— От чего же омрачает, дорогая сестра? Истекающая нежизнью аура этого местечка и твоё милейшее общество уже достаточный повод для... всего, — он усмехнулся привычно - добродушно, склонил голову к плечу, будто обдумывая слова Морганы.
В мире бесконечность таинственного, а Энтропию за минувшие века так и не наскучила жизнь. Он находил упоительное в том, чтобы открывать всё новые горизонты. И не важно, находятся они за гранью разумного или давно через неё переступили, превратившись во что-то чудовищное, гротескное.
— Запрещённое кем? Коалицией рас. Они якобы пресекают любые попытки расширить рубикон возможного через истребление живого. В нынешнюю эпоху эталоном цивилизации стала человеческая жизнь. О правах и свободах вещают с телеэкранов. Но все и каждый отлично понимают, что это лишь ширма. Могущественной твари не обязательно скрываться в собственноручно созданном мирке, чтобы защититься, достаточно подстроиться. Принять правила игры. Ведь никто не требует от него гуманности. Мы играем в ложь. Я люблю людей, ты любишь людей. Сегодня мы спасём, а завтра насадим на пики, да?
И он рассмеялся. Все так же беззлобно. И с долей иронии. Энтропий лишь хотел высказать свою точку зрения на счёт запрещённой магии. Ему было интересно слушать речи сестры, ведь он её знал поверхностно, а как это часто бывает с Хаотичным, — неизвестность манила. По сути, он пришел на зов не потому, что решил поиграть в благородство, не потому что его сильно заинтересовала аномалия, хотя и это тоже верно, но главная причина — сама Моргана — закрытый демиург, настолько, что кто-то назвал бы ее отшельницей, но это на корню неверно. Она собрала вокруг себя людей, основала город, далеко не каждый из собратьев — умерших и живых, был способен на такое.
И не то что бы он считал, будто она сохранила самобытность или в её венах течёт совсем иная кровь, но природная тяга к разнообразию заставляла его приближаться. Сейчас он не в силах покинуть это место. Слишком много сошлось в одной точке: Моргана, аномалия, таинственное. Энтропий ощущал яркое желание продолжать игру.
— Верю ли я легендам? Знаешь, из твоих уст это звучит почти абсурдно.
Из уст Хаотичного сказанное являлось скорее комплиментом, хотя Моргана не знала о любви Энтропия к абсурду: сочетанию несочетаемого, что принимало, порой, совершенно диковинные лики.
— Ты и есть легенда. Мы все — грандиозная трагикомедия. И, конечно, я бы хотел присоединиться. Собственно, разве не за этим ты меня позвала?
Он похлопал по костяному боку коня, обошёл его, внимательно разглядывая.
— Отличная работа. Вижу, истина то, что о тебе говорят по части некро. Мир славится различными легендами. Помню один менестрель исполнял балладу. Уверял, облекая слова в прекраснейшие формы, между прочим… так вот. Милейший мотивчик. О твоих любовных похождениях с Золотым быком. И как после ты породила Минотавра. Правда, забавно?
Он вновь склонил голову, наблюдая за реакцией, и не то, чтобы Энтропий рассчитывал увидеть что-то особенное в изумрудных глазах, но определённо небольшая философская вставка в их с сестрой, разговор, разукрашивала пикантными оттенками встречу и снимала ощущение угрозы.
Энтропий вскочил на коня. Тот под его весом даже не шелохнулся.
— Я готов, посмотрим, что нас ждёт впереди.
Они тронулись. Пространство расступалась, туго скручиваясь кольцами на периферии зрения. Энтропий активировал одну из пространственных печатей, что должны были вскрыть прокол между мирами, если он имел место. В данном случае сделать это было возможно, ведь он ощущал явственно источник аномалии.
Воздух завибрировал, заискрился острыми бликами тёмного спектра. По ушам резанул низкий звук, будто кто-то натянул струну гитары и резко разорвал. Вспышка, и вот они среди роскошного тронного зала.
Без коней.
Отредактировано Энтропий (2022-09-02 13:34:35)