарная булочка, однако сути это не меняет. Пинки от судьбы мы получаем одинаково, а кто-то находит её вольфрамовый мысок у себя в глотке. Впрочем, что-то я много стал трепать языком по теме, в которых верховодят смертные, – возможно, ускользающую мысль Энтропия gjyznm было сложно, но не для демиурга. Он имел в виду, что все эти разговоры занимают обычных людей, он же готовился к бою и сейчас следовало немного сменить приоритеты. 

— Наши? Да уже, пожалуй, только твои, если что, это был сарказм. Богиня смерти у нас ты, вряд ли их можно воскресить. — намек на то, что существа мертвые, — Слишком много прошло времени. Но таки одного мы спасли, так что, глядишь, она по твоему чутким руководством размножиться и до второго поколения. Либо найдём ещё несколько. Тоже не исключено. Вот тогда и будем праздновать своё родительство... — странно, но в голосе промелькнула какая-то странная, доселе не свойственная ему эмоция. Как если бы не Авалон коснулась не самой приятной для него темы.

— Да, идем. Постараемся не отправиться на столетку, — сказав это, Энтропий двинулся за провожатым, который охотно показывал дорогу. Когда земля стала покрываться чёрными трещинами, в которых бурлила смолянистая жидкость, видимо продукт внутренних недр, кровожадный остановился и указал лапой вперёд. Мол, идите туда.

Километров через пятнадцать рельеф резко менялся, он уходил вниз и открывал взор на чёрную каменистую долину. Она была покрыта круглыми пещерами... сотнями больших и малых круглых пещер. Здесь валялись груды костей и тел погибших. Причём не только богомолов, имелись здесь трупы ещё более экзотических и странных созданий.

— Ощущаю массовое присутствие одного организма, очень большого организма, — поделился Энтропий и двинулся вперёд, вскоре они скрылись под тенью пещер. Внутри оказалось жарко и мокро. Подошвы ботинок чуть проваливались в чвакающий мох. На стенах прорастали люминесцентные грибы, напоминающие глаза змей. Они лишь немного освещали сумрак, но демиурги прекрасно видели в темноте. 

— Чувствуешь что-нибудь необычное? — вопросил демиург.