Сквозь пелену мрака Цирк полыхает огнями — вспышками фейерверков, пламенем огнеглотателей, многочисленными гирляндами и фонариками. Хель морщится, когда спутница толкает его вперед, и ноги едва не поскальзываются на присыпанной блестками траве. Ростовщик успевает пожалеть, что не разбудил Корвуса: птице понравился бы блеск и шум вечного праздника, в котором так легко затеряться.

Легко — но Хелю не удается. Он оглядывается и замечает знакомое лицо в толпе. Но призрак исчезает спустя мгновение, оставив лишь мучительную боль в груди, там, где должно быть сердце.

- Яблоко в карамели! - выдыхает Роан и протягивает ему лакомство.

Так, словно они и вправду друзья. Словно меж ними нет взаимной неприязни — боль сближает, связывает так, как не смогла бы радость. Хель забирает протянутое угощение, но забывает попробовать, когда спотыкается.

- Хочешь куда-то? - предполагает ростовщик, но чувствует только ужас, растекающийся по телу так, как когда-то удовольствие. Призрак былого наслаждения удавкой сжимает шею, кружится голова. Вампирша смеется, вдруг притягивает его ближе, щелкает камерой смартфона.

- Не кисни, дурашка, - Роан щелкает его по носу, а потом поднимается на цыпочки и клюет в щеку. Словно они действительно друзья. Хель прикрывает глаза и позволяет ей утянуть себя в череду огней и шума.

Цирк Иллюзий оказывается внутри больше, чем казался снаружи. Арка входа гаснет за вспышками фонарей, мир вокруг полнится смехом, шумом, грохотом фейерверков и песен. Кажется, будто это место — не просто цирк, но целый маленький город, в котором царит вечный карнавал. То тут, то там в толпе мелькают артисты с раскрашенными под маски лицами. Словно из ниоткуда перед Хелем возникает хрупкий тоненький акробат, повиснув на натянутой меж шатрами веревке. Ростовщик замирает и невольно сильнее стискивает пальцы подруги в своей руке.

Глаза акробата кажутся ему знакомыми темными омутами — но подобное невозможно.

- Добро пожаловать, - шелестит артист, и ростовщик вдруг понимает, что яблоко в карамели из его руки куда-то пропало, а вместо лакомства находит венецианскую маску на тонком держателе. Белоснежное дерево окрашено разводами чернил под стать узорам на теле хтоника.

- Какая прелесть, ты только посмотри! - Роан оборачивается к нему, поднимает свою маску, примеривая к лицу…

У воспоминаний привкус полыни и крови из прокушенных губ.

Дорожки алой краски из вырезов для глаз похожи на кровь. Рот маски — зияющая рана. Роан хохочет, не замечая чужого ужаса. Когда она отводит маску прочь, Хель выдыхает от облегчения — никогда еще лицо вампирши не казалось ему таким приятным. Прохладная, словно осенний дождь, ладонь взлетает к лицу ростовщика. Роан приникает ближе, вглядывается в его глаза… он не знает, каких тварей она там видит. Какой из нескончаемых кошмаров он должен в себе погасить…

- Все в порядке, - врет он и первым отводит взгляд. Замечает приоткрытый полог ближайшего из шатров. За серебром нарисованных звезд мелькает колода карт в руках фокусника.

- Пойдем туда? - он сам тянет девушку во мрак циркового шатра,  пространство которого внутри оказывается куда больше, чем казалось снаружи. Ряды кресел заняты силуэтами зрителей, фокусник же улыбается нарисованной маской, вытаскивает из изящного черного цилиндра кролика за уши…

- Подожди минутку, - вдруг выдыхает Роан, и ее рука покидает ладонь хтоника. Девушка исчезает за росчерком темной ткани, и гаснет свет в прорези входа в шатер — полог задергивается, падает, как лезвие гильотины…

- Дамы и господа! - грохочет голос фокусника, и в нем мерещится шипение голодных змей. Огни несуществующих софитом мечутся по шатру, словно играющие мотыльки. Хель опускается в одно из кресел и понимает вдруг: мир маленького шатра размером с целое поле для гольфа, ряды кресел полукругом тянутся далеко вверх за его спиной, амфитеатр полон, а фокусник в костюме из алого сукна расправляет за спиной кожистые черные крылья.

Подпись автора

• don't worry, i'll be gentle •

Робкий шажок навстречу клубящемуся за воротами веселью, лёгкие мурашки покалывают кожу, а из-за спины подкрадывается тревожность, пропитывает тело неповоротливостью, опутывает тяжёлыми доспехами. Нужно просто пробиться сквозь эти стены. Новые места и новые впечатления всегда имеют цену, и у кого-то она постоянно завышена. Он громко вдыхает через нос, тяжело шагая навстречу бурлящей толпе – ему нужно всего-лишь пробиться. Голоса людей становятся всё громче, какофония хлопает, смеётся, болтает, кричит, он будто прикасается чувствами к вязкой гуще, тела людей в белых масках окружают его. Удивлённое бормотание шепчет над ухом, проникает свёрлами в мозг – все вокруг его осуждают, боятся его внешности. Призраки прошлого молвят хором проклятья. Всё это не реально, и никогда не было, это всего-лишь его мысли, уродливые дети отравленных чувств. Медленный выдох...
Из океана звуков вынырнула праздничная музыка, растекающаяся нектаром в воздухе и заглушающая неприятные мысли. Будто куклу, его сняли с натянутых верёвок, плечи и крылья расслабились и немного жгли от прилива крови. Протрезвевший золотистый взгляд подхватили блёстки в рыжей траве. Зель приподнял ладонь, на пальцы налипли разноцветные конфети, словно крошечные зеркала, окрасившие праздничные огни во все цвета радуги. Крона из гирлянд растянулась над головой, а за нею зрело закатное небо, на котором букетами расцветали феерверки и проклёвывались первые звёзды. Чувствительный нос наполнился свежим воздухом, полным жареной карамели и попкорна.
Облегчённая улыбка расплылась на его морде, он уже шагнул на первую попавшуюся дорожку, как из весёлой толпы стали доносится шепотки, а где-то даже и отдалённые восхищения. "Какой красавец!", "Вау!", "Он цирковой?", "Дракон!" слышалось со всех сторон. Иезекииль тут же двинулся быстрым шагом, уже весь порозовевший от смущения. Он знал, что так будет. К уколам взглядов он привык, но восхищения – последнее, что он заслужил, как будто в нём есть что-то особенное.
Из толпы вдруг выбежала девушка и перекрыла ему путь.
— Вы такой красивый! — С искренним, даже наивным восхищением выдохнула она, протягивая к нему руку, в надежде прикоснуться. Волосы цвета вороньего крыла, острые черты лица и уютный на вид свитер, и всё это приправлено лёгким перегаром. Необычное сочетание, особенно её трезвый, ясный взгляд.
Иезекииль оценивающе посмотрел на протянутую ладонь и смиренно вздохнул, будто разрешая ребёнку конфетку.
— Будем считать, что вы спросили разрешения. — Улыбнулся Иезекииль, нервно хихикнул и отвёл взгляд. — Только не увлекайтесь.
С тех пор, как он встретил Анейру в академии Ангарран, его боязнь прикосновений притупилась. Многие драконы не признают очевидного, привыкшие к человеческим оболочкам и живущие в хуманском обществе, они будто забывают, что им нравятся поглаживания, и что в этом аспекте они недалеко ушли от обычных зверей. И Зелю на самом деле тоже нравятся ласки. Его прошлые обиды никуда не делись, он всё ещё одёргивается от неожиданного прикосновения, но теперь он может их достойно принять и выдержать. Спасибо тебе, Ани.

Вдруг ему в глаза взглянула прорезями белая маска.
— Аа! — вскрикнул он и закрыл лапами рот. Девчонка в плачущей маске рассмеялась, сложенные за спиной руки всплеснули, и протянули им обоим по рожку розовой сахарной ваты.
— Угощайтесь! Добро пожаловать! — Улыбнулась она сквозь прорезь.
— Какая прелесть! — Восхищается черноволосая девушка, выхватывает угощение и протягивает одно сахарное облачко Зелю. Дракон удивлённо моргает, а после радостно хмыкает такому удачному совпадению. Крупная белая ладонь с бронзовыми когтями на секунду касается руки девушки, забирая рожок. Сахар пушисто шуршит перед носом, сладкое липкое удовольствие так и тает во рту.
— Добро пожаловать! — Снова говорит девочка в маске, и тут за её спиной всё небо озаряется феерверками, аромат карамели становится особенно пьянящим, люди вокруг смеются и кричат от восторга, возле него играет в догонялки несколько нарядных ребятишек, оглядываясь на усеянное огнями небо. Голову затапливает удовольствие, близкое к счастью. Хочется остаться здесь навсегда.
Приятное тепло ударяет в спину вместе с захватывающим огненным рёвом. Их глазам предстала небольшая сцена, фаерщики ловко и элегантно крутили подожёнными верёвками и факелами, создавая завораживающие, почти психоделические образы. Они были похожи на фениксов, обуздавших ярость и ненасытный голод огня, познавшие его столь глубоко, что сделали частью себя,
все выступающие были одним целым с огнём и также, как и многие, носили белые маски. Вперёд выступила девушка и мужчина, оба в свободных чёрных костюмах, на маске девушки, на правой её половине был беспорядочный узор из красных линий, похожий на ожог, а на маске мужчины – узор синего пламени. Они элегантно поклонились, а затем девушка встала на колено перед артистом, а тот, вобрав в лёгкие столько воздуха, сколько был способен, что было силы закричал. Через факел в лицо девушки с яростью и ненавистью ринулось голубое пламя, поглощая всё её тело. Толпа взорвалась аплодисментами. Из под пылающего синего кострища показался обглоданный чёрный скелет со слезающей плотью, и только огонь сошёл с её высохшей обугленной челюсти, раздался до дрожи знакомый Иезекиилю крик, что в мгновение растаял внутри раскалённого чрева. У дракона мурашки побежали по коже, а глаза округлились: мгновение, всего на мгновение ему показалось...
Через считанные секунды пламя прожевало свою жертву, и только погас последний огонёк, как рядом с артистом вспыхнул огненный шар, из которого появилась сгоревшая девушка, целая и невредимая. Зрители ликовали от небывалого номера. А Зель вглядывался в прорези маски мужчины, огонь не позволял разглядеть деталей, но когда артисты повернулись спинами и стали уходить за кулисы, дракон сразу узнал этот профиль.
— Отец?

[indent] Странная перемена для Оберона, которая, казалось бы, случилась в одночасье, но не для тех, кто его близко знал. Становление заядлым семьянином требовало от него много работы над собой, не теряя при этом "лица" в работе. Вот уже более десяти лет он работал над собой, чтобы стать хотя бы немного похожим хорошего отца и мужа, за всеми этими трудами он и не заметил, как эта роль начала действительно приносить ему удовольствие. Прогулка балы для него долгожданной, желанным отдыхом, передышкой от постоянных сделок, торгов, рисковых операций и постоянных перестрелок (что раньше были одним из главных источников удовольствия). К всеобщему удивлению, Торвальд безумно любил своих приемных дочерей и был готов пойти им почти на любые уступки в пределах разумного. Вот и сейчас девочки уговорили его посетить цирк Иллюзий.

[indent] Стоило пройти за ворота этого нашумевшего цирка, как мир вокруг изменился, не смотря на то, что на Абберате царил день, над головой раскинулось звездное небо, воздух заполнился дивными ароматами карамели и попкорна, а сознание заполонила какая-то необычайная радость и легкость, следуя доносящемуся отовсюду смеху. Где-то на задворках сознания Торвальд ощутил неладное, эта мысль кричала: подхватить Алексис на руки, крепко сжать руку Хайшу и бежать. Но мысль тонет в веренице теплых эмоций, хотя именно эта мысль какое-то время заставляет быть нефилима настороже. Слишком много иллюзий в этом месте.
- Папа! Папа! Смотри какое блестящее яблочко! Я хочу его! - задорный голос младшей дочурки выбивает из сознания любые подозрения.
- Хорошо. Хайшу, ты будешь? - уточнил нефилим, доставая кошелек, еще не подозревая о том, сколько всего еще захочет неугомонный ребенок, познающий мир. Рыжеволосая девушка немного помялась и потом кротко кивнула.
- Тебе стоит поучиться у Алекс не бояться своих желаний, - с улыбкой произнес Торвальд, протягивая печеное яблоко старшей дочери, - подумай, куда ты хотела бы сходить, когда Алекс немного поутихнет.

[indent] За яблоком последовал попкорн, за ним орехи и ягоды в шоколаде, за ними морожено (ведь таких вкусов нет нигде!), а на десерт сахарная вата, правда все это было лишь надкусано, облизано, а после вручено отцу или сестре.
- Да у тебя живот заболит, принцесса! - с усмешкой предостерёг Торвальд дочку. Но Алекс его не слушала, ее взгляд был устремлен куда-то еще. Она буквально взвизгнула от восторга и без слов было понятно, что она опять приглядела себе что-то. Торвальд проследил за взглядом малышки.
- Хм, тебе понравился медведь? - Торвальд оценил игрушку, висящую на прилавке тира, а после и сам аттракцион. - Что ж, думаю сестренка могла бы попытаться выиграть его для тебя, но потом мы пойдем туда, куда хочет твоя сестра. Правда, Хайшу? - спросил он, подмигнув старшей дочери.
Аттракцион представлял из себя самый обычный тир: стрельбу по движущимся мишеням из гладкоствольного ружья.
- Что нужно сделать за главный приз? - спросил Торвальд вновь вынимая купюры из кошелька.
После вопроса о главном призе, Торвальд был готов поклясться, что на маске работника цирка заиграла лукавая улыбка.
- За десять выстрелов попасть по всем мишеням, без использования магии, - весело ответил человек в маске. Правда он недоговорил, что целей было одиннадцать, но это были не все уловки, Торвальд прекрасно это знал. Он часто проводил юные годы в трущобах и знал, что такие игры не бывают простыми.
- Хм, тогда дайте нам одну попытку! - весело произнес Тори, он не сомневался в своей дочери, ведь он сам учил ее.
И вновь ему показалось, что маска стала еще насмешливее.
Вручая Хайшу ружье Торвальд прошептал:
- Не торопись, дыши ровно, и не забывай об искаженном пространстве в качестве уловки, используй это.

Взяв за руку Алекс, он отошел на вполне безопасное расстояние, но все равно на всякий случай поднял барьер.
- Не переживай, Хайшу справится!

[indent] Торвальд поглаживал Алекс по голове, пока та нетерпеливо наблюдала за стрельбой сестры. Он был уверен, более чем уверен, дочка была на удивление крайне способной: боевые искусства и стрельба давались ей крайне легко, словно она знала их с рождения. Холодной водой окатило Торвальда, когда краем глаза он заметил знакомые крылья и волосы темно-синие, глубокие как морская пучина глаза, скрытые за маской с золотыми узорами похожими на трещина от палении. 
-Ева? - сам не веря своим глазам, спросил Торвальд.
- Ева? Кто такая Ева? - весело спросила Хайшу, уже сжимая вы руках того самого медведя.
- Да так, давно погибшая знакомая, просто показалось,- отмахнулся от наваждения Торвальд.
- А где Алексис?
- Что?! - и вновь его окатило, точнее быть окунуло в ледниковые воды, даже на мгновение он забыл как дышать.
- Она только что была здесь! И ... она не могла далеко уйти! Так, - Торвальд осмотрелся, - что на этот раз могло привлечь ее внимание? Может она пошла туда? - Товральд указал в сторону огненного шоу, где разными цветами полыхало пламя в причудливых фигурах. Но дабы не теряться в догадках нефилим решил прибегнуть к теомагии, попытавшись отследить ауру маленькой проныры, но след был слабый, запутанный и прерывистый, не удивительно, ведь из такого количества народа, обилия магии надо было выцепить энергию маленького ребенка.
- Идем, - сипло произнес Торвальд.

Подпись автора

Трепещите пред моим законом
Сквозь сотни вер!