Год выдался поистине насыщенным на командировки, и вот уже который летний месяц подряд Юпитер стабильно проводил на Лирее, на этот раз став гостем Академии Грекдера в Империи Лайнадар. И судя по тому, что его официально внесли в штат преподавателей и отвели для него целый блок дисциплин, посвящённый как сравнительной антропологии и культурологии, так и сравнительной теории магических исследований.
Сегодня был последний день лекций в этом году, и Тери наконец-то возвращается на Дискордиум, приняв решение заглянуть на последок в Торис, чтобы обсудить несколько вопросов со знакомым лектором.

На самой большой скорости аиркара дорога от Грекдера до Ториса занимала около четырёх часов полёта, и этого было достаточно, чтобы полюбоваться морскими видами и немного отдохнуть. Благо, в этот период летная полоса почти не загружена, и можно вовсе поставить управление на автопилот и почитать книжку. К вечеру он будет в Торисе, и на Дискордиум, скорее всего попадёт уже после заката.

Среди знакомых Юпитера только его начальник Мериаль знал о том, что он использует полёты на аиркаре чтобы отдохнуть, почитать книги местных авторов и неспеша съесть заранее взятый с собой обед.
“Я не видел Мериаля почти месяц, и походу, даже успел соскучиться”, — думал Тери, прикидывая, сможет ли он сказать это своему начальнику в лицо и параллельно допивая чай и закусывая сэндвичем с красной рыбой прямиком из моря Тари, над которым он недавно пролетал. Остатки сэндвича приходились как раз над окрестностями Ториса.

Наблюдая за раскинувшимися лесами, Тери уже успел закрыть книгу и готовился было переключиться на ручное управление, чтоб спокойно вырулить на Торис, как вдруг шестое чувство подсказало ему ещё раз бросить взгляд вниз к деревьям и слегка затормозить.
Быстро переключившись и взявшись за руль, Тери опустил стекло аиркара и ещё раз очень внимательно посмотрел на деревья.
Интуиция не подвела, и в лесополосе, которая отделяла город от остального мира Юпитер увидел всполохи агрессивной энергии. Действовать пришлось, не раздумывая, и опустившись ещё ниже, над самыми кронами деревьев и просканировав источник энергии, он опознал санфаруса, ориентировочно IV уровня. Он уже встречал этих осьминогообразных тварей раньше, со смесью ужаса и восторга наблюдая, как легко они зависают в воздухе, и даже уничтожал парочку из них. В этот раз у него не было желания тратить время на монстра, и готовясь улететь, Тери потянулся к рычагам.

“Чья это аура? И почему санфарус так странно себя ведёт, словно…за кем-то охотится?” — щелкнуло в голове у него, и он схватился за управление, готовясь совершить крайне рискованную посадку на маленький клочок зелени между деревьями.
Приземлившись, он отметил про себя, что тварь не успела его заметить, потому что все внимание санфаруса было приковано к миниатюрной беловолосой девушке.

Отредактировано Юпитер Тома (2023-12-18 16:45:12)

Подпись автора

Для возникшего в результате взрыва профиля не существует «завтра»

Приземление было непривычно жестким — Юпитер еще ни разу так не торопился, останавливая аиркар. Мысленно, буквально секундно порадовавшись, что сейчас лето, и не придется выскакивать в одной рубашке на мороз, он помчался в сторону санфаруса. Беловолосая незнакомка отчаянно пыталась убежать, но Тери знал, как это может быть сложно, ведь монстр не так то прост, и одурманивает жертву, вводя ее в чарующий наркотический транс.
Тем не менее, девушке повезло, и это, судя по всему, была еще молодая и не самая сильная особь. Еще б уровень-другой выше, и никакое внешнее воздействие уже не заставило бы ее очнуться, и тем более — начать спасаться бегством.
Именно поэтому сражаться с санфарусом в одиночку может быть сложно и опасно — обязательно должен быть кто-то еще, готовый подстраховать, если вдруг случайно в момент боя попадешь под испускаемые монстром наркотические пары.
Мысленно пожалев, что влияние нового мира далось ему тяжело, наложив на него ограничения в некоторых магических аспектах,  Юпитер, понял, что не сможет ослабить противника или зафиксировать его, чтобы выиграть время, а значит придется бить. Только бить осторожно, чтобы ненароком не коснуться щупалец.
“В морду, прямо в центр монстра, пока просто оглушить”, — догнав монстра, который еще не успел развить большую скорость полета, Юпитер оттолкнулся от травы, и в прыжке со всей силы впечатал монстру лапой, пробив ботинком верхний слой плоти монстра, который мог бы называться “кожей”, вложив в удар атакующую магическую силу.

Несмотря на то, что уровень сил монстра был значительно ниже, одного удара оказалось недостаточно, чтобы уничтожить санфаруса, но этого хватило, чтобы он ослабил хватку и отлетел на несколько метров. Все таки Тери старался ударить так, чтобы не задеть девушку, которой сейчас надо было помочь окончательно освободиться от дурманящих щупалец, пока монстр не пришел в себя.
Юпитер делает глубокий вдох, чтобы не надышаться парами, снова приближается к рухнувшему монстру. Хватая девушку за руки, аккуратно, чтобы не навредить, и при этом чтобы самому случайно не коснуться монстра, он вытаскивает ее, и не церемонясь, берет на руки. Извиняться перед дамой будет позже, сейчас нужно спасти.
“Давно ли это я записался в рыцари?” — промелькнула у него в голове мысль, вызвав легкую усмешку, совсем неподходящую ситуации.
Десяток секунд, чтобы отбежать на безопасное расстояние, опустить девушку на траву, отдышаться и наконец спросить:
— Вы в порядке? Сейчас не до обсуждений, но если Вам лучше, то нам нужно убить эту тварь.
Юпитер успел просканировать незнакомку, поэтому ее магический уровень был ему известен. Сейчас им лучше действовать сообща, потому что несмотря на то, что уровень санфаруса был не настолько велик, монстр был невероятно быстрым и…дурманящим. Это вызывало определенные сложности.
— Я смогу с помощью протомагии и магической вязи настроить атаку таким образом, чтобы расщепить монстра, и если Вы меня подстрахуете, это будет отличным вариантом. Если у Вас не осталось сил, то я, конечно, постараюсь добить его в одиночку.
“Да уж, рыцарь из меня так себе. Но я хотя бы стараюсь”.
А санфарус, тем временем, пробуждался от удара и начинал шевелиться. Времени оставалось мало.

Отредактировано Юпитер Тома (2023-11-30 18:37:50)

Подпись автора

Для возникшего в результате взрыва профиля не существует «завтра»

Он даже не сразу понял, насколько сильно пострадала спасенная девушка, и только увидев, как она держится за живот, пытаясь облегчить боль, понял, что проблемы куда серьезнее.
Она бормочет, что у неё кружится голова, но Юпитер видит, что она ещё слишком слаба, и тем более он не может ждать от неё, что в таком состоянии она сможет хоть что-то сделать. Боже, она абсолютно точно не в порядке. Напугана, дезориентирована и определенно не понимает ни единого слова из того, что он сказал.

— Вот черт, не двигайтесь, — Юпитер взволнованно смотрел на девушку, краем глаза наблюдая за подступающим монстром. Он мог бы попытаться вылечить ее, но времени совсем нет, — Если что, Вам придется бежать. Постарайтесь подлечить себя самостоятельно, Я вижу, что с этим Вы можете справиться. Если Вы этого не сделаете, то в случае чего не сможете убежать…пожалуйста, постарайтесь.

Надеясь, что хотя бы часть слов долетела до затуманенного девичьего сознания, Юпитер встал, и быстро направился в сторону ожившего монстра, сокращая дистанцию шаг за шагом.
Ладно, он справится сам, в конце концов, он всегда справлялся сам. Это не первый раз, когда он натыкался на монстров, и всякий раз ему везло, и это были монстры слабее него. Видимо, это тот случай, когда нужно все же побыть рыцарем. Беловолосая незнакомка с миловидной внешностью оказалась не в то время и не в том месте, и просто чудо, что Тери оказался рядом.
Да и будет глупо умереть вдвоем здесь  после удачной атаки на санфаруса. Монстр заметно ослаб, а значит ещё пара ударов его точно уничтожат.

С каждым шагом решимость подступала к горлу, хотя в одиночку против санфаруса он еще не выступал. Опасность крылась в его скорости, и нельзя было медлить ни секунды, поэтому он нанес первый удар атакующей магией, постаравшись добавить в него протомагическое расщепление.
Успевая подумать о том, что здесь не помешала бы магическая вязь для лучшего эффекта, Тери отскочил в сторону, наблюдая за слабеющим монстром, перебирающим своими щупальцами по траве в попытках взлететь. Часть щупалец просто волочилась по земле, обездвиженная воздействием Юпитера, но это не мешало монстру яростно бороться за жизнь. При очередной атаке одно из таких щупалец чуть не задело уши молодого учёного, испустив дурманящие пары, поэтому у дышать приходилось через раз, чтобы ненароком не оказаться во власти одного из смертельных лесных кошмаров.
“Необычное строение верхнего покрова, было бы любопытно изучить в лаборатории, но скорее всего, когда я с ним разберусь, мне будет не до этого” — и как только хватало времени думать о таких вещах?

Санфарус оказался не так прост, и застав не вовремя задумавшегося Юпитера врасплох, попытался схватить его за ноги одним из еще щупалец, не потеряв прежней скорости. Тери отпрыгнул в сторону, ударившись о дерево, но в этот момент беловосолая нимфа все же  собрала волю в кулак и атаковала монстра, отвлекая его.
— Невероятно, у неё остались силы на такую атаку, но тем не менее…это было очень вовремя, — пробормотал Тери, вставая и собираясь с силами для нового удара. В этот раз он не стал сопровождать магическую атаку ударом задней лапы, а решил попробовать использовать вязь, с помощью которой можно было нанести смертельный удар в самое сердце монстра. Можно было бы постараться с более точной настройкой, но это не кино, где противник стоит и ждёт, пока ты закончишь все приготовления…

Очередная вспышка черно-оранжевого света озарила все вокруг, и на какое-то время в лесу стало чуть тише обычного. Останки монстра ошметками повалились на траву, и природа вокруг как будто издала вздох облегчения, постепенно возвращаясь к своей обычной жизни, освобождаясь от дурманящего ужасного наваждения.

Юпитер убедился, что монстр больше не является угрозой и вернулся к девушке. Та, судя по всему, уже успела себя немного подлечить. Что ж, значит она потихоньку приходит в себя.
Достав из кармана брюк портсигар, он прикурил и обратился к девушке, все ещё беспокоясь о её состоянии, но не решаясь дотронуться.
— Всё закончилось. Как Вы себя чувствуете? Если дадите мне пару минут, я могу со своей стороны тоже немного подлечить Вас, а потом…хм.
Тери задумался, вспоминая о своих планах, которые, конечно же  отошли на второй план. Сейчас главное — помочь незнакомке, узнать, откуда она и отвести её домой.
Немного поколебавшись, он все же решился, и быстро докурив, снова подхватил девушку на руки и понёс в сторону аиркара, который был совсем рядом. Совсем не дело в таком состоянии сидеть на холодной траве, тем более, уже начинало смеркаться  воздух стал ощутимо прохладнее.
— Меня зовут Юпитер, и…вы меня извините, но Вам нужна помощь. Я отвезу вас на своём аиркаре в Торис. Тёплая чистая одежда и горячий ужин приведут Вас в чувство, — усадив незнакомку на пассажирское место, он открыл багажник, и немного покопавшись там, достал один из своих свитеров.
— Наденьте, пожалуйста. Вы можете замерзнуть, и красивое платье Вас не спасет, — Тери протянул девушке бежевый свитер и сев за руль, завел двигатели. Пора наконец улетать из этого леса.

Отредактировано Юпитер Тома (2023-12-04 13:51:50)

Подпись автора

Для возникшего в результате взрыва профиля не существует «завтра»

Аккуратно взлетая над темнеющими макушками деревьев, которых вот-вот должен поглотить закатный полумрак, Юпитер прокручивал в голове реакцию девушки на его действия.
Страх. Настороженность. Крупицы надежды, застывшей в наивных девичьих глазах.
И все-таки, что она делала здесь одна, в лесу? И что бы с ней случилось, если бы он не пролетал мимо? Смогла ли она вырваться из дурманящих объятий санфаруса?

Оказываясь рядом с этим монстром не первый раз, тем не менее, Юпитер знал только по рассказам, насколько тяжело дается восстановление после физического контакта с этим монстром. Воздействие наркотических паров влияет не хуже самого сильного наркотика, и на то, чтобы полностью прийти в себя может потребоваться больше суток, а до этого чудом уцелевшая жертва переживает одно из худших своих состояний, при котором болезненно скручивает как кости, так и разум, словно пропуская всю свою суть через огромную мясорубку.

Придерживая одной рукой руль, Тери достал портсигар, и активировав одну из его дополнительных функций — целительное свойство, еще немного подлечил внешние повреждения.
К сожалению, разум девушки оставался еще помутнен, и по-хорошему, ей требовался медицинский осмотр, чтобы удостовериться, что воздействие монстра не окажется катастрофичным, и действительно сойдет на нет в течение суток.
И это действительно было важно, потому что даже сама пострадавшая может не распознать еле уловимые изменения, и почувствовав себя лучше, беспечно забыть о происшествии.

Спасенная незнакомка что-то бормочет, и из путанных слов Юпитер понимает, что она одновременно благодарит его за спасение и выражает опасение в их поездке.
— Конечно, Вы имеете полное право волноваться и опасаться, мисс, — он пытается придать голосу больше мягкости, заранее помня о том, что часто его всегда нахмуренный вид может слегка отталкивать новых знакомых, заставляя усомниться в его хорошем расположении, — но, во-первых, я везу Вас не к себе домой, а во-вторых…если бы я хотел воспользоваться Вашей беззащитностью, я бы сделал это еще там, в лесу. Хотя, конечно, не исключаю, что есть некоторые маньяки, которые сначала помогают своим жертвам, давая им ложную надежду, а потом..ой.
Поняв, что последними своими словами, возможно, еще сильнее напугал беловолосую красавицу, он тяжело вздохнул.

— Простите. Красноречие это явно не мой конёк, и чем больше я стараюсь, тем более нелепая чушь у меня получается. Но вы и правда можете не переживать. Я отвезу Вас в частную клинику своего знакомого, “Ренориз”, на въезде в Торис, может слышали? Правда, придется сейчас сделать небольшой круг, потому что мы летим с другой стороны, но поверьте, там отличные целители. Мой знакомый — владелец клиники и главный врач, специализируется на восстановительной медицине после катастроф, в том числе и в случаях, касаемых вмешательства в разум.
Еще раз посмотрев на девушку, Юпитер обнаружил, что она таки сдалась усталости, и задремала. Немного повысить температуру в салоне, он закатал рукава рубашки и весь оставшийся полет до клиники провел наедине со своими мыслями, наблюдая, как небо окончательно окрашивается в темные цвета, и на нем аккуратными вспышками рассыпаются звезды.

“Ренориз” представляла собой комплекс зданий из трех корпусов, выкрашенных в строгие белые и серые цвета с вкраплениями металла. Клиника принадлежала двум братьям Ренориз, и с одним из них — Леонардом, Юпитер и был хорошо знаком.
Предварительно написав сообщение и необходимости срочного осмотра, Тери получил утвердительный ответ о том, что его будут ждать, поэтому когда он садил аиркар на посадочную площадку, Леонард уже выходил им навстречу, заранее распорядившись по телефону о том, чтобы подготовили каталку и палату для осмотра.

Среднего роста блондин с длинными золотистыми волосами закатил глаза при виде спящей пассажирки аиркара.
— Где ты её взял? Вид у неё такой, как будто она три дня бродила по лесу и питалась мхом и шишками. А ещё, хочу тебе напомнить, что у меня не благотворительная организация, мы тут так-то за деньги работаем.
Юпитер проигнорировал этот выпад, аккуратно вытаскивая девушку с сиденья и перекладывая на каталку:
— Посмотри её на предмет остаточного воздействия после санфаруса. Я переживаю, что там могло остаться что-то, что сразу не заметно. Пока ее осматривают, я возьму у вас в столовой ужин для нее и для себя. Когда она очнется, я хотел бы с ней поговорить.
Леонард, все еще пребывал в скверном расположении духа после сложной операции, потребовавшей протомагического воздействия высокого уровня, и хотел было выдать новую порцию недовольства, но пристально посмотрев на Юпитера, передающего каталку с пациенткой медсестрам и  тяжело вздохнув, положил руку ему на плечо:
— Ты, конечно, неисправим…пошли, расскажешь, в чем дело.

Отредактировано Юпитер Тома (2024-01-25 11:50:58)

Подпись автора

Для возникшего в результате взрыва профиля не существует «завтра»

На первом этаже, в столовой частной клиники “Ренориз” уже закончилось время ужина и практически все пациенты, кто по-одиночке, а кто, разбившись по парам с соседями по палате неторопливо разбрелись кто куда. Юпитер и Леонард остались стоять в стороне у большого панорамного окна, выходящего на небольшой, покрытый сумерками почти завершившегося лета дворик клиники, представляющий собой небольшие колоритные башенки в азиатском стиле и ухоженные изогнутые деревья, окружающие узкие тропинки, вымощенные плоскими овальными камнями, пересекающиеся около пруда с разноцветными рыбками.

— Так и быть, ее лечение я запишу на счет клиники, но ты мне должен, если что, — уставший после операций Лео держит на весу тарелку и лениво ковыряет вилкой остатки салата, глядя то в окно, то за на не менее уставшего Юпитера, который успел расправиться с горячим, и перешел к крепкому чаю, — Честно говоря, не думал, что в тебе столько самоотверженного альтруизма.
— Спасибо, — медленно протянул Тери, скользя взглядом по ровным рядам серых мраморных столешниц в окружении белых стен с рельефной декоративной штукатуркой, — Но я бы не сказал, что это было прям самоотверженно. Помирать за незнакомых девиц я точно не собирался, но…
— Да брось ты, даже будь у этой твари уровень повыше, ты бы все равно полез, — усмехнулся его друг, — ты все пытаешься казаться чуть хуже, чем ты есть. Есть у тебя такое — периодически отвергать в себе добрые начала.

Ответить Тери не успел. Телефон Леонарда прервал разговор резким звонком, и сразу же после ответа на вызов из динамика раздался взволнованный голос врача:
— Доктор Ренориз, она пришла в себя, нужно Ваше участие!
— Сейчас подойду, — Леонард только поставил тарелку на стол и еще не успел отключиться, как из телефона раздались крики. Он переглянулся с Юпитером и они выскочили из столовой, побежав в сторону палат, которые находились этажом выше.
Преодолев пару лестничных пролетов, Юпитер влетает на второй этаж раньше своего друга и видит Лиру. Босую и как будто бы еще более испуганную. Она бежит так, как будто от побега зависит ее жизнь, и как будто она все еще находится в смертельной опасности, только сейчас монстров гораздо больше.

— Лео, у тебя что, сотрудники вообще пациентов успокаивать не умеют? — Тери обернулся на подоспевшего следом врача, — Вот как сейчас объяснить юной леди, что ей ничего не угрожает?
На короткий миг он радуется, видя что она бежит к нему, а значит, он сможет ей все объяснить, но только он делает шаг на встречу, как этим, видимо, снова пугает ее, и она пролетает мимо по лестнице вниз, а следом — медперсонал, в не меньшем шоке от происходящего.

Сотрудники клиники — мужчина санитар и женщина — врач-диагност, явно растеряны, и вообще не понимают, как себя вести, из-за чего их попытки поймать Лиру дают исключительно обратный эффект, и когда они ее хватают, она начинает вырываться и кричать. Ее можно понять, пожалуй, даже слишком хорошо. Возможно, Юпитер тоже был бы не в восторге, придя в себя в больнице в окружении черт знает кого.
Леонард вздыхает и прислоняется к стене, как будто это вообще не является проблемой, а Юпитер, смотря на сопротивляющуюся Лиру всем телом ощущает навалившуюся на него внезапную ответственность. Ну какие у него еще могут быть варианты?

Легко перепрыгивая через ступеньки, он быстро сокращает расстояние до обезумевшей от ужаса беловолосой девушки, и мягко забрав ее из рук санитара и врача, берет ее маленькие хрупкие ладони в свои лапы, аккуратно сжимая.
— Оставьте нас одних, пожалуйста, — решительно обращается он к медперсоналу, и те, немного помявшись, уходят под серьезным взглядом Юпитера.
Леонард выжидающе смотрит на них с пролета второго этажа, но и его Тери сопровождает кивком, и тот, кивнув в ответ, уходит следом.

Юпитер чувствует. как одновременно дрожит от страха Лира, и при этом, продолжает сохраняет решимость, не желая снова оказаться в опасности. Он отпускает одну ее руку и своей лапой проводит по ее спутанным волосам, желая успокоить.
В голове завязываются в узелки спутанные мысли, и где-то в одном из этих узелков он пытается отыскать рабочий способ успокоения напуганных барышень.
Продолжая гладить ее по голове, он старается говорить еще мягче, чем обычно, практически переходя на шепот, отмечая про себя, что уже и не помнит, когда вел себя так.
— Лира, послушай, все хорошо. Тебя здесь никто не тронет, я тебе обещаю…я клянусь. Ты в больнице в Торисе. Здесь работает мой друг. Здесь все хотят тебе помочь, и я тоже хочу тебе помочь, — он говорит отрывисто, медленно и размеренно, стараясь голосом успокоить, словно убаюкать. В абсолютной тишине между этажами его голос отдается тихим эхом от белых стен, — На тебя напал санфарус. Твое состояние сейчас вызвано в том числе и его вмешательством. Он воздействовал на твой разум, поэтому сейчас тебе плохо. Даже от слабых санфарусов могут быть негативные последствия. Молодые особи жуть какие активные, и наркотический пар у них действует сильнее и больнее. Чаще всего выветривается за сутки, но у некоторых эффект закрепляется и начинает разрушать сознание, если вовремя не заметить. Такое редко бывает, чаще всего это зависит от особенностей нервной системы, все очень индивидуально…

Понимая, что большую часть его слов она сейчас не отображает, он, тем не менее, продолжил говорить, баюкать, не отпуская руки, продолжая водить мягкой лапой по голове девушки, аккуратно, спрятав острые когти, чтобы ненароком не поранить:
— Я буду с тобой на протяжении всего лечения. Это не больно и не долго. Ты просто полежишь с закрытыми глазами, подумаешь о чем-нибудь хорошем. Я могу рассказывать тебе истории, чтобы ты отвлекалась. А врач все сделает.

Ненавязчиво, чтобы снова не спугнуть, он еще более медленно направляет ее обратно на второй этаж, в палату, параллельно обдумывая в голове, насколько интересно сочлись в одной маленькой девушке магические способности достойного уровня и восприимчивая к воздействиям санфарусов нервная система, о которой она, скорее всего, даже и никогда не узнала бы, если бы не встретила именно этого монстра. С другой стороны, врачи сказали что это — признак высокочувствительных существ, с хрупкими эмоциями и ранимой душой, а черствые и жесткие личности никогда бы не получили такого побочного урона.
Продолжая бормотать что-то успокаивающее, Тери доводит Лиру до палаты, и садит на кровать.
— Сейчас придет врач, и мы начнем. Я все это время буду рядом, и если ты снова чего-то испугаешься, говори, хорошо?

Отредактировано Юпитер Тома (2023-12-24 16:19:12)

Подпись автора

Для возникшего в результате взрыва профиля не существует «завтра»

Еще в столовой, выбирая, чтобы взять на ужин себе и своей внезапной знакомой, Юпитер слушал рассуждения своего друга Леонарда о уникальных свойствах человеческой психики, или если можно было выразиться точнее, о психике существ, чья физиология близка к хуманской.
Выбрав для Лиры теплый чай на травах и мясную запеканку, понадеявшись, что она при своей эфемерной худобе и прозрачности питается не воздухом и солнечным светом, он слушал рассуждения врача о том, насколько сильно может влиять длительная стрессовая ситуация, вызванная магическим воздействием на восприятие реальности.
— Мы проанализировали некоторые волновые активности структур ее мозга, сопоставив с гипотетическим усредненным ущербом, нанесенным санфарусом, и скорее всего, текущий уровень стресса вызван не только его нападением. Организм словно бы не первый раз находился в состоянии крайнего эмоционального истощения, и нападение санфаруса сейчас только усугубило состояние, — звонкий, жесткий голос Леонарда впивался в сознание, заставляя Юпитера пить чай, практически не задумываясь о том, что он достаточно горячий, чтобы обжечься, — Если бы санфарус, допустим, напал на тебя, куда более здорового психически, то степень поражения была бы куда ниже, и ты уже пару часов как оклемался бы. А эта мисс уже третий час без сознания.
— Ты говоришь о том, что она находилась в состоянии длительного стресса? — спасая девушку, Тери никак не был готов к тому, что возможно, в жизни незнакомки было что-то пострашнее монстра из леса, но Леонард поспешил его успокоить, насколько это вообще было применимо к его словам:
— Не постоянно. Скорее всего, в ее жизни было полно тяжелых событий, провоцирующих соответствующую реакцию организма…нет, конечно нет, я не имел в виду, что ей было плохо всегда.
— И какие прогнозы? Ты сможешь ей помочь? Я, сам понимаешь, в этом не силен, со своей стороны я могу только попытаться найти ее близких, или родственников… — тут Юпитер первый раз задумался о том, что, скорее всего, бедную девушку кто-то ищет. Может, у нее есть семья, любимый человек?
— Даже не знаю, что ты найдешь по одному только имени, — Лео задумался, заправив пшеничную прядь волос за ухо, — но я могу узнать через своих знакомых. По крайней мере, если она с округа Ториса, мы, скорее всего, сможем об этом узнать. Но давай все-таки думать, что она очнется и расскажет все сама.

Но надежда, на то, что она окончательно очнется таяла с каждым новым всхлипом Лиры, пока она дрожа от страха, прижималась к Юпитеру в пролете между двумя этажами, надеясь, что он больше не отдаст ее в руки медикам. Прося остановиться, увести ее отсюда, чтобы больше никогда не встречаться с безукоризненной белизной палаты, вызывающей такой ужас на ее лице.
Если бы милая Лира только знала, как тяжело даются Юпитеру все принятые решения, вынуждая самостоятельно сдирать слой за слоем со своего, как он привык думать, довольно равнодушного сердца. За все время, проведенное на Аркхейме он добросовестно отращивал эмоциональный панцирь, чтобы ни одно постороннее существо не разглядело без причины наличие у него чувствительности и сострадания к каждому, кому необходима помощь.

Осторожно перебирая ее спутанные волосы, он успокаивал ее, и убеждал одновременно и ее и себя в том, что лечение действительно необходимо, что ей станет лучше, и что это совсем совсем не больно, ведь глядя на ее страдания, ему и самому хотелось увести ее подальше, лишь бы она больше не боялась так сильно. Но холодный рассудок — то, к чему он всегда обращался в первую очередь, позволяя эмоциям взять верх только в самых исключительных случаях, хотя, конечно, он не мог спорить с тем, что Лира вызывала в нем странный эмоциональный отклик, желая сделать что-то, чтобы отгородить её ото всех мнимых опасностей.

Он понимал, что она врет, убеждая его, что с ней все в порядке, но он не стал указывать ей на эту ложь, догадываясь, что этим испугает ее еще больше. Но и согласиться он тоже не мог, потому-что тогда предлог пойти обратно в палату и обследоваться в профилактических целях будет еще более подозрительным, поэтому в палату он отводил ее все также — крепко прижимая к себе, под свой успокаивающий шепот из обещаний о том, что он будет рядом на протяжении всего периода лечения, и если надо — то и после тоже, он останется с ней в палате и будет контролировать, чтобы никто посторонний к ней не зашел.

— Не беспокойся, врач не будет трогать тебя, он будет работать за аппаратурой, которая передаст сложную комбинацию из целительного, ментального и протомагического воздействия, реконструируя пораженные структуры мозга и энергетическую оболочку организма, которая тоже слегка пострадала, — он вздохнул, подумав, как страшно это может звучать, и добавил, понимая, что вряд ли сейчас сможет произнести хоть что-то, что точно успокоит Лиру, — это только звучит жутко. Но все, что ты почувствуешь — волну тепла по телу, как будто тебя опускают в нагретую солнечным светом воду в один из летних дней. Все, что от тебя будет нужно — закрыть глаза, расслабиться и представить теплую воду.

Предложение заплатить вогнало Юпитера в краску, одновременно накрывая волной липкого ужаса от сказанного — вспомнились слова Леонарда о возможном прошлом девушки. Могло ли быть так, что кто-то уже пользовался ее добротой, и что она…
— Никогда так не говори, слышишь? — он резко развернулся к ней, и взяв ее за плечи, возможно, даже, сильнее, чем надо, и произнес, глядя в ее заплаканные глаза, полные мольбы, — Никогда не предлагай людям что угодно. Потому-что обычно они соглашаются.

Тери понимал, что это довольно острая тема, и сейчас очень сложно ее обсуждать таким образом, чтобы не навредить, но долго думать ему не пришлось, ведь этот момент вошел Леонард, недовольно комментируя происходящее со словами о том, что дольше ждать они не могут, и надо скорее начинать лечение, прежде чем самочувствие Лиры не станет ухудшаться.
Юпитер наблюдал за тем, как Лео садится за электронную панель сложной аппаратной установки около больничной кровати, подключает к разъемам длинные блестящие провода, ведущие к изголовью кровати и переходящие в прозрачный стеклянный экран, немного нависающий над головой Лиры.

— Ты помнишь, что я сказал? — он мягко гладил ее по руке, одновременно укладывая на кровать, — Просто закрой глаза и представляй море. Спустя какое-то время ты заснешь, а когда проснешься — тебе станет легче.

Предупреждая ее вопросы и просьбы, он кинул строгий взгляд на Леонарда, недовольно закатившего глаза,  и добавил:
— Я никуда не уйду, я все это время буду здесь. Если нужно будет, я останусь в больнице до утра. Сейчас главное — чтобы ты была в порядке.

Пальцы Леонарда мягко застучали по клавиатуре и экран надо головой Лиры загорелся приятным фиолетовым светом, разливая приятное тепло.

Подпись автора

Для возникшего в результате взрыва профиля не существует «завтра»

— Тебе больше вообще не будет больно, — словно эхом отзывается Юпитер в ответ на вопрос Лиры, готовый отвечать столько раз, сколько потребуется, только чтобы она и правда поверила, правда доверилась, хотя он мог представить, что это было практически невозможно.
Он все еще не знает, стоит ли расспрашивать о её прошлом, или просто ограничиться молчаливой помощью и поддержкой? Стоит ли после процедуры и последующего за ней отдыха оставить девушку в больнице, предварительно известив родственников или близких, или дождаться ее выписки и лично отвезти ее домой?
Не сделает ли он хуже и не будет ли это выглядеть как попытка залезть в чужую, столь израненную и хрупкую душу, и не посчитает ли Лира это за блажь, развлечение, которое не способно излечить, а только ранить еще сильнее?

Его близкий друг наверняка бы съязвил что-то в духе, что Юпитер сам создает себе психологические проблемы, взваливая на себя ответственность за чужое ментальное здоровье. Правда, сказал бы это в более простой и грубой форме, но посыл был бы именно такой.

Все что он мог сделать именно сейчас, пока Лира словно бы растворялась под фиолетовым свечением больничной аппаратуры, это пообещать ей, что все пройдет безболезненно и держать ее за руку, не отпускать, согнувшись около кровати и не обращая внимание на неудобную позу.
Удостоверившись, что Лира уснула, он осторожно отпускает ее ладошку, напоследок не удержавшись и проведя пальцами по тонкой, словно фарфоровой коже. Прохладная и гладкая, словно кукольная. Он смотрел на спящую девушку, в закрытых глазах которой застыли бусинки слез, и с одной стороны, не понимал, как можно нанести вред такому нежному существу, а с другой — прекрасно знал, что как раз такую хрупкость и ломают раз за разом, с удовольствием наблюдая причудливые узоры из получившихся трещин.

Через какое-то время, может быть, спустя час, Леонард и Юпитер буквально не дыша, молча наблюдают, как из тела Лиры выползает кошмар, черный и скользкий, он кажется таким же измученным, не способным к существованию, словно не осталось в маленькой девичьей душе сил переживать и бояться, и соответственно — взращивать внутри себя монстра.

Юпитер потянулся вперёд, к стекающим на пол кошмарным черным каплям, чтобы добить, но этого не потребовалось — монстр, с таким трудом выбравшийся из своей жертвы, шлепнулся на пол и распался черной пылью.
Леонард перевел систему в поддерживающий режим, и откинулся на кресле назад, вздыхая. Юпитер переместился на соседнюю койку, и скинул ботинки, забрался на нее с ногами.
— М-да, твоя новая знакомая собрала сегодня свою коллекцию из монстров, не находишь? Где ты её нашёл, в лесу? Неужели она там собирала цветочки и не подозревала о возможной опасности? — иронично заметил Лео, порядком уставший за сегодняшний день.
— Именно что в лесу. Искала цветочки, а собрала целый букет из кошмаров, — медленно протянул Юпитер, чувствуя, как его накрывает тяжелым ватным одеялом усталости, — Я вздремну здесь, пока она не проснулась.

Спустя пару минут он уже спал, даже не заметив, как Леонард выключил верхнее освещение, оставив только одну маленькую лампу с теплым светом на тумбочке между койками и вышел из палаты.
День был непредсказуемо долгим, завершившись совсем не так, как планировал Юпитер, и впечатления от него нужно было пережить — желательно, во сне.

Проснулся он уже под утро, отмечая, что судя по всему, Лира тоже могла проспать всю ночь. Даже если она и просыпалась в промежутках, он этого не слышал — настолько сильно отключился от реальности. Поднявшись, он сонно посмотрел на Лиру, пытаясь собрать мысли в порядок и нашаривая ногами ботинки. Присел рядом с ней, и дотронувшись до её руки, мягко разбудил ее:
— Просыпайтесь, мисс. Как вы себя чувствуете?
После, убедившись, что состояние девушки гораздо лучше, чем вчера, он поборет в себе желание немедленно закурить и улыбнется:
— Предлагаю спуститься в столовую к завтраку, мне кажется, что Вы должны быть очень голодны. Заодно, если Вы не против, мы немного поговорим. И Вы сможете задать мне интересующие Вас вопросы, если они, конечно, имеются.

Протягивая ей руку, чтобы помочь встать, он попробует таким образом дать ей понять, что она все также может ему довериться.

Отредактировано Юпитер Тома (2024-01-25 11:53:19)

Подпись автора

Для возникшего в результате взрыва профиля не существует «завтра»

Светло-серые глаза в обрамлении дрожащих белесых ресниц открываются, и Юпитер наблюдает, как сменяются эмоции на сонном девичьем лице — от непонимания происходящего, сменяющегося легкой обеспокоенностью, до, казалось бы, привычного страха, который, не найдя отклика в уставшем сердце, спадает на нет.
Юпитер отмечает, что сейчас она выглядит гораздо здоровее, чем вчера, и взгляд — более ясный. Хоть попытка встать ей и дается не с первого раза, все же она протягивает руку в ответ, и поднимается.

Только сейчас он отмечает, что она ростом еще меньше, чем он, и это заставляет его слегка смутиться и посмотреть в сторону, пряча улыбку.
За время своего пребывания на Аркхейме он не уставал отмечать, какими высокими по сравнению с ним могут быть представители других рас. Его начальник, Мериаль, и Леонард — врач клиники, где они сейчас находились, все они были на две головы выше, кончики ушей Юпитера заканчивались как раз напротив их глаз.

Одной рукой она держится за него, а другой пытается обуться, и Юпитеру не хватает смелости предложить ей помощь и в этом — сейчас она кажется ему более самостоятельной, или, по крайней мере, он видит в ней ту, которая хочет быть более самостоятельной после последних событий.
“Если она вдруг захочет удостовериться в своих силах и сделать что-то без моей помощи, я не буду навязываться” — думает он, любуясь тем, как играет рассеянное утреннее солнце на беспорядочно стекающим по плечам белоснежным волосам. Этот цвет  общий на двоих, вызывал некое ощущение родства, когда за тенью безупречной белизны скрывается тот настоящий чёрный, который ты в себе так старательно прячешь.

— Не переживайте, я ни на шаг от Вас не отойду, — Юпитер чуть сжимает хрупкую ладошку в ответ, давая понять, что его слова — не пустой звук, — если Вы так боитесь больниц, мы можем позавтракать в другом месте. Рядом есть пара ресторанчиков с демократичными требованиями к дресс-коду, так что даже вот такие, сонные и помятые мы вполне впишемся в обстановку. На самом деле, я бы и сам был рад поесть за стенами клиники. Все же, больничная еда словно имеет определенный привкус, и даже я чувствую себя здесь слегка не по себе. Давайте позавтракаем там, где нам ничто не будет напоминать о болезнях и сопровождающих их процедурах.
Он поддерживает ее за руку, пока они идут по, казалось бы, бесконечно длинным белоснежным больничным коридорам, минуя десятки дверей, ведущих в разные кабинеты, минуя десятки больших синих вазонов с цветами и десятки диванчиков для пациентов, обитых серой кожей, через ту самую лестницу на первый этаж, коротко кивнув скучающей в такие ранние часы девушке-администратору, которая отложила смартфон и вскочила, окликнув их:
— Подождите, но как же..?
— Все в порядке, — махнул рукой Юпитер, слегка притормаживая, — я лично сообщу мистеру Ренориз, что мы уехали, можете не переживать о своих обязанностях.
Девушка помедлила, но получив еще один одобрительный кивок от Тери, вздохнув, села обратно, наблюдая, как странная пара покидает клинику.

— Если идти неспешным шагом, то это минутах в пяти отсюда. Нам нужно перейти через дорогу, поэтому прошу Вас, потерпите еще немного, а там Вы сможете выбрать на завтрак абсолютно все, что угодно, — Юпитер аккуратно поднял руку девушки, которую держал, и направил в сторону зеленой аллеи, за которой виднелась проезжая часть и красивые домики наклонными крышами с загнутыми углами, прекрасно соседствующими с голографическими экранами и приятной фоновой музыкой, негромко играющей из уличных динамиков.
Что Юпитеру нравилось в Торисе, так это то, как грамотно были вписаны элементы классической архитектуры в стиль современного города, не перегружая, но добавляя изящества и красоты.

— Что касается долга, то я не стану от Вас ничего требовать, — он старался идти неторопливо, поддерживая Лиру, но решимости взять ее на руки, как вчера это ему не прибавляет — действуя в какие-то моменты решительно и будучи готовым защищать, он все еще остается социально-неловким в более бытовых ситуациях, когда опасность уже не стоит за спиной, — Все, что я хотел бы — это узнать чуть больше о Вас, о Вашем доме, и о том, как Вы оказались одна в лесу, полном опасностей. И если Вы готовы будете рассказать мне, почему так боитесь больниц, то уверяю Вас, я постараюсь выслушать Вас больше не задавать вопросов — если, конечно же, захотите.

Осторожно переведя девушку через дорогу, он останавливает свой выбор в пользу небольшого ресторанчика, расположившегося в отдельном двухэтажном домике с такими же покатыми крышами и подпирающими ее колоннами. Внутри заведения все оказывается выполнено в таком же древне-восточном антураже, с преобладающими белыми и красными цветами. Задерживаясь взглядом на красных и желтых фонариках, Тери ведет свою спутницу к дальнему столику около большого светлого окна, чтобы её не смущали взгляды немногочисленных посетителей.
Аккуратно ухаживая Лиру на мягкий диванчик, он только тогда отпускает ее руку, и садясь напротив, принимает две папки с меню от тихо подошедшего официанта.
Передав одну папку Лире, он комментирует:
— Заказывайте все, что захотите. Несмотря на определенный антураж, здесь представлены блюда разных кухонь, а я пока отпишусь врачу, который вчера избавлял Вас от кошмара…

Достав смартфон, он заодно вытаскивает портсигар и думает о том, что было бы кстати закурить, но кто знает, как на это отреагирует Лира. Мысленно предсказав, что даже если ей и не нравится табачный дым, то скорее всего она скажет, что не возражает, он оставил эту идею и быстро набрал сообщение Леонарду, надеясь, что он не будет сильно злиться за их внезапное исчезновение.

Подняв голову, он заглядывает снова в её серые глаза, и представляя, как в этой бездне можно увидеть свое отражение как в виде неизбежного зла, так и в виде всепрощающей добродетели, он не выдерживает и произносит:
— Даже не представляю, через что Вам пришлось пройти в этой жизни.

Отредактировано Юпитер Тома (2024-01-10 08:58:53)

Подпись автора

Для возникшего в результате взрыва профиля не существует «завтра»

В силу своей эмпатичности, то, что он может понять — ее смущение и чувство неловкости от того, что приходится принимать чью-то помощь, не имея возможности отплатить таким образом, чтобы это устроило спасителя.
Слова благодарности раздаются из уст хрупкой беловолосой девушки уже в который раз, и Юпитер уже не знает, кому из них более неудобно — ему или ей, поэтому он просто продолжает поддерживать ее, следя за каждым шагом, чтобы она нечаянно не споткнулась и не упала, будучи еще очень слабой.
— Я не вижу ни одной причины, по которой Вы бы ни заслужили помощь, не только мою, а вообще чью бы то ни было, — Юпитеру хочется рассказать, как он однажды, буквально чуть больше года назад сам отчаянно нуждался в помощи, рискуя умереть в открытом космосе на границе миров, но был спасен, и не за какие-то заслуги, а просто так, хотя он, Юпитер, мог оказаться этого совсем не достоин.
Возможно, именно поэтому Юпитер спас Лиру безо всяких раздумий, не оценивая — стоит ли рисковать собой ради незнакомой девчонки, или оставить ее в качестве ритуального подношения монстру? Черт его знает, сколько их он так уже съел, казалось бы — сделай вид, что не твоя проблема, пролети мимо, но нет.

Повезло? Юпитер не был религиозен, не был и суеверен, но когда ему казалось, что он полагается на волю Вселенной совсем немного, для подстраховки, в итоге оказывалось, что ее Воле он безоговорочно вверял всего себя, становясь фактически инструментом в невидимых руках. Согласно этой же Воле, он пролетал в нужный момент над тем злополучным лесом, совершенно не подозревая, что оставшийся вечер и все следующее утро пройдет совершенно не по плану.

Значит, так было нужно.

Это плохо подходило под объяснение предыдущих, не менее трагичных событий в жизни Юпитера, но отчаявшись найти ответы на свои извечные вопросы, он в некотором роде смирился с тем, что является заложником своей судьбы.

С другой стороны, оказаться здесь, чтобы спасти жизнь хотя бы одного существа — жестокая, но тоже цена.

Конечно, он не станет грузить ее подробностями своей жизни, потому-что меньше всего сейчас его новая знакомая нуждалась в таких рассказах. Необходимо было сгладить градус опасности, окружающий ее, поменять угол зрения на что-то более обыденное и мирное, а не расстраивать ее еще больше.

— Я не расцениваю Вас как обузу, милая Лира, — произносит он уже на выходе из клиники, но так тихо и ненавязчиво, опасаясь, что его слова могут вызвать новую волну смятения в испуганном взгляде.
Тем временем, на улице девушка немного преображается, наивно и по-детски, но так непосредственно и заразительно радуясь таким простым вещам как солнце и свежий воздух.
— Не спорю, у меня были несколько иные планы в тот момент, когда я пролетал мимо леса, это чтобы Вы не считали меня совсем уж бездельником. Но чужая жизнь гораздо важнее этих планов, так что попрошу Вас больше не беспокоиться на этот счет, — немного помедлив, он добавил с улыбкой, — А день сегодня и правду чудесный. В такие моменты я стараюсь радоваться, что попал именно на Аркхейм.

Девушка предлагает рассказать свою историю уже на месте, когда они придут, и Юпитер не может не согласиться, представляя, что все ее силы сейчас уходят только лишь на то, чтобы идти ровно, держаться и не упасть.

И тем не менее, он искренне радуется, видя восхищение Лиры внутренним оформлением ресторана, ведет ее к столику, краем глаза замечая, как она разглядывает фонарики и мебель, хоть как-то отвлекаясь от своих переживаний.

— Ох. не переживайте, Леонард спокойно переживет и без Ваших извинений, дорогая Лира, — внезапно смеется Юпитер, поглядывая на телефон, на экране которого спустя минуту загорается ответное сообщение от врача “Позаботься о том, чтобы она больше отдыхала и меньше нервничала. Учитывая ее ментальное здоровье, я бы настоял на приеме стабилизирующих препаратов. И ты тоже береги себя”. — На самом деле, он только кажется вредным и ворчливым. У врачей есть такая особенность, называется профдеформация, просто проявляется у всех немного по разному. Даже если б мы его среди ночи подняли, он бы обматерил меня, конечно, но от помощи бы никогда не отказался.

Юпитер отмечает, что она смотрит на него более внимательно, получая возможность разглядеть его только сейчас, и не препятствует этому, продолжая смотреть на нее в ответ.
После этого Лира начинает свой рассказ, и чем дальше она ведет повествование, тем больший ужас переполняет сердце хаари, заставляя застыть в оцепенении, нервно схватившись за бумажную салфетку со стола.
В каждый из острых моментов ему хочется закричать, увести ее от тяжелых воспоминаний, но рассказ все не кончается, и Юпитер с горечью понимает, что не сможет. Как бы он не хотел, у него вряд ли получится сделать хоть что-то, хотя бы самую малость, чтобы избавить столь хрупкую и изувеченную душу от страданий, от шрамов, которыми она была покрыта, казалось бы вся, и они настолько въелись в кожу, что вывести их не представляется возможным.
Это ее часть, и если убрать их, что останется? Пустота? С чем ей будет легче жить?

В этот момент подходит официант, и Лира, тушуясь, замолкает на полуслове. Но Юпитер услышал практически все что хотел, кроме одного момента.
— Какой еще салатик, Вы о чем вообще? — в этот момент он слегка не сдерживается, и наклоняясь к ней через весь стол, берет ее за руку и крепко сжимает.
Если бы она знала, как тяжело ему даются прикосновения к кому бы то ни было, она бы, наверное, сначала и не поверила. Но он прикасается к ней раз за разом, понимая, что сейчас между своим дискофмортом и необходимостью ее поддержать и не оставить одну он снова и снова выбирает второе:
— Я не позволю Вам издеваться над собой, — и обращаясь к ожидающему заказа официанту, произносит, — Принесите нам что-нибудь мясное, но не сильно жирное и жареное, нас устроит любое запеченое или тушеное мясо с овощами и кашу на растительном молоке на Ваше усмотрение. Пить мы будем любой травяной чай, но не успокаивающий. Очень прошу подать то, что будет готово как можно быстрее, потому-что мисс не ела почти сутки и рискует упасть в обморок прямо здесь. Спасибо.

Проследив взглядом за официантом, которого он все же встревожил своими словами, Юпитер снова посмотрел на Лиру, которая, судя по всему, была сильно смущена тем, что ей пришлось выложить историю своей жизни в таких неприглядных подробностях.
Отпуская ее руку и откидываясь назад, он продолжает, стараясь говорить мягко и тихо, чтобы разговор не доносился до других посетителей:
— То что Вам пришлось пережить — просто ужасно. Теперь мне понятны многие моменты Вашего поведения, и чем они обусловлены. То, что было в прошлом, уже никак не исправишь, и воспоминания об этом не вытравишь из головы. Но это очень сильно повлияло на Вас…подскажите, где же Вы живете сейчас? Вы начали говорить, что Вам повезло, и Вас спасли. Кто Ваш спаситель, и что он делает для Вас сейчас, чтобы Вы оставались в безопасности?

Не проходит и десяти минут, как официант торопливо приносит еду, участливо интересуясь, все ли хорошо и не требуется ли что-то еще. Юпитер сдержанно благодарит юношу, и двигая к Лире горячую тарелку, разливает ароматный чай по небольшим белым кружкам.
Принимаясь за свою порцию, он добавляет:
— Что сейчас делает Ваш спаситель, для того, чтобы Вы были счастливы? И как Вы себя чувствуете сейчас, в новом доме? Есть ли что-то еще, чего Вам хотелось бы? — он говорит с перерывами, отвлекаясь на еду, с каждым кусочком понимая, что был тоже голоден, — Я не тороплю Вас с ответом. Пожалуйста, сначала поешьте, а потом можете ответить мне.

Сейчас, когда опасность осталась позади, и он сумел минимально позаботиться о Лире, градус ответственности немного опустился, но Юпитер все равно было неспокойно. То, что случилось с девушкой было лишь звеном в цепочке ужасающих событий, которые притягивались к ней, словно по велению злого рока. И осознание того, что он ничего не может с этим сделать, угнетало.
Но в конце концов, он не демиург, и не может изменить чью-то жизнь, не может и переписать ее с нуля, убрав из нее весь этот мрак.
Наблюдая за Лирой, и одновременно контролируя, чтобы она все же не стеснялась и ела, он думал, что еще он может сделать для нее сегодня, чтобы этот день запечатлелся в ее памяти таким же светлым, как она его увидела на выходе из клиники.

Отредактировано Юпитер Тома (2024-01-16 13:56:33)

Подпись автора

Для возникшего в результате взрыва профиля не существует «завтра»

От Юпитера не укрывается гамма чувств, отразившаяся на бледном личике, когда он сказал про Леонарда, и поняв, что Лира и правда очень серьезно переживает вероятность того, что может доставить кому-то лишних проблем, слегка задумался, и все же добавил:
— Он и правда очень добрый, но характер у него не самый приятный, особенно для таких ранимых девушек, как Вы. Я передам ему Ваши извинения, но еще раз повторюсь, что он абсолютно точно не считал оказание Вам помощи за дополнительные хлопоты, хоть его вид и говорил об обратном. Просто…он и правда очень сложный человек. Хочу предупредить — на случай, если Вы вдруг захотите лично с ним встретиться, то это не добавит Вам облегчения, а заставит грызть себя еще сильнее. Нужно быть очень хорошо знакомым с характером Леонарда, чтобы правильно воспринимать его слова.
При случае, он и сам еще раз побеседует со своим другом. У Юпитера осталось еще несколько вопросов, часть из которых касались как его новой знакомой, а оставшаяся часть была более личной, и давно требовали обсуждения.

Отпуская руку девушки и наблюдая, как официант уходит, Тери мысленно благодарит ее за то, что она не говорит ни слова против, и молчаливо предоставляет ему возможность выбрать за нее завтрак. Успев отметить ее скромность, он уже понял, что она скорее доведет себя до полусмерти, чем попросит для себя что-то и правда стоящее.
— Не отрицаю того, что вы можете быть натурой сложной и неоднозначной, но не согласен с тем, что Ваши эмоции неуместны. Я в этом плане могу быть немного дотошным и придирчивым к словам, поэтому сразу хочется спросить — какие же эмоции, по Вашему, уместны? Разве где-то есть список уместных эмоций, или какое-то руководство по общению с незнакомцами, где было бы прописано, в каком объеме Вы имеете право принимать помощь, а в каком уже нет?

Он снова улыбнулся, слегка наклонив голову, и можно было обратить внимание, что его уши слегка подрагивая, тоже двигались, слегка опускаясь вниз. В те моменты, когда он говорил излишне эмоционально, его уши жили своей жизнью, и он совсем не мог их контролировать.
— Если уж на то пошло, то я отлично могу понять, насколько могут быть уместны или нет эмоции или же чувства, — Юпитер был не из тех, кто откровенничал перед первым встречным, но были определенные аспекты его жизни, которыми он мог поделиться вот так, в приватном разговоре, не боясь встретить осуждение, — Моя прошлая жизнь накладывала на меня, да и не только на меня определенные ограничения на выражение чувств и эмоций. Это не было строго регламентировано, но, скажем так, негласно контролировалось.

Заметив, что Лира вот вот расплачется, Юпитер снова подается вперед, слегка растерянный — не зная, как поступить, когда они сидят по разные стороны стола, но девушка уже успевает вытереть слезы и наконец произносит имя своего спасителя.
— Князь Бэйюань? — он удивленно поднимает брови, не скрывая вздоха облегчения — Дорогая Лира, я думаю, что Вам очень повезло оказаться на попечении у этого господина. После всего того, что Вам пришлось пережить, встреча с ним — лучшее, что могло случиться. Вы заслужили безопасность и защиту в лице такого покровителя. Но, конечно, я понимаю, что он не может присматривать за Вами постоянно, ведь у него есть много других дел.

Когда приносят еду, Юпитер еле сдерживается, чтоб не накинуться на завтрак с таким же рвением, как и Лира, но старается есть спокойно, краем глаза наблюдая, кушает ли девушка, и не испытывает ли стеснения в этот раз.
Но к счастью, Лира наконец-то забывает о смущении и ест столько, сколько хочет, поправляя спадающие в тарелку непослушные волосы.
“Интересно, как бы она смотрелась с заплетенными волосами”, — думает Юпитер, не останавливая завтрак, и когда почти вся тарелка пустеет, он отодвигает ее в сторону и берется за чай, отмечая следом за Лирой, что он еще слишком горячий.

За неимением лучшей альтернативы своей вредной привычке в виде сигарет, Юпитер скручивает пальцами одну бумажную салфетку за другой, создавая из них некое подобие цветов, и раздраженно цыкая при виде получившихся творений, снова поднимает взгляд на Лиру:
— Мне нравятся Ваши желания, Лира. Искренние, честные и простые желания, исполнения которых Вы точно заслужили. Но я понимаю, что князь, в силу своей занятости, не может обеспечить Вам ту степень безопасности, которая Вам необходима, если Вы и дальше будете продолжать выбираться в город самостоятельно, — взгляд Юпитера становится задумчивым и сосредоточенным, на какое-то мгновение может даже показаться, что мыслями он переместился далеко за пределы ресторана, но длится это всего пару мгновений, и он снова возвращается к разговору, а в голове появляются печальные нотки, — Вам нужен кто-то, кто будет к Вам много ближе, на кого можно будет опереться. Есть ли в Вашей жизни еще близкие люди, может, друзья или знакомые? Ваши слова про недолгий век меня расстраивают, и я пытаюсь придумать хоть что-то, чтобы найти выход из этой ситуации…после всего того, что я узнал о Вас, я не чувствую себя вправе просто так оставить Вас.

Вопрос про счастье застает Юпитера врасплох — он точно не был готов к такому разговору, и замерев, он теряется, ломая в тонких белых пальцах бумажный цветок. Открыв было рот, он начинает говорить, но мысль не дает себя сформулировать, поэтому ответить у него получается не сразу:
— Что обо мне? Да, как Вы успели услышать и понять, я не из этого мира, и попал на Аркхейм в начале прошлого года. Я был участником экспедиции, но мой корабль был разрушен воздействием червоточины, и, до какого-то времени я думал, что кроме меня в этой катастрофе никто не выжил. Вернуться обратно я уже не смогу, а учитывая некоторые последние изменения в моей жизни я не чувствую необходимости искать путь назад, — говорить об случившемся уже гораздо легче, и его голос уже не дрожит, как в первые месяцы жизни на Аркхейме, — Сейчас я работаю на Дискордии и преподаю в разных университетах. Возможность заниматься привычным делом, несомненно, сильно радует меня, придавая жизни определенный смысл. А что касается вопроса про счастье…

В этот момент на его смартфон приходит очередное сообщение, и остановившись на полуслове, Тери щёлкает когтем по экрану, включая демонстрацию экрана.
Гневное “Ты где?!” и следующие за ним ругательства принадлежали, конечно же, далеко не его начальнику, и Юпитер, смущенно извиняясь перед Лирой за заминку, быстро набирает ответное сообщение, а в эмоциях на его лице можно проследить сдержанную радость, так нехарактерную для подобных вопросов. Как минимум, в течение сегодняшнего дня его точно не должны потерять снова.

Возвращается к ответу он со смешанными чувствами, за которыми сложно отличить, то ли он стал чуть более оживленным, то ли наоборот — склонен оставаться более пессимистичным:
— А что касается счастья, дорогая Лира, то я не могу сказать что-то конкретное. Счастье — состояние настолько непостоянное, и пропорционально нему растет тревога. Чем больше ты счастлив — тем больше тревожишься о своем счастье. Могу сказать, что в моменты, когда я был по настоящему счастлив, я одновременно испытывал самый сильный страх в моей жизни — страх это счастье потерять в один миг. И знаете — так и случалось. Я терял. Обретал, и снова терял, что только подтверждало мои самые худшие опасения. Поэтому, даже не знаю, как ответить Вам, чтобы не расстроить еще больше… — он снова внимательно смотрит в ее глаза, и сейчас его взгляд, кажется, вряд ли выражает что-то кроме бесконечной усталости от свалившихся на него за последние пару лет событий. Ломает надвое второй бумажный цветочек, и небрежно отложив его в сторону, несколькими крупными глотками допивает чай из кружки. Расстроено чувствует, что сказал слишком много лишнего. Снова напугал, вместо того, чтобы отвлечь и успокоить.
— Прошу прощения, я и правда иногда бываю излишне многословен, — он пожимает плечами в знак извинения, и посмотрев на полупустые тарелки Лиры, участливо интересуется, стараясь перевести тему, — Я надеюсь, Вы не доели, потому-что больше не голодны. Если хотите, я могу заказать для Вас что-то другое. Может быть, Вы любите сладости? И…я хотел спросить еще кое что. После того, как мы закончим с завтраком, Вы бы хотели, чтобы я отвез Вас непосредственно в поместье князя, или, может, Вы бы хотели где-нибудь отдохнуть и отвлечься от грустных мыслей?
Мысленно прикидывая в голове варианты интересного, но не очень активного отдыха, чтобы не утомить девушку еще сильнее, Тери озадаченно вздыхает, рассчитывая на то, что возможно у Лиры есть какие-то особые пожелания к времяпровождению, и она все же не постесняется ему о них рассказать.

Подпись автора

Для возникшего в результате взрыва профиля не существует «завтра»

Ответ Лиры — такой уверенный и прямой, относительно уместности эмоций, заставляет Юпитера задуматься, признавая, что ее размышления логичны, и в какой-либо другой ситуации ее ответ был бы достаточным, чтобы окончательно прояснить ситуацию. Проведя ладонью по встопорщенному уху, чтобы унять дрожь, он аккуратно подбирает слова под свои хаотичные мысли:
— С одной стороны, я не могу отрицать того, что в Ваших словах есть доля истины, но это вовсе не потому, что я якобы желал бы меньшего дискомфорта, связанного с помощью Вам. Вовсе нет. Если рассматривать этот вопрос более обобщенно, то несомненно, каждому хотелось бы, чтобы окружающие доставляли бы им минимум неудобств, не делая лишних телодвижений, из-за которых приходилось бы напрягаться или раздражаться. Чтобы пациенты соблюдали назначенное лечение, не умалчивая о том, что забыли выпить таблетки, посетители в кафе сразу же, быстро и внятно заказывали блюда, не выбирая один несчастный салат и чай по полчаса, таксисты не вставали бы в пробки и не донимали бы разговорами, а заказчики не корректировали бы техническое задание каждую неделю, когда у тебя, казалось бы, практически все готово. О, это был бы идеальный мир, не находите? Уверен, у Вас тоже есть подобные замечания относительно окружающих, — Юпитер слегка усмехнулся, — Но я рекомендую всегда рассматривать ситуацию исключительно в частном порядке, и думать всегда в первую очередь о себе. Вы — всегда частный случай, можно сказать уникальный. Каким бы эгоцентризмом это не отдавало, в первую очередь нужно думать о том, как было бы удобнее Вам, а не остальным. Остальных — несчетное количество, и я даже не представляю, что должно твориться в голове у того, кто пытается одновременно создать должный уровень комфорта для всех, кто проходит в его жизни даже вот так — по касательной, как тот же Леонард…и как это должно быть тяжело.

Сейчас ему очень хотелось донести до Лиры важность того, что она должна заботиться о себе чуть больше, но это была слишком сложная работа — возможно, Леопольд Ренориз, младший брат Лео из клиники, справился бы лучше, он специалист по таким вопросам. Но сейчас, когда беловолосая и все еще немного растерянная девушка смотрит именно в его глаза, словно пытаясь найти там все ответы для себя, как он может переложить эти заботы на чьи-то другие плечи?
Как он может доверить это хрупкое создание кому-то другому, незнакомому ей?

— Я думаю, что даже если Вы и ошибетесь, князь даст Вам еще один шанс. Я бы на его месте позволял Вам ошибаться снова и снова, столько, сколько хотите, если это поможет Вам жить эту жизнь легче и счастливее, — замечая, как девушка смотрит на бумажный цветок, Юпитер слегка смущается от того, что такая простенькая безделушка вызывает у нее столько чистых светлых эмоций.

Лира заслуживает лучших цветов, не бумажных, собранных дрожащими от недосыпа пальцами иномирца из потрепанных салфеток, а настоящих, красивых цветов, из которых можно было бы собрать большой ароматный букет.

Вопрос про друзей, казалось, вызывает у Лиры смешанные чувства, и Юпитер ругает себя за неосторожность, за то что позволил влезть туда, куда не следовало, улавливая в голосе Лиры нотки отчаяния и принятия себя такой, какой она успела к себе привыкнуть.

Переводя рассказ на себя, он не сразу замечает изменившееся выражение ее лица, когда он в порыве смятения чувств ломает бумажный цветок, но вздрагивает, очнувшись от своих мыслей, когда она касается его белоснежных рук своими хрупкими ладонями в знак поддержки.
Мягкое и нежное, уверенно зарождающееся трепетное чувство раскрывается в душе Юпитера маленьким белым цветком, и он, не в силах вымолвить ответную благодарность, уверенно перехватывает ее ладони и легонько сжимает, надеясь, что Лира примет от него такое, своеобразное “спасибо”.

В важные моменты теряя дар речи, Юпитер предпочитает действовать, зная по своему опыту, что лицо его часто может оставаться непроницаемым, и только тот, кто присмотрится повнимательнее, смоет уловить в бездонных оранжевых глазах всю гамму испытываемых эмоций.
— Это Вами нужно восхищаться, Лира. После всего того, что с Вами случилось, и как бы больно это не было, Вы находите в себе силы радоваться простым мелочам. Светлому дню, красивым мелочам, мимолетным жестам случайных встречных, — внимательно рассматривая смесь улыбки и печали на девичьем лице, Юпитер продолжает, признаваясь самому себе, что хоть эту тоску и нельзя выкорчевать с корнем, он может помочь другим, светлым чувствам пустить корни в полном надежды сердце, — Вы сильны в Вашей слабости и мягкости. Не озлоблены, не закрыты от мира. Вы даже не представляете, сколько смелости и решимости на это может потребоваться, а ведь Вы все это нашли в себе.

Он собирается ответить ей на вопрос о преподавании, но как раз в этот момент отвлекается на телефон, отвечая на сообщение, и вопрос подвисает в воздухе, оставаясь без ответа. Удерживая в голове мысль, что он и сам не прочь рассказать Лире чуть больше о своей деятельности, но вопрос о счастье позволяет дремлющей тревоге сбить его с мысли, и он старается, правда старается собраться обратно как можно быстрее, чтобы не расстроить Лиру сейчас, в такой момент. Прошло совсем немного времени, прежде чем он кое как научился справляться с приступами паники, настигающими его в самый неподходящий момент.
Дышать ровно, считать предметы перед собой, заземляться, разговаривать с кем-то важным, значимым.
— Ох, не переживайте. Я недавно решил проблему с одним психическим явлением, мешающим мне нормально жить, но подобные разговоры, хоть и являются для меня важными, до сих пор оказывают некоторое влияние… — он говорит чуть тише, чем раньше, стараясь улыбаться, показывая, что все и правда в пределах нормы, но знает, что со стороны это может смотреться вовсе не так хорошо, как ему хотелось бы. Продолжая ругать себя, что защитник из него и правда не ахти какой, он собирается сказать еще что-то, поблагодарить за слова поддержки, но в этот момент Лира подтягивает к себе один из сломанных бумажных цветов, и в ее пальцах, с помощью белой магии — такой же хрупкой и чистой, как она сама, цветок принимает целостность, становясь, наконец-таки, красивым.
Юпитер не может сдержать улыбку, аккуратно касаясь результата скромной, но такой прекрасной магической работы, и злая, кусающая тревога наконец-то забивается обратно в свой темный угол.
— Я боюсь, что не переживу очередную потерю счастья потому, что в этот период жизни оно ко мне ближе, чем когда либо. И удар от его потери будет несоизмерим ни с чем. Но Вам не следует переживать, я справлюсь, дорогая Лира. У меня было богатое на события прошлое, и таким вещам, как одиночество в чужом мире меня не сломить. И Вы тоже справитесь. Пусть маленькими шагами, пусть кажется, что этого недостаточно — а этого всегда будет недостаточно, ведь это жизнь. Но на таких маленьких шагах все и держится.

То, что казалось хрупким, тем не менее, выдерживает. И Юпитер знает, что Лира сможет выдержать даже самые тяжелые слова, сказанные им. Потому-что, сама того не подозревая, она раз за разом оказывается невероятно сильной духом.

“Просто она об этом не знает.”

С уже более расслабленной улыбкой наблюдая за ее смущением, за тем как она зевает от разморившего ее завтрака, за тем как меняются эмоции на ее лице, он чувствует необходимость показать ей больше — насколько она может быть значимой, сильной и цельной. Показать, как хрупкость может превращаться в закаленное стекло.

— С радостью составлю Вам компанию. Мы можем немного прогуляться, а когда Вы утомитесь, я отвезу Вас в поместье князя, — Юпитер кивает головой, согласный с ее предложением, и махнув проходящему мимо официанту, просит рассчитать их, — Если князь будет недоволен, Вы всегда можете сослаться на меня и на мою компанию.
Официант приносит счет, и расплачиваясь, Тери встает из-за стола, незаметно пряча в карман пиджака маленький белый цветок, спасенный Лирой.

В ресторане становится ощутимо больше народу — посетители заходят позавтракать перед рабочим днем, и Юпитер думает о том, что им повезло прийти сюда раньше и провести время в более спокойной обстановке.
Колокольчик звенит на выходе, и молодой хаари жмурится, выходя на солнце и открывая дверь беловолосой девушке, что идет рядом с ним.
— Если Вы хотите полюбоваться цветами в Национальном парке Ториса, то он совсем рядом, я думаю, что мы быстро окажемся там. Я уже отменил все свои планы на сегодняшний день, да и не так часто я могу себе позволить спонтанный выходной в приятной компании, так что даже не переживайте, что можете оказаться мне в тягость,  — Юпитер подает девушке руку, приглашая взяться за нее в качестве опоры, — И конечно, мы можем перейти на “ты”. Друзья называют меня Тери, и Вы тоже можете так ко мне обращаться, если хотите.

Отредактировано Юпитер Тома (2024-01-30 23:45:06)

Подпись автора

Для возникшего в результате взрыва профиля не существует «завтра»

Пока он рассказывает о том, как важно в первую очередь заботиться о себе, быть себе самым лучшим и верным другом, и стараясь донести мысль о том, что всем не угодишь, и что мир может быть требователен и жесток, он наблюдает за реакцией Лиры, замечая и волнение, вызванное, видимо, неприятными мыслями, и даже грустную улыбку, причина которой крылась, скорее всего, в неприятных воспоминаниях.
Возможно, в каком-то из его рассказов он все-таки узнала себя и смогла посмотреть на это со стороны.

Если бы он собрал все ее грустные улыбки за все время их разговора, то в конце их можно было бы рассыпать по огромному полю невероятным количеством маленьких белых цветов — хрупких и полупрозрачных.

Поражаясь тому, как Лира не перестает думать о других даже в самые сложные для себя минуты, он пытался вспомнить, встречал ли он ранее кого-то, столь самоотверженно заботящегося в первую очередь о других, и не могу вспомнить.
Сжимая ее маленькие ладони в своих руках, он облегченно вздыхает, видя ее робкую улыбку, и это, как минимум, уже маленький шаг на пути к спокойствию.

По крайней мере, сегодня у нее все будет хорошо.
Сегодня она будет в порядке.

Когда он говорит ей комплименты, у него нет цели излишне польстить ей, или захвалить, говоря преувеличено или лживо, нет, — он и правда думает, что она очень сильная, но вместе с тем он понимает, что она себя чувствует сейчас совсем иначе, и совсем неправильно будет сейчас активно отговаривать ее от этого и насильно пытаться поменять точку зрения. Стараясь, чтобы его голос звучал мягче, стараясь убрать нотки строгости и менторства, он хочет одновременно и поддержать ее, и дать понять, что в лицах окружающих она более прекрасна, чем в своих:
— Я понимаю, Лира. И на самом деле, в самые тяжелые и плохие периоды Вы имеете полное право быть для себя слабой и переживающей. Слабость — это тоже способ самозащиты, способ привести себя в порядок и успокоиться. Быть слабым — не стыдно и не плохо, — он пододвигает к себе кружку с чаем и делает пару глотков, давая себе несколько секунд чтобы сформулировать дальнейшую мысль, — И я вижу, что в Вас есть эта слабость, которая как раз таки служит фундаментом для всего остального. Мне бы не хотелось, чтобы Вы думали, что я вижу в Вас только одну сторону медали. Мне бы хотелось, чтобы Вы знали — я вижу множество сторон Вашей души. И если ее можно сравнить с кристаллом, то да, в нем есть как темные, так  и светлые грани. Но все они, дорогая Лира, — он поднимает на нее взгляд, убирая пальцы с маленькой кружки, — Все они одинаково сияют.

— И Вам не за что извиняться, — добавляет он, стараясь ее приободрить, — Не думаю, что Вы сможете сделать что-то не так, чтобы меня расстроить. Для этого нужно очень сильно постараться, да и я не могу назвать себя обидчивым, — немного помедлив, он добавляет, — Спасибо Вам большое. Я не так часто кому-то рассказываю про себя, и возможно, внутри у меня тоже есть некое сомнение, что меня могут не понять и не принять. Поэтому я благодарен Вам за поддержку.

Юпитер замечает, что после еды Лиру немного разморило, и скорее всего, их прогулка будет не особо активной, поэтому ему нужно будет периодически проверять и уточнять, не сильно ли она устала. Все-таки этот день должен принести исключительно положительные эмоции, а никак не утомить еще сильнее.

Когда они встают, он замечает, что лиру немножко ведет в сторону, и боясь, как бы она не упала, он подается к ней, но с улыбкой останавливается, видя, что она справилась и сама.

Видимо, его слова все-таки вселяют в ней хотя бы небольшую веру в себя.

— Если почувствуете себя плохо, пожалуйста, обязательно говорите мне об этом, чтобы мы могли найти место чтобы присесть и передохнуть. Ну и если что, я всегда смогу вызвать нам такси, — в его голосе все еще читается легкое беспокойство, но сейчас ему кажется, что Лира достаточно осмелела рядом с ним, чтобы в случае чего не побояться сказать о своем самочувствии.

Он с удовольствием отмечает, что при выходе на улицу она искренне радуется хорошей погоде, как нельзя кстати сопровождающей этот, начавшийся для них столь рано день.
Позволяя Лире опереться на себя, он неспеша сопровождает ее по уже столь оживленным и светлым улицам Ториса, заботливо ограждая и отводя от особо спешащей толпы, плавно уводя ее в сторону в те моменты, когда кажется, что на девушку кто-то может натолкнуться или задеть ее.

Сам он прекрасно умел лавировать даже среди плотного трафика, и сейчас ему приходилось буквально учиться на ходу сопровождать кого-то рядом, заботясь о безопасности своей спутницы и подстраиваясь под ее неторопливый шаг. Чаще всего он ходил один и более быстрым шагом, и сейчас он радовался, что можно наконец-то пройтись по городу, не боясь опоздать на лекцию или очередную встречу с кем-то из профессоров.
— Знаете, а ведь я ни разу не гулял по этой части Ториса вот так, словно у меня выходной, — они пересекают один светофор за другим, наблюдая, как квартал за кварталом перед ними вырастают новые, светлые невысокие здания, проходят мимо маленьких магазинчиков и крытых веранд маленьких кафе, краем глаза замечая, что они привлекают внимание официантов около столиков и тех продавцов, что выходили подышать воздухом на солнце в отсутствие в такой ранний час покупателей, — Чаще всего я бываю в Торисе по работе, чтобы прочитать лекции в Академии или встретиться с коллегами, а вот так чтобы неспеша прогуливаться — даже не помню, было ли такое хоть раз. Так что я тоже буду рад провести с Вами время. Вижу, Вам тоже нравится, да?..

Он смотрит по сторонам, не забывая поглядывать на реакцию Лиры. Почему-то ему очень хочется, чтобы она осталась довольна этим днем, и вернулась в поместье князя в хорошем настроении. Чтобы фокус ее впечатлений сместился с нападения монстра на атмосферу этого дня — атмосферу безопасности и спокойствия.
— Ох, это не сон, милая Лира, — тихо смеется Юпитер, придерживая ее за руку и сворачивая в сторону другой, такой же большой и широкой улицы, в конце которой уже был отчетливо виден большой Национальный парк с его высокими красивыми воротами и статуями демиургов на входе. Образ демиургов, насколько знал Юпитер, был собирательным, и не принадлежал кому-то конкретному, но от этого высоченные, вырезанные из цветного камня фигуры не переставали казаться по своему совершенными.
— Что касается снов… — он обращается внутрь собственных воспоминаний, тонкими пальцами перебирая в голове образы всех своих сновидений. Темных и тревожных, накрывающих густой вязкой пеленой, шепчущих и зовущих за собой — в далекую холодную пустоту космоса, от которых, как будто бы, даже пробуждение спасало не до конца, — Мне бы не хотелось сейчас тебя расстраивать, но думаю, будет нечестно говорить, что мне снятся исключительно приятные сны. Я до сих пор  часто вижу сны, связанные со своим прошлым и с катастрофой, которую пережил, — он вздохнул, и посмотрел на идущую рядом с ним девушку, — Мне приходится посещать психотерапевта, в той же клинике, где мы только что были. У доктора Ренориз есть младший брат, с которым я иногда, скажем так, общаюсь. Он говорит, я постепенно становлюсь сильнее, чем посттравматический синдром, который долгое время имел надо мной значительную власть.

Когда перед ними вырастают высокие ворота Парка, сделанные из тонких, но прочных серебристых металлических прутьев, выкованных замысловатыми узорами, Юпитер останавливается, и с легкой улыбкой смотрит на Лиру:
— Сны являются отражением наших страхов и нашего тяжелого прошлого, и от этого сложно убежать до конца. Но создание новых, счастливых и светлых воспоминаний постепенно перекроет часть старых и темных, и нормальных снов станет больше. А что снится тебе? — он мешкается, но все же задает встречный вопрос, немного опасаясь, вдруг это вызовет у Лиры грустные воспоминания, — Если тебе тяжело будет отвечать, то я все пойму, и мы сменим тему на что-то более приятное.

Проводя Лиру через ворота, вместе с толпой остальных посетителей, Юпитер отмечает, что в Парке гораздо более оживленно. Расходящиеся в разные стороны тропинки, бесчисленное множество скамеек, маленькие киоски с едой, выполненные в характерном для окрестностей Ториса колорите, и даже несколько фотобудок, чтобы сделать моментальные кадры. Повинуясь внезапному порыву, он легонько тянет беловолосую девушку за тоненькую ладошку:
— Смотри, тут можно сфотографироваться. Как насчет того, чтобы сделать пару фотографий на память? Так у нас останутся воспоминания друг о друге.

Около одной из таких будочек как раз не было очереди, и Юпитер потянул Лиру именно к ней, параллельно отмечая, что неподалеку начинает звучать какая-то песня, как на живом выступлении.

Интересно, какую музыку любит Лира?

Отредактировано Юпитер Тома (2024-02-21 10:02:13)

Подпись автора

Для возникшего в результате взрыва профиля не существует «завтра»

Красивые, ровные улочки Ториса вторят их шагам отзвуками проезжающих машин, беспорядочными разговорами прохожих и раздающимся неподалеку звонким смехом — словно кто-то выкрутил на максимум фоновое оживление и добавил яркости и четкости.
После белоснежных стен в клинике, — надо будет сказать Лео, что дизайн слишком уж больничный и монотонный! — и некоторой излишней пестроты ресторанчика, где акцент был сделан на особом колорите, повседневность улиц была даже в радость, и в какой-то момент Юпитер поймал себя на мысли, что не против бы был прогуливаться здесь хоть каждый день.
Торис отличался от Дискордии с ее обилием научно-исследовательских институтов, где хаари был как рыба в воде, но все же был совершенно иным. Более уютным, несмотря на аналогичную торопливость толпы и мелькающие рекламные вывески.
Поглядывая на Лиру, Юпитер обеспокоенно думает — комфортно ли ей здесь, утопая в ярких уличных красках, словно некий демиург размашистыми движениями нанес на почти белое полотно несколько крупных разноцветных мазков кистью.

Тем временем, каждый раз, когда он краем глаза смотрит на нее, то не может не отметить то, что на ее аккуратном личике одна за другой сменяются эмоции, и он понимает, что сейчас она, скорее всего, обдумывает и переживает все произошедшее с ней за последнее время. Возможно, она даже раздумывает над тем, что он ей сказал, пытаясь примерить в свою жизнь те мысли, что он постарался ей донести.
Да, эмоции сменяются одна за другой, и нужно быть совсем слепым, чтобы не заметить, что сейчас, скорее всего, мрачные и грустные мысли роятся в голове беловолосой девчушки.
С одной стороны, надо приободрить и успокоить, выяснить, чем огорчена Лира после такого, казалось бы, приятного завтрака, но по своему опыту Тери знает, что каждому человеку нужно время, чтобы побыть наедине со своими мыслями, пусть даже и мрачными, чтобы разобраться в своих чувствах и желаниях, понять, куда двигаться дальше.
Юпитер же, со своей стороны, сказал ей многое, о чем можно было задуматься, и сейчас, пока они размеренным шагом идут в сторону сосредоточения природной красоты и праздности — в сторону парка, у Лиры как раз будет немного времени, чтобы прийти к каким-то выводам.
А вот какие это будут выводы — это уже другой вопрос.

Самое главное, за чем он сейчас следит — чтобы Лира не переутомилась, все же оставаясь еще достаточно слабой после нападения санфаруса.
— Пожалуйста, будь осторожнее, — он поддерживает ее, когда она запинается, и бережно обнимая, помогает ей выровнять шаг, — Мы уже почти пришли, но ничто не мешает нам сделать паузу и присесть на ближайшую скамейку. И тебе не за что извиняться — уставать, это абсолютно нормально. Тем более, ты еще до конца не окрепла.

Юпитер видит, что Лира старается идти в ногу с ним, и немного замедляет шаг, чтобы ей было комфортнее, и чтобы она, в случае чего, больше не спотыкалась, что вполне возможно, учитывая, с каким восторгом она озирается по сторонам.
Улыбаясь, он думает, что она сама не так уж часто наслаждается окружающей действительностью, и затем сразу же хмурится — в памяти всплывают жестокие истории о ее прошлом, и конечно, проживая такую тяжелую жизнь просто невозможно останавливать свой взгляд на привлекательности обыденности.
Встречаясь с ней ответным взглядом — сияющим и теплым, стараясь подарить ей чуточку больше этого тепла, одновременно он чувствует, как в нем просыпается тихая злость на того, кто когда-то обижал беловолосую Лиру, на того, кто систематически делал ей больно, доводя до крайней степени отчаяния. Той, когда перестаешь бояться, и начинаешь ждать.

А ему не хотелось, чтобы Лира ждала боли. Ждала, что ей снова сделают плохо, искалечат и изломают.
Неправильность и иррациональность того, что с ней делали в прошлом — выматывающе злила, но Юпитер понимал, что в какой мир не сбеги, это такой тип кошмара, который все равно настигнет свою жертву.
И самое пугающее, что миры могут быть абсолютно разными, а вот кошмары, чаще всего остаются одними и теми же. Разумные существа хоть и остаются оригинальными в своих больных извращениях, все же крайне редко оказываются способными придумывать что-то кардинально новое, и ломают своих жертв по стандартным схемам. По роду своих исследований частично ему приходилось сталкиваться с таким, и это была не та часть, о которой он мог свободно распространяться.

Но он не будет пугать Лиру рассказами об этом. Ей достаточно и ее личной истории, хотя по словам его психотерапевта, часто люди нуждаются в том, чтобы обнаружить в чьих-то историях похожесть на свою, понять, что они не одиноки в своей трагедии.
Юпитер не обладал нужными терапевтическими навыками, и не мог сейчас точно сказать, нуждается ли Лира в том, чтобы обрести знакомых с такой же бедой, как у нее.

Статуи у парка привлекают внимание девушки, и он замечает, с каким интересом она о них отзывается. Как делает акцент на тяжести жизни, что еще раз вызывает у Юпитера мысль, что в течении множества лет некто старательно учил ее замечать в первую очередь сложности судьбы, что-то плохое, как не посмотрев на красоту вещи, сразу обнаруживаешь швы на изнанке.

— Конечно, возраст налагает определенную ответственность, но зато представь, сколько всего они успели увидеть за свою жизни, и сколько всего успели создать, — мягко и ненавязчиво он переключает ее внимание на “лицевую сторону”, проводя ближе к воротам, — У меня, к сожалению, нет опыта близкого общения с демиургами, но что-то мне подсказывает, что проблем и радостей у них ровно столько же, сколько и у остальных, смертных существ, чей отрезок жизни короткий.
Он внезапно поворачивается к Лире со смешком, констатируя неожиданный факт:
— Между прочим, тебе суждено прожить куда дольше, чем мне. Я, по сравнению с тобой, совсем маложивующий, — и снова устремляя взгляд прямо, блуждая по каменным изгибам тел, задумчиво произносит, —  Парадокс взросления и возраста в целом начала интересовать меня практически сразу же после попадания сюда. Кому-то хоть и суждено прожить меньше, но тем не менее, общие закономерности развития можно пронаблюдать у существ с разными продолжительностями жизни…становится интересно, а что тогда вообще возраст, и насколько сильно он влияет…

Разговор о снах оказывается как нельзя кстати в контексте всех этих размышлений, и слушая о том, что снится Лире, Юпитер с некой тоской ощущает пробежавший по коже холодок, и приглаживая встопорщенное ухо, а когда девушка в подробностях рассказывает, каким мучениям она подвергается даже во снах, уши хаари безнадежно спадают вниз, и он не может сдержать подавленного вздоха, не в силах смириться с тем, как же, казалось бы, буднично и отрешенно Лира рассказывает о таких вещах.
Да, он привыкший, казалось бы, ко всем ужасам, и его, в принципе, мало что может действительно напугать и поразить, но она — маленькое хрупкое создание, она точно не должна говорить об этом так. Так, словно окончательно приняла все то, что с ней происходило и происходит.

Сжимая ее ладошку, он еле подбирает подходящие слова, чтобы не вызвать ворох еще более мрачных эмоций:
— Если тебе легче от того, что ты все это рассказываешь, то я могу слушать еще. Не думай, я не жду, что ты будешь мне исключительно улыбаться и создавать радостный вид. Я понимаю, через что ты прошла, и я думаю, что тебе нужно рассказывать о таком, — слегка сбавляя шаг при входе в парк он обращается к ней, — В каждом из нас есть темное и мрачное, Лира. Но в этом-то вся особенность — уметь принимать другого со всеми ужасами и страхами, не закрывать глаза на то, что в другом есть что-то неидеальное. Скажу тебе больше — для того, чтобы тебя принимали, не обязательно, да и вовсе не нужно быть правильной и идеальной. Для этого просто нужно найти подходящего человека.

Оглядывая парк, он продолжает, параллельно рассматривая доступные развлечения:
— В этом мы с тобой похожи. Я, как видишь, тоже могу производить довольно светлое впечатление. Таков уж образ, белая шерсть создает определенные ассоциации, — смотрит ей в глаза глубоким оранжевым взглядом, и если она приглядится, то сможет заметить едва уловимую черноту, — Но внутри меня тоже есть нечто черное и мрачное. Такова уж моя природа. Кого-то она может оттолкнуть, а кого-то — привлечь. Это разница восприятия, потому-что мы все уникальны. И ты тоже уникальна. И как я уже говорил, тебе не нужно стараться быть правильной и идеальной. Может, нужно иногда позволять тому черному и мрачному прогуляться на свободе и напугать всех своих обидчиков?

На последних словах он даже изобразил некую загадочную полуулыбку, надеясь, что своими словами немного поддержал Лиру, дав ей понять, что даже если в ее душе и есть место тьме, он — принимает эту тьму, потому-что сам не может похвастаться абсолютной белизной.

Продолжая держать Лиру, он чувствует, как она слегка напрягается, и связывает это с тем, что в парке народу даже чуть больше, чем за его пределами. И это было еще одной причиной, почему он повел ее фотографироваться — в стороне будочек народу было меньше, а оттуда можно срезать до источника музыки через относительно спокойную аллею и добраться до возможной концертной площадки так, чтобы не оказаться в самой толпе. По крайней мере, приблизительный план действий был составлен.

Шум толпы и выкрики лавочников из палаток заглушают шепот Лиры, и он запоздало понимает, что она говорила что-то про красоту.
Стоит только ему подумать, что раздающаяся неподалеку музыка звучит уж слишком заманчиво, как Лира тоже останавливается и прислушивается, высказывая свой тихий восторг. Юпитер прячет улыбку — раз ей понравилось, значит она, скорее всего, будет не против пройти поближе и послушать.
— Мне тоже нравится. Давай сделаем пару снимков и глянем, что там происходит. Я не помню, когда последний раз был на концерте… — он поднимает взгляд к верхушкам тонких зеленых деревьев, задумавшись, и силится вспомнить, но потом махнув рукой, смеется, — Судя по всему, это было очень давно. Как видишь, культурный отдых — это обычно не про меня.
И тем не менее, предложение сфотографироваться девушку радует, и Юпитер, оживленный тем, что его предложение пришлось по вкусу, заводит ее в маленькую каморку, где довольно близко, прямо на экране на стене они могут посмотреть на себя со стороны и нажав на таймер, сделать мгновенные снимки.
Видя, как его спутница начинает поправлять волосы и одежду, Юпитер, казалось, начинает смущаться еще больше — ему приходит в голову внезапная мысль, что это уж сильно напоминает свидание, и если бы он мог сейчас покраснеть, то так бы, наверное, и случилось.

“Дожил до своего возраста, а обращаться научился только с всякими подопытными  тварями в Исследовательском Корпусе” — вздыхает он, закатывая глаза, и надеясь, что Лира не замечает за своими приготовлениями его смущения.

На внезапный комплимент Лиры он реагирует, тем менее, широко раскрыв глаза от удивления, и слегка закашлявшись:
— Где это ты некрасивая? — он аккуратным жестом приглаживает выбившиеся волосинки на белобрысой макушке, легко касается своими руками ее плеч, немного выпрямляя их, и нежным движением приподнимая подбородок девушки повыше, чтобы в кадре она не выглядела насупленной, произносит с удовлетворением, — Ты только посмотри, какая красавица сейчас получится.

Он приобнимает ее за плечи одной рукой, а второй нажимает на таймер на экране:
— Постарайся улыбнуться, так как ты это обычно делаешь. У тебя такая чудесная улыбка. Подумай о чем-нибудь хорошем, — и он успевает слегка наклонить свою голову в ее сторону прежде чем случится автоматическая съемка и на экране появятся несколько подряд запечатленных снимков с разницей в несколько секунд.

Юпитер нажимает на печать два раза подряд, и через маленькую щель ловит в ладонь получившиеся изображения, а затем еще раз вчитывается в комментарии на экране:
— Здесь можно отправить снимки на почту…хм, я сейчас тогда сохраню себе, и если ты оставишь мне сови контакты, то отправлю и тебе тоже. Заодно обменяемся номерами на всякий случай. Хорошо?

Он набирает на экране свою почту, отдает Лире ее экземпляры снимков, и собирается еще что-то сказать, как в будочку заглядывают две молоденькие девушки, хихикая между собой:
— Ой, тут занято! Простите пожалуйста, мы подождем!
— Мы уже выходим, — улыбается Юпитер, вставая, и приглашая Лиру перед собой на выход, — Можете заходить.
На выходе он обнаруживает, что около кабинок с фотографиями стало куда более оживленно — поэтому незнакомые девушки не выдержали ожидания.

— Видимо, это все же пользуется популярностью, — усмехается он, думая о том, что такие простые радости и правда остаются важными для людей, словно вне времени, — Пойдемте найдем более спокойно место, заодно и музыку послушаем.
И он ведет Лиру по узенькой аллейке с редкими скамейками, немного обходя стороной центральную дорогу, ведущую к источнику музыки. Играет что-то приятное и мелодичное, нежный женский голос поет с надрывом и некоторой тоской, и подойдя ближе, буквально за деревьями наконец стало видно небольшую концертную площадку, вокруг которой собралась приличная толпа.
Незнакомая Юпитеру певица с гитарой завораживала публику проникновенным, до мурашек пронизывающим душу текстом. Хотелось замереть, боясь лишним вдохом потревожить ритм мелодии.
Остановившись, чтобы не подходить слишком близко к толпе, Юпитер останавливается и приобнимает Лиру за плечи, надеясь, что сейчас здесь она чувствует себя комфортно, и песня ей нравится, хоть он ее и не выбирал лично.

В голове крутится мысль о том, насколько хороши строчки, ложащиеся на гитарные аккорды, и эти слова — они, как будто бы посвящены одному единственному слушателю, хрупкой и трогательной девушке рядом с ним.

В тот момент, когда песня заканчивается, и незнакомая артистка скромно благодарит слушателей и готовится сыграть следующую композицию, у Юпитера звонит телефон, возвращая его в окружающую действительность из звучащей последними нотами вечности, и он, видя, что это звонок от Мериаля — его начальника, вздыхает и все же отвечает на звонок.
— Тери, ты там сильно занят? — звонкий голос Мериаля раздается из телефона так громко, что даже Лира может его услышать, — Я понимаю, что ты сегодня взял выходной, но заказчик с Циркона решил приехать именно сегодня…вообще, это было отмечено в календаре, если ты помнишь, мы что-то такое вскользь обсуждали, а потом эта твоя командировка и морока с документами… — звонкий голос обреченно вздыхает, и Тери точно так же обреченно вздыхает вслед за ним, — В общем, я компенсирую тебе срыв твоих планов, ты знаешь, но мне очень нужно, чтобы ты присутствовал на встрече.
Юпитер пару секунд обдумывает, смотрит на Лиру, и с явной неохотой выдает ответ:
— Хорошо. Через пару часов постараюсь быть на месте.
Мериаль на том конце оживленно благодарит, и можно услышать, как кто-то рядом с ним радуется ничуть не меньше, что, впрочем, не удивительно — с теми контрагентами особо никто не любил возиться. Тери завершает звонок и виновато смотрит на Лиру, с которой рассчитывал провести весь сегодняшний день, и которая заслуживает того, чтобы уделить ей этот день, а сейчас вынужден в скором времени оставить ее из-за обстоятельств, которые всегда так не вовремя нарушают все планы:
— Мне так неловко, что придется завершить нашу прогулку, милая Лира. Моя работа как будто бы совсем не оставляет мне времени на жизнь.

Отредактировано Юпитер Тома (2024-02-22 19:39:07)

Подпись автора

Для возникшего в результате взрыва профиля не существует «завтра»

Есть вещи, о которых нужно узнавать, даже если это кажется невозможным для понимания и принятия — необходимая боль, которую лучше предупреждать, и делать это много ранее, чтобы она не разорвала на части в тот момент, когда этого ожидаешь настолько сильно, что сам непроизвольно усиливаешь эту боль во много тысяч раз.

Осознать, принять, прожить — три безумно сложных этапа, итогом которых будет новый, чаще всего печальный опыт, и в половине случаев сохраненное ментальное благополучие.

Юпитер слушает рассуждения Лиры о демиургах, и думает о том, насколько же велико ее сердце — в такой, казалось бы, крошечной девчушке, по сравнению с этими же демиургами, но как это сердце способно вмещать в себя переживания за тех, кто наделен силой, в стократ выше чем у нее, и тех, по сравнению с чьим существованием жизненный отрезок Лиры будет казаться лишь точкой на бесконечной прямой.

“Но это очень яркая точка” — шепчет он себе задумчиво, так, чтобы Лира его не слышала.

Когда он говорит про свой жизненный отрезок, глаза его спутницы наполняются слезами, и сейчас им обоим больно от этих слов — слова умеют ранить в обе стороны. Когда ты делаешь выстрел — отдача от выстрела сносит тебя с ног, и ты еле удерживаешь равновесие, и все для того, чтобы тот, в кого ты стрелял, выстоял — смотря на тебя.
Юпитер сжимает ладошку Лиры покрепче, стараясь вложить в прикосновение свои чувства — второй раз за этот день, и несмотря на то, что на улице оживленно и шумно, его слова все равно слышны отчетливо:
— Пусть моя жизнь будет и не такой долгой как твой, меня это устраивает, дорогая Лира. В моем организме процесс старения идет совсем по-другому, и это влияет и на ощущение времени. Когда придет мой час, я не буду испытывать ощущение, что пожил меньше положенного, — он заглядывает в заплаканное личико и второй рукой аккуратно дотрагивается до влажной от слез щеки девушки, вытирая ее, — Мне этого отрезка времени в этом мире вполне достаточно, чтобы этой жизнью насладиться. И мне бы очень хотелось, чтобы ты не расстраивалась так сильно. Ведь это случится даже не через сто лет, а чуть больше. Только представь, как это много! За это время столько всего можно успеть сделать.

Когда Лира все же старательно пытается отвлечься от грустных мыслей, он удовлетворительно кивает, радуясь, что хоть немного но отвлек ее. Конечно — то, что он сказал, трудно принять сразу, и он понимал, что это новое, тяжелое знание будет еще долго причинять ей дискомфорт, но лучше было сказать это сейчас, в наиболее подходящий момент, чем если бы она узнала об этом через те же условные сто с лишним лет, с еще большей тоской замечая, что время для них течет немного по-разному, и будучи к этому абсолютно не готовой.
Чувствуя, что Лира немного успокоилась и перестала плакать, он немного ослабляет прикосновение, словно от этой крепости соприкосновения непосредственно зависело благополучие его беловолосой спутницы.
— Для того, чтобы говорить о мрачном и пугающем тоже требуется немало сил, — он замечает, что она теряется, и перехватывает ее ладошку, которую недавно сжимал, в обе руки, и заглядывает в самую глубину ее глаз, останавливаясь и совершенно не обращая внимание, что они сейчас могут кому-то помешать, стоя в самом центре широкого тротуара. Сейчас ему очень важно, чтобы она увидела то, что видит он, — И я не хочу тебе врать, говоря о том, что внутри тебя исключительно что-то белое и светлое. Нет. Я не привык врать и приукрашивать действительность. Я вижу темное в тебе — потому-что темное, что прячется в моей душе — отзывается. Оно любит откликаться на чужой мрак —  в нас его, знаешь ли, предостаточно.

Он все же нехотя и быстро оглядывается по сторонам, чтобы убедиться, что их никто не прервет. Парк продолжает жить своей жизнью, а случайные прохожие быстро обходят их по обе стороны, заинтересованно поглядывая на столь белоснежную парочку, но не решаясь сделать замечание и не пытаясь вслушаться в разговор. Возможно — из некой боязни, потому-что вид у Юпитера в этот момент был по лекторски серьезным. Если бы кому-то сказали, что этого преподавателя можно подкупить хорошим табаком или порцией пирожных — никто из проходящих мимо бы не поверил. Могло показаться, что хаари говорил так, словно учил — и он действительно хотел, чтобы Лира увидела и поняла. Если бы он мог показать ей то, как она отражалась в его глазах — но все что он мог, это пытливо смотреть в бездну ее взгляда, словно цепкими когтями ухватываясь за нечто, старательно укрываемое, но не ради того, чтобы безжалостно расцарапать, наоборот — острой хваткой вытащить из плена той темноты, в которую она сама себя погружает:
— Но светлое и белое в тебе находится впереди. В авангарде, если можно сказать. Светлая часть тебя всегда руководит процессом, не забывай об этом. Это она контролирует весь твой мрак, держа его на поводке, а не наоборот, и это все темное и грязное прислуживает твоей светлой стороне и действует в ее итересах.
На последних словах Юпитер смягчается во взгляде, улыбается и наклоняя голову вбок и дотрагивается пальцем до маленького носика Лиры:
— А я уверен, что у тебя получится. Свет, он знаешь ли, всегда звучит громче.

Когда он ведет Лиру фотографироваться, то замечает, что она немного, но расслабилась, отвлеклась на мысли о концерте, на волнующие ее вопросы.
“Все к лучшему” — думает он, отмеряя шагами тротуар в парке на пути к кабинке, — “Никто даже не думал о том, чтобы показать ей обратную сторону мира, и все это время темную и страшную изнанку она считала единственным возможным вариантом жизни”.
— Как я отдыхаю? — задумчиво произносит он, и найдясь с ответом, смеется, — Наверное, я ем сладости? Иду в какое-нибудь неизвестное мне кафе и заказываю незнакомый мне десерт. Вот в чем прелесть Аркхейма — могу хоть всю жизнь пробовать новое, и мне это никогда не надоест. А пока путешествую от одного заведения к другому — изучаю культуру каждого из городов. Это второй мой способ отдохнуть, который я умудряюсь совмещать с работой. Исследования окружающего меня мира — то, чем я никогда не устану заниматься.
Смотрит на Лиру уже у самого входа в кабинку и добавляет:
— Если ты захочешь, то я могу брать тебя с собой. Если ты не была в каких-то городах или даже на Планетах, то можем иногда путешествовать вместе. И ты заодно сможешь определиться насчет того, как больше всего нравится отдыхать именно тебе. Я думаю, нам обоим это будет полезно для расширения кругозора. Мне — как иномирцу, а тебе для того, чтобы увидеть, сколько всего чудесного есть в мире.

Фотографии получаются живые и теплые — отражая их настоящих, в этом моменте, когда казалось бы, ничего не может этот момент испортить, и снимки — как кусочек застывшего настоящего, который навсегда останется в памяти, чтобы ни произошло в их жизни в будущем.
Ему хочется, чтобы в жизни Лиры появилось больше таких запечатленных кусочков, которые хочется сохранять в памяти, и мысленно он делает в голове пометку больше фотографировать — кто знает, может ее порадуют те кадры, которые он будет отправлять ей время от времени, показывая широту и многообразие всего, что могло ускользнуть от ее робкого взгляда?

— Не переживай, сейчас мы отойдем в сторону, где будет поменьше людей, — Юпитер радуется, что своевременно свернул с оживленного тротуара в сторону менее людной аллеи, потому-что несомненно Лира здесь должна чувствовать себя в безопасности, и такое место как парк и вовсе не должно вызывать у нее неприятных эмоций, — Я достаточно комфортно себя чувствую в толпе, но для меня вовсе не принципиально, где находиться, поэтому окружению незнакомых людей я все же предпочту уединение и твою компанию.

Когда играет песня, он старается смотретьна сцену, но больше всего его интересует реакция Лиры — они почти одного роста, и когда она кладет голову ему на плечо, и он, приобнимая ее, может видеть вновь выступившие на глазах слезы. Но он понимает, чувствует, так же как и она — это ее способ выразить переполняющие ее чувства, вместо множества бесполезных в данный момент слов показать всю ту гамму эмоций, которые рождаются в хрупкой душе и рвутся наружу вместе с океаном переживаемого.
Когда он слышит, скорее даже может увидеть по одним только губам, как онатихонько подпевает, то не может сдержать грустной улыбки — все же, песня, в столь подходящий момент заигравшая сейчас неизвестной исполнительницей, так точно и остро нашла свой отклик у его спутницы, которую он сейчас держал так, словно она могла раствориться вместе со слезами по окончании мелодии.

Раздавшийся звонок — словно только и ожидающий конца песни, потревожил и его чувства, но Юпитер, будучи крайне ответственным и подходящим к своей работе с чувством огромной благодарности за то, что она у него вообще появилась здесь, в поначалу чужом для него мире, никак не мог игнорировать звонки от начальства, и как бы странно это не было признавать, взял бы трубку вобоще в любой ситуации, даже если бы его разбудили ночью или вырвали из отпуска.

Пока он говорил по телефону, то от него не могло укрыться то, как моментально поникла и погрустнела Лира, и он, разрываемый на части чувством долга и желанием провести с ней еще больше времени, сам испытывал целую гамму эмоций.
Зная свою спутницу совсем немного, он, тем не менее, успев немного изучить ее, почти физически ощущает ее боль от предстоящей разлуки, от того, что ныне счастливые для нее мгновения не могут продолжаться еще хоть какое-то время.
И конечно, он может ее понять — после нападения монстра прошло всего ничего времени, она только начала забывать болезненные события, наслаждаться происходящим, и этот звонок — резкое пробуждение ото сна, когда ты поспал, по сути, совсем немного.

Когда Лира, совсем растерянно, словно котенок, мяучит что-то про такси, он, буквально шокированный тем, что она себе надумала — что он прямо сейчас ее оставит и поедет по делам, а ты, мол, милая Лира, добирайся до дома сама, он подходит к ней, и мягко, но решительно положив руки на плечи и заглядывая в глаза, уверенно произносит:
— Боже мой, Лира, ты думаешь, что я оставлю тебя вот так и даже не отвезу тебя в поместье, не удостоверившись, что ты в безопасности?
Он мягко улыбается, стараясь успокоить и предупредить уже готовый появиться в глаза девушки поток слез, и добавляет:
— Сейчас я закажу к воротам парка каршеринг, мы вернемся к аиркару около больницы и оттуда долетим до поместья. Я бы взял аиркар на ближайшей парковке, но в том остались мои вещи. Но не переживай, в больницу мы ни ногой — даже близко к ней не подойдем, — он все еще помнит, какие эмоции у Лиры вызывало нахождение в клинике, — И даже не думай о том, что можешь добираться самостоятельно, слышишь меня? Сейчас я несу за тебя ответственность, и даже в мыслях не могу допустить оставить тебя в одиночестве посреди города.

Он отстраняется, чтобы сделать паузу и посмотреть на ее реакцию. Проводит ладонью по волосам, прикасается к все еще немного бледному личику — как будто его прикосновения удержат ее от слез.
Ему важно видеть, важно знать, что она это поняла, ему крайне необходимо быть уверенным, что у нее больше не возникнет таких мыслей, но в то же время он признается сам себе, что такие мысли могут у нее возникнуть еще не раз.
Потребуется еще достаточно времени, чтобы она перестала воспринимать свое чувство покинутости как данность. Научится крепко удерживать каждый кусочек счастья в своих маленьких ладошках, и рычать — пусть даже дико, по звериному, когда у нее это счастье будут пытаться забрать.

“Столько, сколько нужно” — сердито думает он про себя в ответ на свои же мысли, и взяв Лиру за хрупкую ручку, спокойно ведет обратно к выходу из парка, параллельно открывая на смартфоне приложение по вызову каршерингового авто.
Парк продолжает шуметь и радовать цветными красками и звучащей вдалеке музыкой, и Юпитер ободряюще улыбается своей спутнице:
— Мы обязательно вернемся сюда, если захочешь, дорогая Лира. Как мы с тобой уже выяснили, времени у нас предостаточно, ведь так?

Серебристый автомобиль плавно и практически бесшумно покидает оживленные главные улочки Ториса и выезжает к больнице, и Юпитер, сосредоточенный на дороге, периодически сверяется с навигатором и посматривает на Лиру, которую он усадил в поссажирское кресло рядом с собой.
Проносясь мимо все еще цвветущих деревьев, которые, впрочем, скоро скинут зеленую листву и радостно примерят на себя золотистые и желтые одеяния, у них у обоих есть возможность подумать о чем-то о своем под еле слышно раздающуюся музыку из колонок.
Когда они уже погрузятся в аиркар, Юпитер выровняет его над городом, оставив позади и злополучную больницу, и ориентальный ресторанчик, и шумные улочки и оживленный парк, он вспомнит о сущей мелочи и усмехнется:
— А ведь знаешь, мне придется потом найти время и лично заехать в клинику, чтобы забрать там свой оставшийся свитер, которым я тебя укрывал, — бросает на нее короткий смешливый взгляд, — Как раз лично передам доктору Ренориз твои слова благодарности, как ты и хотела. Заодно обсужу еще пару моментов, до которых не добрался вчера, пока ты приходила в себя.
Он хочет шутливо сказать про то, что гнев доктора Ренориз падет на него одного за то, что они так самовольно оставили клинику, но замялся на полуслове, и постарался объясниться:
— Я хотел немного пошутить, но боюсь, что мое специфическое чувство юмора может тебя ранить…поэтому я постараюсь сдерживаться. По крайней мере, пока ты не узнаешь меня получше, чтобы отличать те моменты, когда я несу несерьезную чушь с абсолютно серьезным лицом.

Виды за окнами быстро сменяются — один за другим, и если долго смотреть вниз, то может закружиться голова, ведь Юпитер хоть и делает вид, что не торопится, все же старается лететь чуть быстрее обычного, чтобы успеть на рабочую встречу.
Лире он старается не показывать своей торопливости — он бы не хотел, чтобы она думала, что он спешит с ней распрощаться, тем более, что это было вовсе не так.

Он включает в аиркаре незнакомую радио-станцию, и бодрый девчачий голос начинает напевать про послания друг другу, побуждая Юпитера вспомнить одну важную вещь.
Он ставит управление на автопилот, тянется рукой на заднее сиденье, цепляет свою сумку и вытаскивает оттуда коричневый кожаный ежедневник и ручку:
— Я оставлю тебе все свои данные, включая место работы, чтобы ты смогла связаться со мной любым удобным способом, — ровным почерком выводит место работы, адрес проживания, номер телефона, доступный через все мессенджеры и мейл, вырывает листочек, а затем протягивает блокнот своей спутнице, — Ты тоже оставь мне свой телефон или почту, что угодно.

Когда они прибывают к поместью, Юпитер садит аиркар в отдалении, чтобы не вызывать подозрений у возможной охраны. Уж что что, а охрана у князя наверняка была, и скорее всего, ревностно выполняла свой долг, не упуская из виду чужаков.
Юпитер выходит из кабины первым, и обходя флайт, помогает Лире выйти, придерживая ее за руку.
Он смотрит на поместье, и обращается к Лире с улыбкой, в которой, впрочем, можно заметить легкую грусть:
— Ну вот и все. На сегодня наш общий день подходит к концу, но мне бы не хотелось, чтобы тебя это расстраивало сильнее положенного. Ты можешь писать мне в любое время, и если будет желание, можно будет даже позвонить — только договориться о времени, чтобы я был не на работе.
Он берет ее за руку, готовый попращаться, и мягко напоминает:
— И пожалуйста, не забывай о том, что я тебе сегодня говорил. Я очень боюсь, что как только отпущу тебя, ты снова потушишь все свое внутреннее сияние, и его больше никто не увидит. Пусть этот день станет для тебя путеводным, и ты больше никогда не будешь тонуть в своей тьме, и уж тем более — одна.

Прежде чем отпустить ее руку и отпустить ее — до поместья, он второй рукой в очередной раз проводит по ее волосам и едва уловимым касанием целует ее в лоб:
— Ты больше не останешься в одиночестве.

Подпись автора

Для возникшего в результате взрыва профиля не существует «завтра»