И всё-таки она была слаба, похоже, девушка отдала слишком много сил, куда больше, чем он предполагал. Со смертными всегда так: там, где они должны сдохнуть, превратившись в горстку пепла, — выживают, а там, где, казалось бы, силы обязаны ещё остаться, — показывают потрясающий уровень саморазрушения. При этом он с удивлением обнаруживал в себе всё новые и новые реакции.
Во-первых, никогда бы демиург ни в какой из своих ипостасей не стал бы носить на руках смертную, с бережностью фарфоровой вазы. Максимум деликатности — использовать системы корабля для транспортировки неспособного к перемещению тела, или магия. Но уж точно не так. Данталеон не любил касаний, и Камальдулла не любила. Богине нравилось показывать своё превосходство, в этом они с Аврелией очень похожи, ей нравилось ловить восхищённые взгляды и она легко соблазняла разумных. Касалась сама. Позволяла приблизиться, и почти всегда её кажущаяся мягкость считывалась окружающими как желание завести нового фаворита. Нередко эти абберации заканчивались их смертью.
Во-вторых, Аврелия позволяла себе то, за что Данталеон сносил головы неглядя. Последователь (а Камальдулла желала получить эту смертную именно как последователя) должен уважать, не переходить грань и подчиняться, двух последних качеств в девчонке не было, и вряд ли когда-нибудь появятся. А без них ценность любого разумного мяса, пусть даже оно сильнее демиурга в тысячу раз, стремительно падает ниже нуля. И тем удивительнее, что в нём не поднялось и капли первородного желания очистить свои границы от всякого мусора. Аврелия больше не была для него «разумным мясом», а никаких других ролей для смертных у Данталеона просто не существовало. Разве можно испытывать к мясу нежность? Или страх потерять? И что за приятное и одновременно болезненное чувство в груди?
Он нес ее на руках, слушая усталый голос про ошибки и просьбы в признании. Маленькая наивная смертная, она хочет получить у демиурга то, что тот не способен ей дать. И её вины в том не было, потому что Аврелия всё ещё мерила богов по смертным. Камальдулла без труда бы солгала кому угодно, но здесь и сейчас Данталеон ни за что бы не солгал, сказав «мы ошиблись». Почему ложь? Потому что признание своих ошибок — это ничто иное, как признание ситуации неприемлемой для тебя и изменение собственного поведения, чтобы этой ситуации больше не допустить. Проще говоря, любая фраза из контекста «мы были неправы» имеет продолжение «в следующий раз будем действовать иначе или вообще не ввяжемся». Он уже понял, что вляпался слишком сильно, особенно своей эмоциональной частью и Камальдулла солжет, она скажет «Да. Мы ошиблись». Лишь ради того, чтобы не потерять этот призрачный шанс быть со смертной. А после... демиурга не изменить и всё повторится, такова уж их природа. И она снова скажет, что ошиблась. Да... а затем всё по кругу. Пока Аврелия не погибнет от числа ошибок, которые на самом деле не были ошибками, а были самой Камальдуллой. Это то же самое, что хлопать ладошкой волка по носу, когда он в очередной раз прихватит тебя клыками за горло. Это не ошибка волка, это твоя ошибка, что ты подпустил его до яремной вены.
Что будет с ним, если Аврелия погибнет? Пока что, оставалось надеяться, что они не преодолели точку невозврата, хотя подсознательно бог понимал — преодолели и двинулись дальше. Слишком сильны эмоции, слишком возросла ценность Аврелии. Она стала больше собственной...
— Ты ведь прекрасно знаешь, — спокойно и с лёгкой ноткой грусти ответил мужчина, — здесь только один человек, который совершил смертельную ошибку. Это ты, Аврелия. Это только ты. И если хочешь выжить, исправь эту ошибку, беги от меня при первом удобном случае. Беги так далеко, как только сможешь. Беги не оглядываясь, и молись всем богам, чтобы я не пошёл по твоим следам.
На самом деле, он допустил гораздо более чудовищную ошибку. И имя той ошибке «Аврелия».
— ...зато, на одну угрозу у тебя в жизни стало бы меньше... – "если бы мы вообще не встретились". Наконец, артефакты начали работать, вбирая в себя Легион и Корону, освобождая прежних носителей от непосильного бремени.
Когда процесс был завершён, а энергетические потоки улеглись, облик Данталеона поплыл, исказился и вот, перед Аврелией снова находилась Камальдулла. И богиня прекрасно знала, зачем это делает, ведь из всех её обликов именно женский вызывал у эонки самый сильный эмоциональный отклик. Она ощущала его на квантовом уровне, словно по коже блуждали электрические разряды, и богиня знала, что приняла бы любую из своих ипостасей, лишь бы это удержало Аврелию рядом.
— Прости, — чуть склонив голову, ответила богиня, — что тебе пришлось с ним общаться, в своей мужской форме мои психические качества несколько искажены, в сравнении с женской. Я постараюсь больше тебя не пугать, — она улыбнулась, подходя ближе, касаясь кончиками пальцев щеки, — сейчас нам нужно как следует отдохнуть в капсулах регенерации. Я тебе помогу.
Всё-таки, несмотря на внешнюю хрупкость, Камальдулла оставалась демиургом, потому, подхватив Аврелию, зашагала в сторону арки портала. Чувствовала себя богиня неважно, но всё физические ощущения меркли на фоне того удовольствия и острого желания, что пробуждала в ней девушка на руках.
Они оказались просторной светлой комнате, где находилась пять капсул для регенерации, — я поставлю таймер на 12 часов, этого должно хватить, — пояснила богиня, помогая Аврелии избавиться от одежды. Магию тратить на это дело не хотелось, и не только потому, что многие было слишком мало...
В конце концов, закончив, Камальдулла сама легла в желеобразное ложе, обугленная до костей спина болела так, что мало какой смертный выдержит.
Спустя 12 часов.
Когда крышка капсулы Аврелии отъехала в сторону, Камальдулла уже стояла рядом, одетая и с лёгкой улыбкой на красивых губах.
— Ты, наверное, сейчас очень голодна, приглашаю тебя на... пусть будет завтрак. И да... мы ошиблись, малышка, мы очень ошиблись... — солгала богиня.
И она знала, что если сейчас Аврелия таки последует тому бреду, что втирал ей Данталеон, она — Камилла, не позволит ей сбежать.
[icon]https://i.imgur.com/Cszcc3l.jpg[/icon]