- Не устала лажать? – Усмехнулся Джеки златоглазой мучительнице. Конечно же, она не ответила. Никто из них не разговаривал. Полнейшая изоляция, режим тишины. Время тянулось мучительно долго, пытки чередовались опытами, опыты экспериментами, эксперименты пытками. Ему не задавали вопросов, ему не давали ответов. Все что он видел за те дни с момента заточения, так это боль. Зато он познал, что боль бывает разная. Он слышал чужие перешептывания, говорили про какие-то нервы и прямую стимуляцию, а потом били током. Прикольное пробуждение, но быстро приедается. Тяжелее было когда за дело бралась доктор Рассвет. Поехавшая сука из праздного интереса пропускала через его жилы литры галлюциногенов, закапывала кислоту в глаза, сверлила зубы, ломала колени.

А потом он просыпался целым. Каждый раз он умирал, как в последний, и просыпался на хирургическом столе, собранный заново, красивый и совсем не уничтоженный. Правда, боль оставалась с ним еще очень, очень долгое время.

Когда им надоело тыкать зондами и проверять предел боли началось хоть какое-то разнообразие. Ему показали арену, еще одно шикарное место, в которое словно отбросы сбрасывали мутантов, ампутантов и столь мерзких порождений больного разума, что ни в одном из миров им не нашлось бы места. Люди с перевернутыми головами. Каджиты с видоизмененными ногами-пружинами. Арахнообразное нечто с лицами на лапах. Живой пол из плоти, верещащей мириадами голосов на все лады и акценты.

Когда-то он был героем. Теперь же стал рабом в чьих-то жестоких и циничных играх, мысленно веря только в одно – он выберется. Точно выберется. И убьет их всех. Джеки отбрасывал человеческие эмоции в сторону в моменты, когда врата на арену открывались. Он знал, что от него требуется. Убей или умри. И он убивал. Жестоко, кроваво, разрывал чудовищ голыми руками в борьбе за свою жизнь. Поток мерзких тварей превращался в настил из трупов, сколько бы он не пытался, никогда не получалось уничтожить всех. Их было слишком много. Несколько раз его подводили рефлексы, и дело оканчивалось после удара дубиной в затылок. Или когда количество порезов, укусов и рваных ран было таковым, что стоять и обороняться он был уже не в состоянии. Или когда усталось накатывала с такой силой, что Джеки просто вздыхал и плюя в сердцах давал тварям убить себя. Однажды он дрался на арене двадцать часов подряд, ведя безнадежную войну против всех, но так и не смог увидеть конец потока безумных тварей подстегиваемых препаратами и электрическими ошейниками. И всякий раз он открывал глаза. Снова. Целый. На сраном операционном столе.

Пару раз, видимо шутки ради его собрали неправильно, то нога вместо руки, то голова в паху. Ублюдки не были лишены чувства юмора. Однажды. Однажды он их убьет…

Его укатили в камеру. Конечно. Время обеда. Хотя бы кормили как следует. Эстетически это было сложно назвать едой. Миска с протеиновой пастой, по вкусу цвету и консистенции напоминавшая дерьмо. Ложку не давали, видимо из опасения, что Джеки сделает из нее оружие и сбежит. Правильно опасались, он рассматривал любой вариант, чтобы нарушить эти их «особые условия содержания». Они изучали его, как животное что попало в руки первооткрывателей. Он в свою очередь изучал своих мучителей. Больше, в свободное от пыток время, заняться было все равно нечем.

Джеки оперся о холодную стену спиной. Позвонки все еще изнывали от вчерашних экспериментов по их удалению. Он принялся есть, руками выгребая жидко разбавленную водой субстанцию. Как ни странно, она была вполне себе сытная, хоть и абсолютно безвкусная. В ней в нужной мере содержались необходимые вещества, это он понимал, потому, как с момента заточения все еще не растерял своей формы, и не испытывал голода. Эстетики никакой, но, когда Джеки вообще парился по этому поводу? Видимо, паста должна была ломать психологически. Психология. Смешное слово. Доктор Рассвет любила вставлять его куда ни попадя, словно это какая-то важная и охрененно опасная штука. Джеки часто представлял, как вставит ей, перед тем как свернет шею, за все эти проделки.

В этот раз они зашли слишком далеко. Джеки не боялся боли, к любой боли можно привыкнуть. Боль не страшна, по крайней мере, не так, как осознание, что дальше ничего не будет, и что боль – это все что у тебя есть. Но это было не про него. Джеки знал что выберется, обязательно выберется.
И все же тревога гнетущим упорством давила на него изнутри, когда со дна миски с едой он выудил небольшой кулончик на цепочке. Кулончик с изображением птицы, феникса. С ужасом и отвращением посмотрев в миску, Джеки брезгливо отбросил это от себя, не зная во что верить, это какая-то шутка или…

Или…

Сжимая в руках этот небольшой кусочек латуни с гравировкой, он ошарашенно думал. Прикидывал варианты. Ему как никогда нужны были ответы. Эти твари не могли… или, все же, могли?

Комнату содержания начал заполонять газ. Значит, опять в пыточную. Опять доктор златоглазка и ее перчатка со шприцами. Джеки задержал дыхание, молча завязывая амулет на могучей шее. Они хотели сломить его? Смешно, теперь у него было физическое напоминание, ради кого он выживет, не сломится и не сдастся. Кого обязательно отыщет и ради кого выстоит там, где любой хуман давно потек бы шифером.

- Опять облажаешься, Златоглазка, слышишь меня? – Крикнул он, выпуская дыхание изо рта, когда закончил завязывать кулон. И мир в очередной раз поплыл, размываясь очертаниями и погружая героя в сон, столь же кошмарный, как и его нынешняя явь.

Отредактировано Джеки (2022-11-11 22:50:06)

Приготовления были окончены. Техника настроена. Показатели состояния объекта записывались в автоматическом режиме и транслировались в единый хаб информации, где структурировались, систематизировались, и десятки раз анализировались на предмет совпадений. Младший научный и технический персонал, закончив подготовку, оказался выдворен из пятой лаборатории, где с появлением главы Теней самой Леди Рассвет, резко стало не хватать места для комфортной работы. Доктор Енг утерла проступающую на ее баклажаново-фиолетового оттенка коже лба испарину и отправилась на перекур. Впереди предстояло заполнить не один десяток рапортов и докладов, а все из-за долбанного кулона. В курилке для сотрудников ее уже ждал инженер Азимов, как всегда хмурый, как всегда тайком употребляющий что-то из небольшой фляжки. Встретившись с Енг глазами, тот хмуро кивнул даме.

- Они уже начали? – Задал вопрос ответственный за работу техники. Вопрос был риторический, он и так знал, что начали. Иначе бы посторонних не удалили. – Сама-то, что думаешь?

Енг присела на железную скамью рядом с Азимовым и приняла протянутую ей папиросу с нейроактивным табаком разработки Лукс Индастриз.

- Должна признать, парень тертый, об такого зубы сломать можно. Две недели мучений, ноль полезной информации. – Девушка сконцентрировала взгляд на кончике папиросы, подпаляя душистый табак силой собственной воли приобретенными поневоле навыками пирокинеза, после чего затянулась полной грудью, давая усталой и гудящей от удерживающей массивы информации голове короткий миг отдыха.

- Ага. – Согласился инженер, стараясь не придавать значения услышанным в голосе доктора интонациям, слабо скрывающих своеобразное восхищение тем, как держится попавший в их руки дикарь. – Мои приборы постоянно выдают одну и ту же аналитику, что мы тратим время зря. Похоже, что чувство боли его совсем не тревожит, наоборот, дает ясность и помогает лучше осознавать действительность.

- Меня не покидает ощущение, что за это время он узнал про нас больше, чем мы про него. – Хмуро посетовала Енг, делая еще одну глубокую затяжку. – И этот взгляд… ты видел? Он словно ждет чего-то. Словно играет в игру, правила которой мы пока не понимаем.

Азимов потянулся к фляжке, медленно открутил колпачок и сделал короткий глоток, после чего шумно вдохнул через зубы и поморщился:

- Да перестань. Он всего лишь человек. Тупое, упрямое животное. Да для него все, что чуть сложнее удара камень о камень вызовет такой же интерес.

- Уверен? – Енг повернулась к инженеру, глядя тому прямо в глаза. – Госпожа лично возится с ним, и все еще не потеряла энтузиазм. Как часто ты видел, чтобы она откладывала все свои проекты в сторону ради одного?

- Ни разу. – Согласился инженер, чувствуя, как холодок пробегает по его спине.

- А теперь еще и лорд Дариэль явился и лично помогает Леди. – Подлила масло в огонь Енг. – Ты в курсе, что они влюблены в одну и ту же девушку? А как он играл желваками глядя на объект, смотреть жутко. 

В помещении воцарилась тишина. Каждый думал о своем. Затянувшийся эксперимент, больше напоминающий пытки из мести или злобы, и вызывавший и без того кучу вопросов, ответы на которые младшие сотрудники не могли получить в силу ограниченного доступа, давили на них с новой силой.

- Ты скажешь, зачем дала ему феникса? – Наконец нарушил молчание Азимов, подчеркивая интонацией, что знает, кто это сделал, но все еще не обнародовал нарушение протокола, добровольно разделяя чужую тайну. Тайну, на которую теперь имеет право пролить свет.

Енг молчала. Долго. Обдумывая и подбирая каждое слово.

- Я в числе первых проводила сеанс ментальной пенетрации сознания объекта. Еще до того, как ему начали вскрывать череп и подключать машину. Данные засекречены, но я скажу тебе, там гребанный лабиринт абсурда. Рекурсивный, с последовательными итерациями самого себя. А выход мне помогла найти птица. Феникс. Она как… часть чего-то светлого в том мире тьмы, зла и насилия, упорядочивает хаос, стабилизирует структуру, понимаешь?

Азимов кивнул, выражая понимание.
- Попыталась задобрить того, кто тебя испугал.

- Нет же, дурак! – Фыркнула Енг. – Хотя с другой стороны да. Леди учила нас подстраховываться и планировать в рамках нескольких вероятных и невероятных исходов. Если что-то пойдет совсем не так, я хочу иметь козырь в рукаве.
- Он всего лишь человек. Приборы говорят однозначно. – Прервал ее инженер.

- А если нет? – Резко переспросила доктор. - Задумайся на секунду, над всем, что мы видели и что творили. Над всем, что происходит сейчас, там? Что если твои приборы лгут? Или еще хуже, если лжет он?

Азимов взял из рук доктора почти дотлевший окурок и сделал последнюю затяжку, туша фильтр об основание своего ботинка, мрачно подытоживая мысли, что закрадывались его с того самого дня, как безжизненное тело мускулистого гиганта впервые ожило на его глазах, только лишь для того чтобы снова умереть в муках и снова ожить.
- Ну, тогда нам пиздец.

***

Перед глазами Джеки рябило. Он пытался сконцентрироваться, однако головная боль не давала ему сфокусироваться на чем-то одном. Безграничная пустошь Циркона прыгала перед глазами, покрывалась серпией, рябью, теряла оттенки и размывалась, превращаясь в силуэты доктора Рассвет и ее миньона, держащего перед его глазами кулон. Его кулон. Вспышка ярости была поглощена прикованными к железному стулу руками. Секунда – и вновь он на бескрайних песчаных барханах. Знойное солнце над головой нещадно палит, в небе витают тени пустынных падальщиков, только и ждущих когда очередной заблудший путник достаточно ослабнет, чтобы его можно было склевать без опасения сопротивления. Гигант огляделся по сторонам, в безнадежной попытке отыскать уродов, что истязали его и проломить пару черепов. Не могло ему это привидится, так не бывает. Жара и зной не вызывают столь яркие галлюцинации. Взгляд Джеки опустился вниз, и ноги его подкосило. В своих руках он держал тело. Прекрасное, удивительное, самое милое и такое беззащитное.

- Нет нет нет нет нет! – Чувствуя, как встают волосы на его затылке от ужаса, только и мямлил атлет, аккуратно укладывая любовь всей своей жизни на горячий песок и хватая ее за запястье. Пульс отсутствовал. Он прислонился ухом к груди, сердце Анейры не подавало признаков биения. Она была мертва. Ее лицо выражало абсолютную спокойность и безмятежность. Джеки успел повидать множество смертей. На его глазах умирали боевые братья, от его топора погибали бесчисленные орды врагов людей. Но это было другое. Она не мучилась, не страдала. Он не понимал как и почему, не помнил ничего, и оттого находился в замешательстве. Анейра умерла. Весь его внутренний мир рухнул в бездну отчаяния. Джеки сидел на коленях перед нагим и хладным телом, прижимая ее голову к собственной груди, гладя не потерявшие роскоши локоны волос и давясь слезами.

- Пожалуйста, пожалуйста не оставляй меня. – Молил он, но все безуспешно. – Только не ты, только не так.

Герой Алькора облажался. В этот раз по крупному. Он знал, что его путь это путь одиночества. Нельзя наживать себе врагов в планетарной системе и думать, что это никак не аукнется. Те, кто не мог противостоять ему лично, рано или поздно должны были прийти за близкими. За теми, кто не безразличен. Джеки успел натворить немало дел, но он всегда считал, что справится с любым, кто посмеет встать на его пути. Он был уверен в себе настолько, что проявил слабость, влюбился, всем сердцем, как малое дитя. И вот теперь это сердце лопнуло, словно перезрелый фрукт. Он не знал что делать. Идти дальше, не взирая ни на что? В этом не было никакого смысла.  Все миры и их проблемы потеряли свое значение в тот самый миг, как он увидел потерявшие блеск жизни глаза той единственной, ради которой был готов на все, даже понимая, что нет смысла ожидать взаимности в чувствах. Его переполняли эмоции, он жаждал мести, но не видел в этом важности,  важна была только Анейра, что неподвижно, словно кукла лежала на его коленях. Он жаждал смерти, впервые, как никогда, желая оставить мир, в котором больше нет ее. И в то же время это не являлось приоритетом. Он хотел, чтобы Дэйри вновь дышала. Чтобы, как и прежде смотрела на него как на идиота, а не просто пялилась в пустоту лишенным осмысленности вглядом. Только этого, и больше ничего. Любимец богов, он не понимал, как в своем всеведении они допустили подобное? Но знал что они всегда оставляют лазейку. Анейра мертва. Феникса больше нет, однако, феникс всегда возрождается, так гласили легенды хуманов. Потребовалось собрать всю свою волю в кулак, чтобы отстранить тело от себя и подняться с колен. Каждый шаг стоил ему неимоверных усилий, перестать смотреть, прервать зрительный контакт с той, что погибла у него на руках, воспринималось как предательство. Джеки отступил, ушел в пустошь, только лишь для того чтобы вернуться с импровизированным настилом из кучи веток, тряпок и досок. Яростно размахивая одной из них, гигант распугал уже подметивших легкую добычу падальщиков, словно небесный водоворот кружащих над неподвижным телом.

- Знаю, ты всегда считала мои планы тупыми, птичка, но у нас все получится. – Проговорил гигант, бережно перекладывая тело на настил. – Не может не получится.

Джеки принялся раздеваться. Он расстегнул ремни портупеи, сбрасывая верх своего боевого облачения, следом снял низ, представ перед красавицей, которую так беззаветно любил абсолютно голым. Он подошел к ней, провел кончиками пальцев по щеке и принялся одевать неподвижное тело в те вещи, что она всегда воспринимала как какую-то шутку над здравым смыслом.

- Да, знаю. Тебе это не нравится, но послушай, этот доспех реально непростой. Он затягивает раны. Не воскрешает, но все же.
Закрепив на теле девушки ремешки, эффектно подчеркивающие ее полные груди, и прикрыв гульфиком ложбинку, что так и манила взгляд, Джеки, взял Анейру за руку, вгоняя ей под локоть кусок найденного неподалеку резинового шланга. Затем он повторил операцию со своей рукой, плотно приматывая его куском ткани к руке, чтобы не отвалился.

- Я у одного доктора подсмотрел как это делается. Короче смысл в том, чтобы кровь не стояла, да? Твое сердце не бьется, а мое достаточно мощное, нам по любому на двоих хватит. – Джеки усмехнулся и подмигнул девушке, хватая настил и начиная свой путь. – Нам главное миновать пустыню, а там что-нибудь придумаем, красотка. Я тебя не брошу, верь мне.

Джеки шел, переставляя ноги под палящим солнцем, отмечая точки на горизонте и надеясь увидеть там вдалеке город, как только они с Анейрой приблизятся к намеченному знаку. Антураж не менялся. Солнце словно зависло над их головами. Джеки был готов поклясться, что они прошли как минимум сутки, однако сумерки так и не наступали, а пустыня совершенно не планировала меняться. Все это время он продолжал говорить и подбадривать, обнадеживать и уверять свою любовь, что все не зря.

- Есть очень хочется. – Хмуро подметил он. - Пить тоже хочу. Я думаю, я должен был уже умереть от обезвоживания, но… я не знаю. Наверное нет, я не умру пока не спасу тебя. Не сомневайся птичка.

Спустя еще несколько миль он присел передохнуть. Сколь бы не был силен Джеки, даже ему требовался отдых. Он прилег рядом с Анейрой, убирая из глаз той назойливых насекомых.

- Я не знаю, как долго мы идем но… когда я об этом думаю, мне кажется что прошло две недели, три дня и пятнадцать часов. Конечно это бред, я знаю, так не бывает, мы бы уже вышли к городу, даже если идем наугад.

Джеки положил голову рядом с фениксом, поглаживая ту по начавшей синеть руке, из которой торчал грубый шланг.

-  Где бы, хтон побери, мы ни были… Я практически уверен, что теперь… Мне не нужно есть, чтобы жить.

…

- Больно… очень, но… теперь я не думаю, что умру… думаю. Я…Может быть произойдет какое-то чудо. Хех. Размечтался.

Джеки было холодно. Его пробирал мороз, не смотря на палящий зной. Он понимал что разум уплывает, однако упорно отказывался поддаться желанию бросить все и просто свернуться калачиком рядом с девушкой, приняв неизбежность.  Чуть-чуть передохнув он встал, и вновь встал, чтобы схватить повозья и продолжить путь.

- В конечном итоге есть хреналлион способов возрождения, да? – Есть некромантия, роботы там всякие, жрицы храма жизни, на худой конец, боги. Если… да я и до них доберусь если на то пошло, но ты будешь жить. Это все что важно. Это и… миновать пустыню. Три недели, четыре дня, девятнадцать часов.  Когда же она закончится то?

...

- Два месяца, четыре дня, три часа. Нет, мы не сдадимся. Даже и не думай Дэйри.

…

- … Привет красотка. Кажется я уснул, прости… Да, я… я думал что моргну только на секунду. Ха. Ха-ха-ха-ха… Ха-ха-ха… хех… хех…

…

- Прости, нужно сдерживаться. Ладно, идем.

…

- Я разведал тут кое-что пока ты спала. Пустота. Вокруг ничего нет. Всё вокруг пустое. Пиздец.

…

- Прости, прости. Я, я должен вести себя как герой. ……Окей, сейчас.

…

- Два месяца, восемь дней, шестнадцать часов.

…

- Вот как ты сказала, так и есть. Я в ловушке в… как я думаю, пустой пустоте пустой пустоты. Один. Да… Один. Совсем один.

…

- Нет, нет, конечно же нас двое, ха! Прости пожалуйста.

…

- А знаешь, я назову это место… Я понятия не имею, я не помню, где мы блять находимся. Я не знаю, что произошло за последние… Птичка, будь добра, повтори ещё раз, сколько?

…

- Два месяца, одиннадцать дней, десять часов. Ох-ре-неть.

…

- Итак… погоди, не то … это место… Это все нереально, мне кажется. Пустыня. Бесконечная пустыня. Я думаю мы никогда ее не покинем. Кстати говоря, моя голова в последнее время немного зудит. Если на этом не сосредотачиваться, то всё нормально, но  лицо… покалывает. Не знаю, почему.

...

Два месяца, пятнадцать дней, четыре часа.

...

- Окей… ху-у-ух… Мне… Мне надо расслабиться на минутку.

...

- Два месяца, семнадцать дней, два часа.

...

- Я очень хочу, чтобы ты ожила. И выпить…

...

- Ладно, все равно. Кгхм.

...

- Три месяца месяца, восемь дней, семь часов.

...

- Нет, Анейра, даже, блять, не близко! Если бы боги видели нас, то уже вмешались бы. Помощи ждать неоткуда.

...

- Мне нужна твоя помощь, Дэйри! Это… это покалывание, которое я чувствовал… Это моё тело рассеивалось… Мое… мое тело растворялось! Блять. Я думаю… Если бы я мог… жрать… перерабатывать что-то, сдержать рассеивание, я мог бы… И я также, возможно, мог бы… Это только мысль, но попробовать стоит. Но это значит… эй, Дэйри. Мне… Мне придется откусить тебе палец. Я хочу кое-что попробовать, и я… Мне жаль. Нет, нет, Анейра, мне, правда, жалко, я хочу, чтобы ты была целой, но…  возможно я ошибаюсь… Ты ведь тоже растворяешься, да? Нам срочно нужно выбраться отсюда, и я не знаю как…

...

- Здесь нет конца. Оно просто тянется... И тянется... И тянется.

...

- Что там? Дай посмотреть. Ух ты! Мы прошли в одном направлении два хтоновых месяца. Боже, я такой, блять, тупой, почему я думал, что мы сможем выбраться? Нет, я думал как один из тех древних идиотов, которые верили, что мир заканчивается у горизонта. Дебил, мать твою.

...

- Анейра… холодно. Я не… я больше не чувствую ног. Я думаю… думаю я достигаю… точки, о которой ты говорила… Рассеивание… какой… же… бред…

...

- Десять месяцев, двадцать восемь дней, пятнадцать часов.

...

- … Знаю это отстой, но я обязан жрать… или мы оба сдохнем…

...

- Один год, два месяца, двадцать семь дней.

...

- Я пропустил нашу годовщину птичка. Сука, я забыл про время.

...

- Прости меня, любимая.

...

- Мы никогда не выберемся. Ты… прости… я-я должен был жрать а теперь ты… теперь тебя нет и смысла тоже… нет… я больше не хочу никуда идти, я просто… закрою глаза и растворюсь, как ты... да. Увидимся на той стороне.

Отредактировано Джеки (2022-11-14 16:18:22)

- Доктор Шольц, вы получили мое письмо? - С надеждой в голосе спросила вошедшего в небольшую переговорную доктор Енг.

- Да, - Ухмыльнулся пожилой интеллигентный эльф, поглаживая седую бородку. – Очень интересный случай. Ваш доклад о строении мыслей настолько простом, что они распознают более сложные концепции и без промедления атакуют, натолкнула меня на парочку заключений.

Заметив в голосе коллеги нотки информации, которой тот давно желал поделиться с кем-то, девушка радушным жестом пригласила того войти, после чего закрыла звукоизолированные двери, повернув запорный механизм.

- Насколько все плохо? – Перешла она сразу к делу, обращаясь к старшему научному сотруднику, имеющему на порядок больший уровень допуска к секретным документам и работе с ними.

Шольц неспеша и задумчиво оглядел сотрудницу, после чего налил из графина стакан воды и неторопливо отпил, прочищая горло.

- Что вам известно об энергиях Уми? – Спросил он так, словно бы продолжал читать лекции нерадивым студентам, а не присутствовал на тайном собрании по теме последнего эксперимента.

Девушка пожала плечами, вопрос был странным и мало относящимся к субъекту, что находился в пятой лаборатории.

- Полагаю, все.

- А вот и не так! – Мягко улыбнулся доктор Шольц. – Вы обладаете только базовой информацией, сведениями о том, как измерить, и, в некоторых случаях увеличить условные единицы Уми. Но что это такое на самом деле?

Видя непонимание темы дня, доктор встал и направился к доске, стирая с нее инфографики и начиная чертить новые определения.

- Уми, моя дорогая, это сила привязки существ к самому мирозданию, а так же причина, по которой иномирцы все еще не поработили нас. У реальности есть очень любопытный защитный механизм, она не терпит вмешательства извне, но при этом позволяет это делать. Любое существо, ведущее субъективно невозможное существование, начинает утрачивать целостность, постепенно исчезая в пустоту, если не компенсируют свою остаточную энергию энергиями извне. Этот процесс получил название закона постоянства, а целостность существ получила собственные единицы измерения – Уми.

Доктор Енг, сама того не замечая выпучила глаза и в изумлении приподняла обе брови:

- То, что вы говорите абсурдно и противоречит всем…

- Потому что, правда, такова, моя дорогая. И ты не хуже меня знаешь, что письменная информация зачастую лжива. Мой отдел занимается сугубо этим вопросом, ты хочешь оспорить труды нескольких тысячелетий? – Шольц в пол оборота повернулся к девушке, загадочно улыбаясь. – Я так и думал. Этого разговора никогда не было, и, конечно же, я буду все отрицать. Только поэтому ты слышишь то, что слышишь, нравится тебе это или нет, младший сотрудник. Правда, она вот такая, да, мы паразиты на теле реальности, все наши силы, вся эта мощь и магия, это прямое вмешательство в ткань мироздания что мы проводим с его непосредственного разрешения. Представь полотно, которое постоянно рвется, вот это наши действия.

- Но… почему? – Спросила девушка, тут же получив продолжения от влюбленного в собственные гипотезы ученого ответ:
- Потому что рваное полотно это все еще полотно. Очень интересный защитный механизм, да. Суть измерения субъектов в Уми состоит в том, что по ним можно определить, насколько синхронизированы они и реальность вокруг, а так же сделать выводы о том, как долго их существование продлится в условиях закона постоянства. На одной чаше весов демиурги, как наша благословленная Леди, а на другой…

- Фениксиец… - Понимающе кивнула головой доктор Енг.

- Совершенно верно! – Согласился Шольц. – Абсолютная единица, начало шкалы, градусом меньше, и реальность восприняла его как враждебный для себя элемент, как нечто чуждое и абсолютно невозможное.

- Среди его расы распространено подобное положение? – Спросила доктор

- Да.

- И, тем не менее, его случай необычен?

- Да. – Вновь получила она короткий ответ.

- Я не понимаю.

- И вновь это совершенно верная реакция! – Ухмыльнулся Шольц. – Единицы настолько подавлены отсутствием связи с мирозданием, что, как правило, волокут жизнь на грани прозябания. Их мало что интересует, потенциал развития минимален. По сути это овощи в бесконечном цикле ожидания завтрашнего дня. Джеки же… это что-то с чем-то. Самопровозглашенный герой, защитник людей, космический приключенец и затычка в каждой дырке с верой, что боги ведут его к славе. Его подвиги весьма условны, но он успел навести шороху, на который способен далеко не каждый, и при этом, не разрывая реальность.

- Он служит какому-то богу?

- Нет. – Улыбнулся доктор. – Но есть данные, что он с ними виделся.  За исключением текущих экспериментов, разумеется.

- Поэтому Леди посвящает ему все время?

- Я не знаю. - Вновь улыбнулся доктор. - Возможно, ее интересует феномен его силы. Видишь ли, были времена, когда мы не верили в магию, теперь же мы можем ее измерить, записать формулами заклинания и обучить других тайнам ремесла. Есть вероятность, что цикл повторяется.

- Каким образом?

- Ну, то, что этот парень жив и не собирается сдаваться несмотря на все, гипотетически доказывает, что есть силы во вселенной, протекающие незаметно даже от нас. Силы, которыми оперирует он, и постигнуть которые при текущем уровне науки и техники мы не способны.

- Так он…

- Не произноси вслух, младший сотрудник. Это всего лишь гипотеза, я не могу ее доказать или опровергнуть, но полагаю что да.

***

- Я слышал, его называют Фениксиец. – Поставив два стаканчика с быстрорастворимым кофе и заменителями сливок на стол, завел разговор охранник Брэд.

- От кого ты это слышал, придурок? – Тут же усмехнулся его напарник Джордж, отвлекшись от просмотра эротического журнала и убрав ноги со стола. – Мы с тобой в паре вахту на камерах несем уже года четыре, тут посторонних чтоб я не видел, вообще не бывает.

- Сара, биолог из инновационников нашептала, - слегка смущенно добавил Брэд, - ну помнишь ту сисястую докторшу, она еще ручку уронила, а я поднял и… короче, было, да.

- Животное. – Покачал головой Джордж, беря двумя пальцами стаканчик и размешивая напиток одноразовой палочкой. – То есть была она с тобой, а обсуждали вы дикаря? Интересно.

- Пошел ты. – Без тени злобы ухмыльнулся Брэд. – Просто к слову пришлось. У них аврал на той неделе был, этот маньяк треть питомника разобрал на запчасти. Ну, я и спросил, чего трубку не берет.

- Нихрена. – Удивился Джордж, делая маленький глоток и хмыкая себе под нос. Питомник он избегал. Твари, коих выращивали мэтры генной инженерии, всегда казались ему чудовищной насмешкой над здравым смыслом. Это было передовое оружие, превентивный ответ на адаптивных существ другого демиурга в случае прямого столкновения.

- Ага. А хочешь прикол? У зверушек оказывается, была какая-то иерархия, ну, до того как здоровяк грохнул вожака. Иновационники неслабо так беспокоятся, что теперь они будут его воспринимать как лидера, потому опыты на арене и закрыли.

- Что господа, опять бездельем маетесь?  -  Торжественно объявил Азимов, заходя в помещение охраны и пожимая руки служивых. – Жалуйтесь, опять кофе на консоль пролито?

Не теряя времени, инженер прошел к когетаторам, вызывая консоль на экран и вводя командные протоколы технического обслуживания.

- Четырнадцатая камера мигает, изображение пропадает. Надо кое-что восстановить. – Ответил Джордж.
По спине Азимова пробежали мурашки, на какой-то миг его руки дрогнули, но он постарался не придавать этому вида.

- Это, которая, коридор к дикарю?

- К Фениксийцу. – Поправил его Брэд и пожал плечами. – Его так называют.

- Ты хоть посторонним эту телегу то не гони, - отмахнулся Джордж, - короче, парой дней ранее камера погасла на минуту. Ну вроде и хрен бы с ним, техника, бывает.

Азимов старался сохранять самообладание и не подавать виду. Если бы он сам не вмешался в работу консоли, то бравые лентяи точно бы заметили, как доктор Енг подсовывает дурацкий кулон в еду заключенного.

- А потом нам влетело. Оказывается, кто-то протащил запрещенку нашему «фениксийцу» - специально выделил последнее слово Джордж, глядя с подозрением на своего коллегу.

- Не, мужики, - покачал головой Азимов, – это наш гость так развлекается.

- Он может призывать предметы и отключать записи? – Вмиг посерьезнел Джордж, принимая твердую позу за пультом сети камер.
- Похоже на то. – Согласился Инженер. - Я тут с докторами пошептался, есть мнение, что он по приколу не сопротивляется. Они там поголовно на ушах все стоят, когда речь заходит о подопытном.

- Фениксийце.

- Да как скажешь, - отмахнулся уже Азимов. – Ему когда в голову менталисты лезли, он троих лазарет, и еще двоих в дурдом отправил, и все твердят что спасение в фениксе. Сейчас Леди лично полезла в его подсознание, а лорд Дариэль страхует с этой стороны.

- Да ладно? – Изумился Джордж.

- Такие дела мужики, потому все по фениксу и сходят с ума, говорят, это символ что его успокаивает.

- И Леди еще не наказала паникеров?

- Пока нет, но я так скажу. – Азимов потянулся в карман своего комбинезона и извлек из него аккуратно сложенный лист с изображением феникса. – Лично я подстраховался. Мало ли что.

***

Дариэль отвлекся лишь на миг, глядя в бесконечно бездонные глаза, источавшие безграничную страсть. В его голову словно вогнали шип. Острая боль пронзила всю нервную систему, не давая сконцентрироваться на главном. Он вновь прильнул к губам Анейры, столь чувственным и желанным, но ощущал лишь железо и медь, два привкуса, что не любил, что давно не ощущал и что точно не являлись ее вкусом.

- Прости, мне… Я сейчас вернусь. – Мягко улыбнулся эльф, глядя на обнаженную красавицу. И тут же картинка перед его глазами скакнула, на миг исказив образ любимой до неузнаваемости: на кровати перед ним лежал хладный труп, покрытый пятнами разложения и источавший следы жизнедеятельности опарышей из некогда прекрасных глаз. Тряхнув головой и отогнав видение, Дариэль отстранился, отправляясь в ванную, где не так давно… не так давно… А что было в ванной не так давно?
Эльф закрыл за собой дверь и ополоснул лицо холодной водой из под крана.

- Да что с тобой, мужик? Прийди в себя! – Скомандовал он и, вытерев лицо, глянул на себя в зеркало, оторопев и тут же отступив на шаг, поскользнувшись на брошенном в порыве страсти белье. Из зеркала на него с ненавистью и злобой взирал гигант. Кроваво красный варвар, покрытый мириадами шрамов от вскрытий и вивисекций, от оружия, магии и огнестрельного оружия. Он пялился холодно, злобно и изучающе. Дариэль призвал молнию на кончиках пальцев, выставив руку в атакующем жесте, пока гигант из зеркала осматривал раму со своей стороны. Медленно, словно хищник что загнал добычу, которая уже никуда не денется, он взялся за раму обеими руками. Приблизился. Ударил головой, вызывая рябь пространства и покрывая полотно стекла трещинами. В этот же миг из носа Дариэля потекла кровавая струйка. Судорожно ощупывая собственное лицо и подмечая неостановимый поток, он пропустил второй удар. Зеркало лопнуло, оглушительной волной окатив пространство вокруг и изрезав обнаженного эльфа осколками.

Гигант шагнул ему на встречу, тут же полив разряд шаровой молнии в свое плечо. Повернув голову, красный осмотрел обугленный участок плоти, прожженный до кости и с нескрываемой брезгливостью стряхнул пепел на пол, делая еще один шаг. Дариэля словно парализовало, он ощущал острейшую боль, словно бы ему только что оторвало руку, но что более, он ощущал страх. Истовый, животный, которого не испытывал никогда. Из спальни Анейра, что потеряла его, уже задавала вопросы про шум, однако ответить ей эльф был не в состоянии, поскольку из его рта, носа и глаз во всю струилась кровь, мешая хоть как-то сконцентрироваться не то, что на ней, хотя бы на нем. Гигант сел на корточки прямо перед ним, схватив рукой за шею и принялся изучать, вращая голову главы теней словно тряпичную куклу. Закончив исследование, он положил широченную ладонь тому на лицо и с силой приложил эльфа о кафель. Вновь рябь. Пространство начинало разрушаться. Дверь в ванную отворила девушка. Нет. Труп девушки. Обнаженная вечная воскрешенная Анейра, продолжающая гнить и смотреть давно съеденными глазами на любимого.

- Это все не по-настоящему! – Ужаснулся в своем открытии Дариэль, ответом на что послужил лишь хриплый хохот мертвого феникса.

- Это ты не настоящий. Кто ты такой?

Он задумался ли миг, чувствуя, как пальцы гиганта проникают в его глаза по самую ладонь.
- Я Дариэль Эль’Ран – Крикнул он, и в следующую секунду почувствовал как мощный удар лишает его четырех ребер, осколками впивающихся в легкое.

- Я… Джеки, в теле Дариэля Эль’Рана.

Вновь удар. Челюсть треснула и повисла на обрывках кожи.

- Я… это я! - Крикнул он, и волна психической энергии прокатилась по грязной ванной. Вспышка света. Он стоял посреди безграничной пустыни, солнце в своем восходе жгло его макушку, и лишь тень отбрасываемая девушкой хоть как то помогала справиться с ужасающим зноем. Он поднял глаза, это была Анейра. Мертвый феникс держала в своих руках сферы пульсирующей энергии, слегка покусывая обветренные синюшные губы.

- Не делай этого. – Остерег он свою любовь, на что феникс горько усмехнулась.

- Занимательные игрушки.

- Не надо. – Качнул он головой.

- У тебя нет выбора.

Феникс впитала в себя обе сферы, растворяясь на его глазах. Она исчезала, оставляя за собой лишь тень. Секунда, и одиночество накрыло его. Одиночество и ветер, что следом унес и тень. Жемчужина уже начинала действовать, напитывая опустошенное сознание. Последний подарок Анейры, пожертвовавшей собой, заключался именно этом. Хранительница его мыслей, стабилизировавшая храм безумия что замещал ему подсознания, Усилиями бога мертвый феникс, она в последний раз отдала всю себя чтобы ему не пришлось лишаться воспоминаний. Он помнил, но не чувствовал. Знал, но не ощущал. Он был собой, все еще собой, но иным. Сплетенное сознание из веретена концепций, идей и знаний что ему не принадлежали, но теперь были его частью.

- Теперь я знаю ответ. – Печально улыбнулся он. – Я – Фениксиец. Прощай птичка.

Он встал в полный рост, вдохнул полной грудью, повернулся к солнцу и выжидающе уставился на светило.

- Довольна? – Спросил он. - Явись сюда, Рассвет, есть разговор.

Отредактировано Джеки (2022-11-22 08:36:42)

Закиил отбрасывал попавшую в его руки стопку бумаг по одному листу, осуждающе смотря на выстроенный перед ним персонал лаборатории. Пойманные личности были доставлены в его кабинет тайно, хотя более уместно было слово похищены, ведь находились они не на правах гостей: руки каждого сковывали наручники подавляющие их связь с источником, а головы покрывали холщевые мешки. За спинами пленников стояли тени, готовые исполнить приказ о зачистке, впрочем Закиил не торопился его отдавать. Он и так ходил по грани. В цепочке командования, за исключением Леди, приказ о захвате и зачистке мог отдать лишь лорд Дариэль, но поскольку оба они были слишком заняты своими играми с убогим смертным, следующим по старшинству в иерархии теней, автоматически становился он.  Довольно шаткое положение, учитывая обстоятельства. Игнорирование проблемы может поставить под удар всю структуру, коей он посвятил себя. В то же время, неправильный результат поставит под сомнение качества, необходимые для того чтобы быть правой рукой и первым советником Лорда. Он окинул взглядом добычу. Здесь были как мелкие сошки, чье существование остается незамеченным, вроде уборщиков и технического персонала, так и подающие надежду ученые, инженеры и даже такая весомая фигура как доктор Шольц. Все они обвинялись в ереси, при каждом находился талисман, так или иначе олицетворяющий птицу. И это в комплексе, построенном Демиургом. Демиургом! Закиил не мог поверить, что подобный цирк вообще способен упасть на его плечи. Мало того, что эти фанатики повсюду тайно распространяли страх перед обычным смертным, так они еще и письма ему начали писать, будто варвар способен использовать подобную бумагу с каракулями как-то иначе, чем по самому очевидному ее назначению. И если бы это были просто письма, они обращались к нему. Просили его. Молили его и делились самыми сокровенными желаниями с тем, кто, по их мнению, олицетворял нечто за гранью их понимания.

Закиил внимательно изучал эти молчаливые мольбы невзрачных людей, чье существование не имело смысла вне служения Леди, и разум его наполнялся недоумением. Такие разные, но абсолютно все в своей массе убежденные что Фениксиец это ключ к решению их личных проблем. Кровавый, неудержимый, дикий, и в то же время единственный что действительно обратит на них взор в то время как Демиурга совершенно не заботят их жизни, лишь сухая статистика эффективности.

«Мой муж очень болен, я просила научный отдел помочь с лекарством, но не получила ответ. Прошу, Лорд, прервите его страдания»

Лист полетел на стол.

«Руководитель отдела в третий раз отказывается переводить меня на сколь-нибудь важный проект. Я могу добиться большего, чем просто мыть пробирки за ним! Вот если бы кто-то сломал все его кости, я смог бы показать, что более эффективно справляюсь с его работой»

Еще один лист брезгливо отброшен

«Не знаю, что написал мой придурок лаборант, но молю вас не делать этого! Милорд Фениксиец, мой отдел достоин существования и вы оцените его наработки, если в своем гневе обойдете его стороной»
Закиил тяжело выдохнул, отбрасывая каракули

«Вас часто просят о помощи, я слышал молитвы во время уборки комнат. Все ждут Вас и Вашего неодолимого гнева, господин. Если вы существуете, прошу, не убивайте меня, я простой уборщик и никак не связан с их делами»

- Так, хватит. – Закиил отбросил остальные листы в кипу и еще раз недоуменно осмотрел пленников.

- Вроде умные люди, как докатились непонятно. В камеру их всех. Пусть Леди сама решит судьбу предателей.
Воины теней молча кивнули, убирая оружие и сводя пленников со специального полиэтиленового настила, что растянули по полу дабы не испачкать ковер Дариэля в случае приказа устранить непригодные элементы.

- Что же касается этой… корреспонденции… - задумался на секунду заместитель, - Рассвет наверняка будет любопытно, чем обернется их слепое поклонение. Доставьте в клетку дикаря.

Лицо Закиила исказила едкая ухмылка, выражающая абсолютное безразличие к этой фальши. Впрочем, он был Тенью слишком долго, чтобы перестать удивляться чему бы то ни было. Никто и не заметил как в кипе листовок затерялась еще одна, которой там изначально не было. Маленький, сложенный в виде лебедя в стилистике оригами клочок бумаги, с коротким обращением:
«Я бы скорее поверил в хтона-философа чем в тебя, но чем демиург не шутит. Мой босс та еще мразь, и мы оба знаем, что ты способен избавить нас от него. Мои люди меня поддержат, помоги занять его место, а я помогу тебе»

***

Потоки солнечной энергии устремились в вихри, слепящие его. Джеки прикрыл глаза ладонью, словно козырьком, наблюдая как на обломках цирконианской пустоши перед ним материализуется хтоничкое нечто с телом льва, крыльями орла и женской головой. Рассвет, чем бы она ни была, явила себя, довольно размахивая увесистым хвостом со скорпионьим жалом на конце. Дариэль был прав. Это все нереально. Жалкий эльф в своей трусости обличил в простую фразу весь тот ужас и кошмар, что годами окружал Фениксийца. Открытия и принятие новых обстоятельств теперь давались ему куда как проще, он ощущал как мистическая сила сфер знания и памяти накладываются на его обильный опыт борьбы с чудовищами всех мастей. Рассвет притворялась сфинксом. Он никогда не слышал о сфинксах но точно знал, что перед ним. Как знал, что чем бы она ни была, это всего лишь иллюзия, наложенная поверх другой, более масштабной. Все было ложью. Все было правдой. Все разрушалось и переписывалось согласно законам нового бытия, постичь которое ему еще лишь предстояло. Пустыня покрытая обломками умерших цивилизаций стонала, перекраиваясь и видоизменяясь, сворачиваясь в спираль где-то там, за горизонтом событий, теряя очертания, вектора, направления и смысл. А был ли у нее смысл? Наверное, да. Он помнил, все еще помнил, как возникли бесконечные пески, отражая его траур по ушедшей частичке себя. Теперь же Рассвет забрала и это.

— Я слушаю тебя, мой непокорный мальчик. Чего ты хочешь?

Раздался голос ей не принадлежащий. Из пустоты, отовсюду и из ниоткуда одновременно. Голос, сокрушающий пространство еще сильнее. Сила этого голоса заставила гиганта отшатнуться на шаг, и все же он был рад. Он презрительно ухмылялся глядя на чудовище, ведь теперь, когда весь его мир был на краю гибели, они, наконец, встретились. Более никаких пыток, опытов и вскрытий. Никакой реальности. Джеки ощущал этот иллюзорный мир как продолжение себя. Его обостренного восприятия и знаний хватало, чтобы манипулировать им подобно богу. И первое, что сделал новый бог – отрезал пустошь от остальной части самого себя, запирая так глубоко в недрах лабиринтов безумия, как только мог. Вернуться назад невозможно. И попасть оттуда сюда — тоже. Он мечтал об этом так долго, и вот, ловушка захлопнулась. Их боль лишь двое – он и она. А в скором времени не останется никого.

Джеки опустил глаза на свои руки, внезапно ощутившие столь приятную и привычную тяжесть. Он сжимал в кулаках топор, возникший из глубин его злобы как само собой разумеющееся продолжение рук.  Впрочем, так все и было: оружие стекло каплями пота и плоти, обретая очертания привычной ему экипировки в ответ на желание уничтожить то зло, что он похоронил вместе с собой в недрах ушедшего в кому разума.

- Только этого. – Тихо сказал он, делая рывок вперед и швыряя топор в грудь льва

Стены лабиринта содрагнулись, солнце пустоши моргнуло, словно лампа накаливания, сменив цвет с бледно желтого на бирюзово-зеленый. Небо над головами противников покрылось трещинами и местами обвалилось, обнажая взору хтоническое переплетение щупалец из многогранных теней, что тянулись внутрь ристалища последнего боя, в жажде заполонить собой все.

- Дерзко! – Ухмыльнулся Фениксиец, проскакивая под хвостом исполинского монстра что едва не снес ему голову. Он чувствовал это. Новый кусок сознания, эмпатический отпечаток пережитого опыта и навыков, что ему не принадлежали проникли сюда вместе с Рассвет. То, что он принял за осколок ее силы, было частью плана. Отвлечь и подселить это зерно новой жизни. На ее месте он поступил бы так же. Не старый он, не тот дикарь что предпочел бы честный бой, но тот, кто ее стараниями теперь был способен планировать на пять шагов вперед. Впрочем, его план оказался лучше. Фениксиец протянул руку к небу и сжал кулак. За горизонтом событий возникла ментальная проекция красного гиганта, сотканного из чистой ненависти и злобы, жажды разрушений и уничтожений. Он схватил бесформенный комок чужих эммонаций, не давая тому просочиться внутрь и заполонить два плененных в пустыне сознания собой и только собой. Нет, Так просто Рассвет не отделается, не после всего. Раствориться в чужеродной массе слишком мягкий исход для нее. Гигант вырвал пласт жизни Дариэля, словно кусок волос, что забил слив в раковине, осыпая пески и руины омертвевшими щупальцами. Миг, еще один. Из недр глубин восприятия возник новый Красный, прикрывающий ладонями обломки неба и глядящий сверху вниз за тем, тот, кто когда-то был Джеки, вновь и вновь бросается на сфинкса в самоубийственных прыжках. Фениксиец переставал быть собой, все отчетливее превращаясь в энергию чистого гнева. Он рассыпался на атомы под ударами, только лишь для того, чтобы возникнуть вновь и вновь броситься в бой. Использовал укрытия, чем пренебрегал всегда, предпочитая верить в силу мышц. Использовал все возможности теряющего связь с реальностью разума. Песок под ногами льва превращался в голодные рты, воздух наполнялся вихрями металла, а камни так и норовили стать цепями, что не давали чудовищу взлететь.

- Вот он твой мир – в очередной раз раскатилось эхо того, кто только что разрушился, подобно стеклянной статуе пропустив подлое и коварное колдовство сфинкса. – Ты сотворила его.

Фениксиец вновь возник перед чудовищем, но лишь для того, чтобы демонстративно прижать лезвие ножа, что вырос из его руки к своему же горлу.

- Довольно. Ты не выберешься отсюда, Рассвет. Никогда. – Сказал он, пожалуй, слишком спокойно для того, кто насыщался энергией гнева извне, после чего надавил на лезвие, пуская кровь из пореза на шее.

- Твои подручные не рискнут убить тело пока ты внутри, а ты не выберешься наружу. Они будут продолжать сохранять мне жизнь всеми силами, ожидая тебя. Твои муки будут вечны. Это конец. Я победил. Осталось лишь уничтожить разумную часть себя, и сгниешь внутри трупа.

Отредактировано Джеки (2022-11-26 17:39:41)

Его рука зависла в воздухе. Струйка крови, стекавшая по клинку, замерла, так и не достигнув безжизненных песков под ногами. Все усилия были тщетны. Хронопоток покинул его, оставив застывшую оболочку из плотного света неподвижно принимать все тяготы и муки, что уготовила ему Рассвет. Так близко. Он почти смог…

Это была ложь. Богиня играла с ним словно с куклой. Продолжает играть, то давая надежду, то забирая и ее. На что он рассчитывал? Что, будучи простым смертным, сможет избавить вселенную от целого Демиурга?

Дурак.

Он ненавидел себя. Сильнее лишь ее. Глаза дикаря пылали гневом, что не покорялся даже прямому слову первооснов бытия. Отрицаю. Это было неожиданно. Одно лишь слово сделало то, на что оказались не способны клинки, пули и магия десятков пытавшихся прежде. Он проиграл. Был разгромлен в обоих мирах, как реальном, так и спроектированном собственным разумом для того, чтобы раз и навсегда поставить точку.

А может их вообще нельзя остановить и все это не имело смысла?

Каверзный вопрос, что Фениксиец отринул, прогоняя прочь. Он не сдавался. Никогда прежде, и теперь не станет. Молча он наблюдал за тем, как сфинкс превращается в изящную девушку. Один ее вид прокатывал по телу отголосками боли от бесконечных вскрытий и отделения мясо от костей. Если бы не она – он в жизни бы не поверил что можно продолжать чувствовать боль, будучи лишь горсткой нервных окончаний в банке с раствором. Как же он мечтал вернуть ей это удивительное ощущение, поменявшись ролями хотя бы в рамках иллюзорного мира.

Все было зря. Неправильный подход – неправильный результат. Теперь она наслаждалась его муками. Возможно, вечными. Одно движение – и резкая боль оттиском пронзила разум. Штамп личной собственности. Это было невероятно больно, Джеки знал, что золотая вязь в его сознании прямо сейчас материализуется на теле, выжигается на атомарном уровне, подчиняя себе каждую клеточку его организма, остается в памяти и переносится на астральные проекции. Контракт, подписанный кровью, каплей что зависла в полуметре от поверхности земли. Так выглядело рабство кошмаров. Словно волшебник, Рассвет достала из рукава подпространства когтистый комок серой дряни. Новое испытание. Комок активно рос, в то время как варвар мог лишь смотреть на чудовище, представшее перед ним. Поправочка, на двух чудовищ. Если сознание Дариэля он и смог побороть, то это было нечто совершенно чуждое. Ничего общего с привычными ему нейросвязями, структура настолько сложная, что одно лишь ее восприятие заставляло реальность вокруг искажаться и мигать, напрягая все резервы открытого сознания для анализа нового врага. Удивительно. Божество напротив, было легко считать. Эту мысль он оставил на потом. Пригодится. Если однажды наступит это самое потом.

Рассвет не церемонилась. Ее идея не подразумевала целостность, это он понял уже очень давно. Сначала она убрала весь свет. Убила в нем доброту. Затем заменила ее знаниями, что печальным грузом опустились на плечи обреченного видеть только зло. Попробовала внедрить воспоминания своего агента – не сработало. Видящий зло не приемлет компромиссов. Тогда в ход пошел целостный отпечаток сознания, с навыками, опытом и взглядами на жизнь, и вновь неудача. Теперь это. Чем бы оно ни было. Рассвет назвала это Динара, прежде чем прорезать ткань реальности иллюзорного мира и выйти за пределы восприятия.
Глупо. Он рассчитывал, что создал ей тюрьму на эры вперед. На деле же ей потребовалось менее мига, чтобы вскрыть клетку и выйти в лабиринт ночи, коим стало отражение сознания снаружи пустошей. Спустя еще секунду Динара схватила его за шею бритвенно острыми рядами зубов и поволокла словно добычу в прореху пространства.
Яркая вспышка ослепила его. Потребовалось время чтобы глаза снова видели. Это был его внутренний мир, но извращенный, переделанный, не имеющий ничего общего с тем, что должен был олицетворять и какие функции исполнять. Его бросили посреди джунглевого леса. Фениксиец принюхался. Алькор. Ну конечно. Осколок памяти о доме, значит божество добралась до детства. Имело ли это смысл? Наверное, нет. Последние годы ему было плевать на это все. Годы… сколько же лет он провел в пустоши? Это не имело значение, она стерла причину, по которой он оказался там. Убила тот светлый образ. Возможно, поэтому он и не признал воспоминание сразу – теперь все было искажено. Реальный Алькор не пах опасностью. Ветви его лесов не оборачивались, словно имеют собственный разум, а трава не пыталась поглотить, прорастая кустистыми зарослями прямо под лежащим на ней дикаре.

А затем Динара сделала то, ради чего ее протащили. Вплелась когтистыми лапами в его суть, нашла уязвимости в стройной системе защиты непостижимого разума, перестраивая под себя чувства, концепции, идеи, кропотливо проникая всюду, куда могла дотянуться. Джеки кричал от боли, и его крик эхом разносился по джунглям, заставляя кроны деревьев содрагаться.
Он открыл глаза, пытаясь сориентироваться. Все вокруг было слишком резким, слишком контрастным, слишком угловатым и неправильным. Он смотрел на мир не своими глазами. И все же это был он. Или не он. Фениксиец осмотрел свои руки. Четыре когтистых пальца. Мрак. В следующую секунду он понял, что рук у него, внезапно четыре. И ног тоже, четыре. Голова ужасно кружилась, пытаясь совместить в себе сознания и восприятия двух абсолютно разных существ одновременно, представлявших симбиоз. Он слышал отголоски Динары. Существо тоже привыкало к новым условиям, впрочем, удивить ее было сложно. В отличие от него Динара хорошо ориентировалась в пучине бесконечных хитросплетений пространство-времени, где в одновременном симбиозе протекают все вероятности и малозначимые невероятности, и где само понятие удивления чему бы то ни было напоминало вздор. Она исследовала зеркальные лабиринты, состоящие из чувств или эмоций, переходы в которых задействовано четвертое, пятое, а то и девятое измерение, пространства в которых полностью отсутствует запах или зрительная составляющая. Микромиры погруженные в безмолвие или в которых движения замедленны. Двумерные миры простейших тварей, что существуют только лишь для того, чтобы родиться в виде проклятья привязанного к вещи, и миры, где отсутствует всякая физическая составляющая, и где крикуны только и ждут момента, когда кто-то из живущих научится записывать и воспроизводить голоса. Однажды Динара видела цифровые подпространства, где жизнь и вовсе казалась ей невозможной, но, тем не менее, она была пугающе адаптивной, ожидая своего часа. После всего этого каскада безумных образов, альтернативных линий и квантовых запутанностей, помноженных на постоянное вероломство собратьев из ее вида, она искренне полагала, что лишена радости удивляться чему бы то ни было. Глядя ее глазами на ее воспоминания, Фениксиец начинал понимать, что теперь этого лишился и он.

- Вставай, Джеки, мальчик мой! – Весело и с задором подталкивала его тварь.

Задача это казалась невыполнимой. Новое тело, столь громоздкое и большое отказывалось подчиняться привыкшему к традиционной симметрии хуману. Сделав несколько отчаянный попыток стать на непослушные ноги, он взревел, расплываясь гримассой ужаса на радиально раскрывающейся пасти. Затем схватил ближайшее дерево, буквально вырвав его из земли и используя как опору в попытке оторваться от земли.

- Браво! – Ликовала Динара. – Мальчик мой, ты только что изобрел ходули, практически не задумываясь как, просто взял - и сделал, выбрав из миллиона вариантов как встать, именно мать его ходули! И это в нашем-то пятом тысячелетии! Эхэхэх, ну и разум, пиздец, попала, так попала.

Не слушая ее Фениксиец продолжал подъем, хватаясь за стволы деревьев и пытаясь ощутить собственный центр тяжести.

- Не советую трогать! – Вновь услышал он голос в голове. – Ты же конченный, тут все, абсолютно все стало ловушкой. Сорвешь кору с деревьев, и нас обоих накроет газом, а в нем споры паразитов, довольно неприятных. Короче, побереги мои легкие, ладно?

Голос звонко засмеялся, в то время как в кронах деревьев, ловко словно мартышка, прыгала с ветки на ветку доктор Рассвет. Она все еще была здесь. Ей все еще было интересно что именно она сотворила. Увидев ее Фениксиец ощутил нарастающую ярость, его глаза моргнули, переключая зрение в режим охоты. Синие джунгли, яркое пятно алого и оранжевого, обозначавшие тепло и жизнь. На  фоне резких очертаний холодного и синего леса, живые существа казались непомерно раздутыми, размытыми, обладающими нечеткими контурами.

Он наблюдал за богиней, полуприкрыв глаза вторым веком. Он видел, как вслед за ней поворачиваются ветви кустарников, листья, и даже корни деревьев. Все его обостренные чувства твердили лишь об одном - смерть здесь ждет за каждым углом, и является ответам на любую оплошность. Некоторое время назад он уже убедился на горьком опыте, что бдительность нельзя терять ни на секунду. Тогда он еще был человеком а не этим… чем-то. Он не торопился пускаться в погоню, не смотря на ярое желание как можно скорее втоптать Рассвет в грязь и разодрать ей глотку своими новыми руками. Границы его сознания считывали информацию об окружении, выдавая сухую статистику. Мир лишился добра. Осталась лишь адаптивность и тяга к выживанию. Все изменилось. Все стало опасным. В любой момент может случиться так, что где-то в окрестностях распустится маленький, но очень всратый бутончик, и в этот самый миг все в девяти футах от него превратится в зону биологического поражения, нейропарализующая пыльца приведет к конвульсиям, судорогам и мучительной смерти. Джунгли Алькора всегда были опасны, однако эти, и теперь, были венцом хищной эволюции. Фениксиец слегка повернул голову в сторону. С ветвей дерева по его плечу спускалось длинная золотистая туша, покрытая чешуей. Хищник, почуявший легкую добычу. Змеи и гигантские арахниды царствовали в этих тропиках повсюду, он ощущал их запах, манящий своей беспомощностью перед высшей формой зла в регионе. Повинуясь интуитивному желанию, он открыл рот. С молниеносной скоростью его язык выстрелил, цепляясь в шею пресмыкающегося, острые клыки пробили защиту, выбрасывая в кровь жертвы яд. Удивительно, но Динара действительно сделала его ядовитым. Это было относительно новое оружие в ее репертуаре, механизм адаптации, что она развила в себе, дабы соответствовать самым кошмарным из порождений космической пустоты. Торс Фениксийца оказался прикован к дереву могучим телом, громадная тварь неутомимо набрасывала на него кольца, стремясь сломать ребра и раздавить органы своей мускулатурой, пока Джеки испивал ее кровь, держа голову в отдалении от себя. Мгновение. Два. Три. Хватка ослабла, его рука выскользнула из чешуйчатых колец, резким взмахом когтей разрубая противника на десяток кусков. Оставаться здесь более было небезопасно. Он опасался, что в своей ярости змея повредила кору дерева, этого допускать было нельзя, Динара уже предупреждала, один вдох, и через пару часов эти паразиты сожрут легкие изнутри, а потом начнут прогрызать себе выход прямиком через плоть. Фениксиец отстранился, короткими пробежками уходя прочь, идя по тепловым сигнатурам Рассвет, в то время как змеиную тушу уже начали изучать мелкие хищники, примчавшиеся полакомиться теплым мясом до того, как на запах крови придут более крупные и опасные звери.

Он не спешил. Нет необходимости бросаться в погоню, находясь на территории, что исторгает запах смерти, разложения и перерождения. Бесконечный цикл ускоренной эволюции, где сильный жрет слабого, вот во что превращается внутренний мир, лишенный всякой надежды и света. Теперь он начинал понимать, что происходит в головах выживших жертв нашествия диких орков. Один паршивый день был способен полнстью изменить судьбу и мировоззрения человека. Что говорить про того, кто борется с Рассвет и ее кознями месецами, а возможно, и годами. Время довольно субъективно, когда речь заходит о подсознании. Он зачерпнул грязи, нанося ее жирным слоем на свое тело и лицо. Пусть бежит, ей все равно не спрятаться. Он видел ее, ловкое пятнышко тепла лавируещее меж холодных и темных синих лиственных гигантов. Ухмылка испещрила его множественную зубчатую пасть, сучка попалась, она допустила ошибку и поранилась. Он втянул воздух в ноздри, желая заполучить запах своей будущей добычи. Бог что истекает кровью. Значит, ее все же можно убить.

Запаха он не чувствтвал. Его нос не обладал необходимым набором рецепторов. Динара оказалась еще более сложным существом, чем он мог представить. Она не ощущала запахи. Ее нос улавливал остаточные электрические поля, идеальный детектор движения. Чтож, так даже лучше. Наперерез убегающему по кронам белому пятну в багряном контуре тепла двинулась фигура из глуби леса. Кровь заставляет зверей активизироваться. Фениксиец отстранился, короткими пробежками уходя прочь, идя по следам преследовавшего Рассвет размытого пятна. Передвигаясь в тени, следуя зову крови и памяти, ступал, ориентируясь на свое чутье. Богиня выбрала заведомо проигрышное поле последнего боя. Алькор. Он родился в этих местах. Посещал леса с того момента, как научился ходить, умел выживать и делал это так, что со стороны смертельно опасные тропические чащи казались парком отдыха, когда он ступал по ним. Даже на глубинном, инстинктивном уровне он четко знал, если какая-то лиана кажется слишком низко опущенной – лучше обойти ее. Если на пути лежит довольно красивый и яркий листик – стоит сменить маршрут. А если видишь спящего динозавра – не выпендривайся. Динозавра нельзя тревожить, Динозавр отгрызет лицо. Вот и сейчас, уже не Джеки, но Фениксиец шел по следам, ступая точь в точь по остаточному теплу, перемещаясь за спиной хищника. В конечном итоге он нашел его. Инстинкты не подвели. Но к разочарованию Джеки, хищник нашел шиповник. Поганое растение чувствовало колебания воздуха и стреляло пятнадцати дюймовыми шипами бритвенной остроты. Он отключил тепловое зрение, завороженно любуясь представшим зрелищем. Это был очень удивительный механизм распространения, шипы, попадая в плоть, тут же начинали прорастать, используя еще живого носителя в качестве удобрений. Там, где умирала неосмотрительная добыча, появится новый кустик шиповника, это было бы даже умилительно, если бы не выглядело так жутко. Шип попал в колено, и оттуда уже торчал небольшой, но весьма перспективный побег с набухающими почками листьев. Джеки аккуратно приближался к нему, словно призрак в тени. От него надлежало избавиться, немедленно. Джунгли не любят слабых. Его трагедия привлечет внимание более опасных особей, а тех тварей, что обитают тут, видеть в непосредственной близости он не горел желанием. Он уже намеревался атаковать, располосовать зверя, содрать с него кожу и подвесить за пятку на одно из деревьев, обозначая тем самым что места, в которые стремятся хищники, уже обжиты, и кроме смерти ловить им тут абсолютно нечего, как вдруг на поляну выскочила вторая фигура. Размашистым ударом оно разрубило шею животного до самых позвонков, тут же принимаясь рвать и метать плоть все еще хрипящего существа своими лапами-клешнями. Фениксиец сделал шаг вперед, выбрасывая руку и пробивая грудную клетку этого монстра своими когтями. Обратным движением он вырвал сердце того, кто посмел вмешаться в его планы и бросил презренное тело рядом с трупом, окидывая их суровым и полным разочарования взглядом. Лицо монстра было ему знакомо, впрочем, как и морда зверя. Кошкоподобная абоминация с пробитым коленом выглядела так, как должна была выглядеть Динара в момент помещения в этот отрезок подсознания. Рядом с ним лежал другой Джеки, выглядевший, словно вестник безумия. Спутанная грязная борода, покрытые черной, запекшейся кровью обрывки кожанных ремешков- доспехов, взгляд полный ненависти и злобы, и руки, измененные в бритвенно острые, покрытые хитиновыми шипами клешни. Фениксиец возвышался над ними, в своей ипостасии четырехрукого монстра. Он был осторожен, сосредоточен, с ног до головы покрыт грязью, из-под которой лишь янтарно-желтые глаза с вертикальным зрачком выдавали хоть какое-то присутствие. Он все еще помнил, что в джунглях нельзя выделяться. Все услышат твой крик, каждый придет испытать.

- Я, убивший себя, убивший себя. А я уже говорил тебе, что такое безумие? – Выпрямившись, спросил он своего внутреннего собеседника, подбирая один из шипов, что не попал в цель. Пригодится. Какое-никакое, а оружие. Динара молчала. Ей не нравилось то, что она видела. Больное восприятие действительности вчерашнего дикаря только что поймало ее ментальную проекцию в западню, тут же обрушив на нее другую, более сложную структуру их обобщенной абоминации. Это не значило ничего хорошего для той, кто привыкла пережевывать и ассимилировать чужие личности. Эоны, дархаты, эльфы, все мыслящие формы рано или поздно сдавались, растворялись, перерабатывались. Хуман в своем безумии ее пугал. Внутренний мир столь простой, что агрессировал и вел охоту на сложные концепции и восприятия, такого она точно не ожидала.
Он обогнул холм по касательной, удаляясь от тел в густые чащи и пригибаясь под опасно низко свисающими лианами. Липкие, покрытые смоляным соком эти ложные растения только и ждали момента, когда их кто-нибудь потревожит. В этот самый миг они оживали, словно хлысты обвивая свою добычу и резко дергая вверх, к громадному тельцу что таилось в густой кроне секвой, что питалось плотью словно какая-то раздутая до носорогоподобных размеров мухоловка. Увидив ее Фениксиец попытался представить, какие же тогда тут насекомые. Лучше бы не представлял. Перекатившись в овраг он резким взмахом когтей обезглавил игуану, не думая ни секунды. Едва ли ящерица могла представлять для него угрозу, но рефлексы порожденные воспоминаниями детства было уже невозможно погасить. Не успев издать и предупреждающего шипения, рептилия рассталась с жизнью. Он шел за Рассвет.Богиня тоже была опасной тварью, вероятно, самой опасной в этих краях, такой же как он. Ложь. Не такой же. Джеки  прислушался к предложению Динары. Она не гнушала брать лучшее, от всего что ее окружало. Лианы-ловушки навели ее на очередную безумную идею, и сейчас она сосредоточенно выращивала новый орган внутри его тела. Фениксиец чувствовал как изнутри она наносит ритуальные узоры, распространяя порчу на и без того изуродованное тело. С каждым новым символом становилось все больнее и неприятнее. Узор перетек на плечо, затем продолжился на предплечье. Измененные глаза щурились от света, что принялись излучать символы, впитываясь в его естество. Ярко голубое свечение на фоне темного-синего мира, в котором читались бордовые и ярко алые точки чужого тепла. На миг он ослеп, не в силах вынести собственную же трансформацию. Его глаза щипало, даже из под закрытых век. Как заметила Динара, это изменение еще нуждалось в доработке. Сложнее всего ему далось их открытие, под вторые веки, словно песка насыпали. Потребовалась пара мгновений, чтобы прийти в себя. Теперь уже дискомфорт причиняло непомерно раздутое предплечье. Поморщившись, Фениксиец провел когтем от локтя до запястья, после чего засунул внутрь руку и вытянул длинный моток собственных сухожилий увенчанных острыми зубами,  Поудобнее перехватив новоявленный отросток, он взмахнул рукой и шумно рассек им воздух. Клубок сухожилий голодно свистнул в воздухе подобно хлысту, тут же сворачиваясь обратно и образуя небольшой мясной шар у запястья. Динара зло расхохоталась, уходя в тень подсознания. Ее хозяйка хотела поиграть, выбрав в качестве противников ту, что не приемлет правил и того, кто не умеет сдаваться.

Они настигли богиню еще спустя пол мили. Все еще дерзкая, повелительница деревьев кажется ослабла. Она явно чуяла бриз и продвигалась к реке, ища спасение там. Опрометчиво. Вода это еще одна ловушка, которой пользуются коварные обитатели джунглей. Впрочем, дожидаться ее провала Фениксиец на собирался. Он выждал наилучший момент, разглядев в кронах гулко гудящий улей. Осы, пчелы, микродраконы, кто бы его не свил, это было уже не важно. Он размахнулся плетью, хватая улей и обратным движением наотмашь посылая его туда, где согласно траектории передвижения должна будет оказаться Рассвет.

- Попалась! – Хищно процедил он.

Убьешь ее? – тут же поинтересовалась Динара. – В прошлый раз ничего не вышло.

- Знаю. Ее невозможно остановить. Не в этом мире.

И что ты сделаешь? – Вновь уточнил голос в голове.

- Для нее это всего лишь игра. Нужно покончить с этим, пока в моей голове осталось хоть что-то не извращенное вами двумя.
Он подошел к телу. Павший бог. Выглядела как дитя. Белое платице в цветочек, покрытое грязью. Ссадина на ноге, в которую наверняка попали местные паразиты. Следы от укусов десятков мелких насекомых. Выглядело это довольно болезненно. Хрупкое девичье тельце покрылось неестественными волдырями, уродующими некогда прекрасную плоть. Рывком поднял ее с земли, хватая за горло и с силой впечатывая в ствол дерева, отчего торчащий сук пронзил плечо, выйдя наружу вместе с кровавой кашицей сухожилий и обломками кости.

Джеки, Джеки, остановись! Ты сейчас нам обоим приговор подписываешь! – Взмолился голос у него в голове. Возможно и так. Еще одна смерть, явно не последняя. Хорошая цена за столь редкий шанс хоть как-то поквитаться. Рывком он сорвал платье, обнажая угловатое, еще не до конца сформированное тельце. Провел шипом вдоль груди, разрывая нежную ткань соска и делая резкий крюк вдоль живота, направил его острием в лоно. Фениксиец смотрел ей прямо в глаза, в то время как острый предмет грубо раздвигал половые губы, сдирая кожу в кровь, что приводила в действие сокрытые механизмы жизнеобеспечения шиповника.

- Хочешь произнести слово? – Улыбнулся он, сдавливая гортань и выгоняя из богини воздух. - Может я и не могу убить тебя, но до конца дней ты будешь помнить, что я поимел тебя в твоей же игре.

Челюсть Фениксийца приопустилась на уровень грудной клетки, искажая морду гримасой гротескной пародии на крик, после чего та треснула на две половины и раздвинулась в стороны, обнажая широкие насекомоподобные мандибулы, сокрытые имитацией под зубы. Из недр темного провала рта показалось что-то черное и склизское. С молниеносной скоростью оно выстрелило вперед, устремляясь в рот ненавистной Рассвет, с жадностью пьявки хватая ее за язык и упиваясь кровью. Кислая.

Отредактировано Джеки (2022-12-12 05:32:56)